Феликс Аксельруд - Испанский сон

• Название: Испанский сон
• Автор: Феликс Аксельруд
• Жанр: Эротика

Роман не относится к какому-то определенному жанру. В нем примерно в равной степени присутствуют приключения, эротика и философия. Действие происходит в разных странах и временах, в городе и деревне, в офисах, катакомбах и высоких слоях атмосферы. Развитие сюжетных линий происходит по тем же законам, что и в любом другом романе. Задачей автора было, чтобы почти каждый читатель, в меру своего вкуса и интеллекта, нашел в нем что-то интересное для себя.

---

Вальд и Сид уклонились от ответа.

— Как хотите, — пожал плечами старина и ушел.

— Скажи мне, Сид, — спросил Вальд, как только они остались одни за столом, — какого черта ты понес ему всю эту ахинею?

— Странный вопрос, — обиделся Сид. — Сьёкье ясно сказала — не нужно про воздушное путешествие, придумайте что-нибудь другое. Я и придумываю… Неужели так плохо?

— Ну, не плохо… но зачем так издалека?

— Этого я тебе не могу объяснить, — покачал головой Сид, — вдохновение непознаваемо. Может быть, я подсознательно думал о доне Хуане все время с тех пор, как вспомнил о нем по дороге. Вот я и начал с него; а потом логика властно детерминировала все повествование.

— Но в результате мы так же далеки от нашей цели, как были чуть ли не час тому назад.

— А кто знает, в чем наша цель? — философски вопросил Сид. — Вернуть страуса? или оставить его здесь? Или добраться до Лас-Вегаса, штат Невада? Получить деньги? Получить Сьёкье или кого-то еще? Может, просто получить незабываемые ощущения?

— Кстати, — вдруг вспомнил Вальд. — Все не было случая тебя спросить, как ночью вышло у вас с Венди?

— А никак, — сказал Сид с неудовольствием. — Только-только дело начало слаживаться, как откуда ни возьмись явилась Сэнди и с плачем упала подруге на грудь. Я было обрадовался, думая, что теперь мне достанутся обе, и стал ее утешать… однако не тут-то было: утешить Сэнди мне не удалось, а вот Венди всплакнула тоже, и им обеим стало не до меня. Притом мне даже не удалось дознаться до причины слез Сэнди… Странно, — добавил Сид задумчиво, — ведь ты, кажется, все время был с ней; я и сам хотел у тебя спросить: кто мог так обидеть бедняжку?

— Не знаю, — соврал Вальд.

— Так или иначе, — сказал Сид, — ты напомнил мне, что за прошедшие двенадцать часов мы изрядно нагрешили. Возможно, плохое отношение к нам мистера Стампа — это своего рода знак. А ведь ты мне предлагал помолиться по дороге! да я заупрямился… Признаю свою неправоту.

— Ну, не то чтобы я тебе предлагал, — мягко сказал Вальд, тронутый искренним раскаянием Сида. — В любом случае, это нетрудно исправить…

— Как это исправить, как? — вскричал Сид.

— Помолиться сейчас.

— Очень остроумно! — сказал Сид. — Почему-то такая очевидная мысль не пришла мне в голову. Должно быть, все воображение уходит на рассказ.

И друзья затянули молитву.

* * *

Она пришла незаметно, сопровождаемая горьким известием. Она застала их вдвоем. Они лежали в постели, и Ана ласково гладила завитки волос на слегка выпуклом лобке Вероники.

Они подняли на нее взгляды, полные надежды и предвкушения. Так смотрит ребенок, наконец дождавшийся сладкого — и она не смогла выдержать этих взглядов. Она опустила глаза.

— Ничего не вышло, — сказала она упавшим голосом.

Их взгляды потухли.

— У-у, — разочарованно протянула Вероника.

— Ладно, бывает, — покровительственно сказала Госпожа. — Придется купить что-нибудь скромненькое от Труссарди; как говорится, не бери в голову.

— Не могу я не брать в голову, — сокрушенно сказала Марина, — ведь я обманула ваше доверие, Госпожа! Притом никто меня за язык не тянул. Сама вылезла; бес попутал меня, не иначе.

— А что случилось-то? — вяло полюбопытствовала Вероника.

— Все не то, — мрачно сказала Марина, — качество ниже нормы и вообще ниже всякой критики. Ну как я могла высказать такую дурацкую мысль! Да и вы обе, такие взрослые, умные и знающие что почем, могли сразу же меня обломить, не возлагая понапрасну надежды.

— Так зачем ты пришла? — спросила Госпожа.

— Но я же обещала, — ответила Марина, — а самое главное, что иначе я не смогла бы спокойно заснуть. Мне нужно было заставить себя посмотреть в ваши глаза, испытать жгучий стыд и так далее; это называется катарсис.

— Ну, и что? — осведомилась Госпожа.

— В смысле?

— Ты достигла катарсиса?

