Генри Мортон - Святая Земля. Путешествие по библейским местам

• Название: Святая Земля. Путешествие по библейским местам
• Автор: Генри Мортон
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-23941-2

Иерусалим и места, по которым пролегал земной путь Иисуса Христа, безусловно, относятся к уникальным святыням христианского мира, почитание которых не ведает территориальных границ и национальных и языковых барьеров.

Известный лондонский журналист Генри В. Мортон прибыл в Святую Землю как турист в середине XX века, но маршрут его поездки по Палестине и соседним территориям значительно отличался от того, который доступен и широко распространен сегодня; поэтому ему удалось увидеть и описать многое из того, что волей обстоятельств упускают современные туристы. Свидетельства Мортона тем более ценны, что в наши дни многие места, в которых он побывал, либо вообще закрыты для туристов, либо визит к ним сопряжен со значительными затруднениями. Ему довелось свободно бродить по Иерусалиму и участвовать в коптских религиозных церемониях, пересекать Ливийскую пустыню и воочию любоваться ливанскими кедрами, без помех добраться до затерянного в горах легендарного города-призрака Петры и спускаться в подземелья собора Святого Петра.

Путешествие Генри Мортона по библейским местам, совершенное с Библией в руках, началось в Иерусалиме и завершилось в Риме. Тем самым Мортон как бы повторил путь, по которому христианство пришло в Европу, — и этим путем он приглашает проследовать читателей.

Приятного путешествия по библейским местам!

---

Я вышел на ослепительный свет, избавился от шлепанцев и пошел на юг, по широкой мостовой в сторону мечети аль-Акса. По дороге я заметил несколько мусульман, моющих руки в фонтане, который, как и храмовый источник времен Соломона, питается водами ручья, находившегося в 24 милях от этого места, между холмами Вифлеема и Хеврона.

Аль-Акса похожа обликом на христианскую церковь, потому что арабы при ее возведении использовали строительные материалы из разрушенной церкви крестоносцев Св. Марии Новой. Это огромное здание в римском стиле, его нефы разделены часто поставленными византийскими колоннами. Пол покрыт коврами, престарелый шейх медленно передвигается внутри, заботливо сметая пыль с одной стороны на другую.

Откуда-то вынырнул проводник, повел меня к камню в центральном нефе, на котором была видна полустертая надпись. Он объяснил, что под плитой лежит один из убийц Томаса Бекета.

Затем мы спустились по каменной лестнице возле мечети аль-Акса и оказались в помещении, перекрытом чередой сводов, опирающихся на массивные, квадратные в плане колонны. 88 таких колонн, расположенных в 15 рядов, поддерживали тяжелую кровлю; судя по их основаниям, это подземелье, должно быть, служило криптой, в которой и по сей день виднелись осколки древности. Это знаменитые конюшни Соломона.

Библия сообщает: у Соломона «было тысяча четыреста колесниц и двенадцать тысяч всадников; и разместил он их по колесничным городам и при царе в Иерусалиме»23.

И хотя эти сводчатые помещения, занимающие часть храмовой территории и сохранившиеся до наших дней, явно представляют собой памятник римской эпохи, вероятно, времени правления Юстиниана, а также несут на себе следы арабской реконструкции, я знаю, что археологи сходятся во мнении: они расположены в точности там, где ранее находились конюшни Соломона. Иосиф Флавий ясно показывает, что кони и колесницы покидали дворец с этой стороны, спускаясь прямиком в долину Кедрон. Отсюда изгнали царицу Гофолию, дочь Ахава и Иезавели, осужденную на смерть, чтобы не запятнать ее кровью само святилище. «И дали ей место, и она прошла чрез вход конский к дому царскому, и умерщвлена там»24.

Сегодня сводчатое строение выглядит примерно так же, как и во времена, когда крестоносцы вступали в Иерусалим. Как и Соломон до них, они использовали подземелье под конюшни. Небольшие отверстия на колоннах отмечают места, где крестоносцы привязывали своих боевых коней.

На пути в мечеть я увидел старика-священника, окруженного учениками. Они сидели в тени и жадно слушали слова наставника. Он учил их основам ислама на том месте, где величайший из Учителей в истории сидел посреди тщетной красы и роскоши Храма Ирода.

4

Как-то утром я решил «прогуляться до Иерихона», как говорят в Иерусалиме. Они упоминают об Иерихоне, как лондонец о Брайтоне. «Ты еще не прогулялся до Иерихона?» — это один из первых вопросов, обращенных к иностранцу, а на любом вечернем приеме непременно кто-нибудь предлагает «прогуляться», чтобы искупаться в Мертвом море в сиянии лунного света.

Загадочная пустота к востоку от Елеонской горы, переходящая в совершенную дикость там, где полоска ярко-голубой воды попадает в тень розовато-лиловых гор, имеет мощное влияние на образ мыслей жителей Иерусалима. Как маяк на возвышенности, город все время обращен к Мертвому морю, на которое взирает с почтением и страхом: никогда не знаешь, кто может явиться из диких краев, словно корабль из океанских далей, призывая Иерусалим вернуться к Господу.

Для еврейского богослова Иерихон и долина Иордана служили знамением, а для современного геолога это явная аномалия. Нет во всем свете большего контраста горному граду Иерусалиму, расположенному на высоте 2300 футов над уровнем моря, чем долина Иордана, протянувшаяся всего в 23 милях от него: эта жаркая расщелина пролегает на 1300 футов ниже уровня моря. Это климатическая причуда, не менее фантастическая, чем полоса бразильских джунглей, внезапно появившаяся у подножия нашей горы Бен-Невис.

Когда я сказал одному из друзей, что намерен «прогуляться» на денек к Мертвому морю, он заметил:

— Ну, что же, постарайся вернуться до наступления темноты.

— А что? — поинтересовался я.

— Ты можешь встретить Абу Джильду…

— Кто такой Абу Джильда?

— Это разбойник, который застрелил нескольких полицейских. За его голову назначена цена 250 английских фунтов, и у него есть привычка возводить стену из камней поперек иерихонской дороги, останавливать машины и грабить пассажиров, а если будешь сопротивляться, он тебя убьет. Однажды он остановил 14 машин кряду, ограбил всех, кто там был, угрожая отрезать женщине палец, поскольку кольцо слишком плотно сидело на руке, и она не могла его снять, а потом скрылся в холмах — как раз к тому времени, когда об этом узнали полицейские. Так что не забывай мой совет и возвращайся до наступления темноты…

Пока друг давал мне этот совет, я невольно вспомнил притчу о добром самаритянине: «некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался к разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым»25.

— Ты думаешь, что человек из евангельской притчи попался в руки кому-то вроде Абу Джильды? — поинтересовался я.

— В этом нет никакого сомнения, — ответил мой друг. — Дорога из Иерусалима в Иерихон на протяжении всей истории была знаменита ограблениями путников. Ты сам увидишь, это разбойничья страна. Есть мнение, что в притче о добром самаритянине Иисус использовал вполне реальный случай. Он рассказал о собственном путешествии по дороге из Иерихона в Вифанию на Елеонской горе, что подтверждает обоснованность этой теории. На полпути в Иерихон ты увидишь старый караван-сарай в стороне от дороги — на самом деле это единственное здание, помимо полицейского поста, которое можно встретить после Вифании. Считается, что этот караван-сарай — та самая гостиница, о которой упоминает Иисус в притче. Наверняка это так и есть, потому что скальные цистерны по соседству доказывают: гостиница стоит на этом месте еще с библейских времен. Тебе следует остановиться и зайти внутрь… Но не забывай, что вернуться надо до наступления темноты!

Я отправился в десять утра. Миновал Дамасские ворота и двинулся по дороге, что шла через долину Кедрон. Она сворачивала налево, после этого Иерусалим скрывался из виду. Я был целиком и полностью сосредоточен на дороге и опасных поворотах.

Примерно в трех милях от Иерусалима передо мной открылась чудесная панорама побережья Мертвого моря. Я видел белую дорогу, петлявшую между диких скал, постепенно спускавшуюся в призрачный, необитаемый мир. Я остановил машину и вышел.

Мне казалось, я никогда раньше не видел ничего, столь ясно напоминающего самое примитивное представление об аде. Такого рода место ранний итальянский художник населил бы косматыми демонами с рогами и раздвоенными хвостами. Склоны холмов были усеяны миллионами известняковых обломков, но сама их поверхность оставалась голой и безжизненной, выдавая явно вулканическую природу гор. Некоторые холмы имели четкие очертания молодого вулкана, увенчанного конусовидной «шапкой», другие были изогнуты под странным углом, скручены и деформированы, словно их пожирал огонь: порода напоминала клинкерные кирпичи, из которых складывают печи.

Пока я смотрел на пугающую панораму Мертвого моря, ко мне приблизился полноватый улыбчивый араб, в руках он держал несколько пращей. Он подобрал гальку и, раскрутив пращу над головой, внезапно метнул камень в небо. Мы оба наблюдали за тем, как тот приземлился в долине, в доброй миле от нас. После этого араб указал на пращу, на меня и жестами показал, что предлагает купить ее. Как ни странно, но я действительно приобрел у него одну пращу! Ну, никогда не знаешь, как складываются обстоятельства. Обычно я так активно сопротивляюсь подобным уличным торговцам — вроде унылого вида восточных людей, что пытаются продать ковер в Каннах или Монте-Карло, но после покупки пращи на иерихонской дороге я признаю, что не обладаю абсолютным иммунитетом против этой напасти. По окончании сделки араб махнул рукой и произнес: «Вифания», я взглянул в направлении его жеста и заметил арабскую деревушку на склоне холма, полускрытую слева, за очередным поворотом.

Там была всего лишь горстка домов, по виду напоминавших руины, а также руины, похожие на дома. Как почти все арабские поселения, деревня выглядела так, словно в ней только что закончилась бомбардировка. На вершине холма виднелись останки массивной стены, как мне показалось, времен крестоносцев. Ее развалины поднимались в небо как гигантский старый зуб.

Араб, который оказался жителем Вифании, молча провел меня по узкой тропинке между случайными нагромождениями валунов. Мы подошли к дверце в стене, он повернул ключ в замке, оставил внутри пращи и отыскал огарок свечи, который зажег и подал мне, указывая вниз, в темноту, а затем пояснил по-английски: «Могила Лазаря».