— Не совсем, — сказала Марина, — я забыла высказать еще один мотив. Сделав свое глупое предложение, я как бы поставила себя на одну доску с вами. Я даже осмелилась с этаким апломбом вас учить! Как же я облажалась!.. Так мне и надо, дуре; правду говорят — всяк сверчок знай свой шесток.

— По-моему, это уже звучало, — заметила Вероника.

— Нет, — сказала Марина, — вы не уловили нюанс: то я говорила об обмане доверия, а теперь речь идет о дерзости. Это как если бы, допустим, мулат возомнил себя равным креолу и влез в его дела. Разве можно?

— М-да, — сказала Госпожа.

— Короче, — сказала Марина, насупившись, — я прошу меня наказать.

— Наказать? — подняла брови Госпожа. — Каким образом? Нашлепать по попке, что ли?

Марина робко улыбнулась, первый раз за это время.

— Как угодно, — стыдливо проговорила она, — не мне выбирать наказание…

— А что, — ожила Вероника, — я бы, пожалуй, возбудилась, глядя на то, как ты шлепаешь ее по голой заднице.

— Охотно верю, — ухмыльнулась Госпожа.

— Зайка, нашлепай ее! Прошу… А ты будешь кричать от боли? (Марина пожала плечами.) Зайка, она будет кричать — представляешь?

— Будь по-вашему, — проворчала Госпожа. — Раздевайся, негодница.

Марина медленно расстегнула пуговки на блузке — сверху вниз, одну за другой. Она взялась за воротничок и распахнула блузку, намереваясь снять ее с себя. Взорам любовниц открылся пупок Марины и ее лифчик из плотного полотна. Глаза Вероники зажглись жадным интересом. Госпожа скосила на нее свой взгляд и нахмурилась.

— Что за стриптиз? — недовольно сказала она. — Твои сиськи здесь не при чем; обнажай только то, что положено.

— Как скажете, Госпожа, — выдохнула Марина.

— Постой, — приказала Госпожа, осененная внезапной мыслью. — Ты случайно не мазохистка?

Марина сдержала улыбку и подняла ясный взгляд.

— Нет, Госпожа, — ответила она, — неужели вы думаете, что я стала бы просить наказания, если бы оно доставляло мне удовольствие само по себе?

— А оно не доставит тебе удовольствия?

— Мы уже обсуждали подобный вопрос, Госпожа. Само по себе наказание должно доставить мне боль; но поскольку я заслужила его и мне требуется катарсис, то…

— Ясно, — перебила Госпожа, — хватит разговоров. Заголяй задницу, да поживей.

Марина мигом стащила с себя юбку, отстегнула свой пояс и задрала его вверх. Царевна впервые открылась взору Госпожи; Марина мимолетно отметила, что Вероника сделала вид, будто и для нее это тоже впервые. Она сделала шаг к кровати и развернулась лицом к двери.

— Так неудобно, — сказала Госпожа. — Ложись.

Марина вновь повернулась к любовницам. Они сидели на постели рядышком, слегка соприкасаясь телами — обнаженные, взволнованные, прекрасные. Каждая по-своему, они заглянули Марине в глаза. Она легла поперек кровати.

— Давай, — шепнула Вероника где-то наверху.

Раздался звонкий шлепок, и Марина ощутила несильную, но острую боль. Госпожа умеет шлепать, подумала она. Я не мазохистка, подумала она, но мне приятно, когда меня шлепают за дело. Правда, я знаю, что не заслужила этого, но они-то этого не знают; тем необходимей наказание. Ах! Она не смогла сдержать возгласа: Госпожа шлепнула ее еще раз, и больнее.

— Еще? — испытующе спросила она.

— Да. Не спрашивайте меня, — скороговоркой выпалила Марина, — делайте, как сами считаете нужным.

Ана почувствовала в себе нехорошее желание причинять боль; она разозлилась и на себя, и на Марину, взбаламутившую темные глубины ее души. Она разгорячилась. Она шлепала Марину все снова и снова, все чаще, все звонче, все больней; ладошка ее уже и сама начала болеть, и это возбуждало ее еще больше. Возгласы Марины превратились в крики; она перестала их сдерживать. Вероника пришла в экстаз. Извиваясь, как танцующая змея, она покрывала поцелуями спину возлюбленной и неистово ублажала свой клитор, кричащий синхронно с Мариной; затем Зайкин клитор, спрятавшийся было от ужаса небывалого действа… и когда этот последний возрос, и увлажнился, и выглянул наружу, Ана оказалась больше не в состоянии продолжать экзекуцию. Она бессильно упала на постель, отдавшись во власть Вероникиных пальцев и губ, и ее сладкий стон завершил все происшедшее.

Через какое-то время Марина осторожно повернула голову и скосила глаза. Обе ее хозяйки лежали рядом с ней и казались глубоко удовлетворенными; теперь и она была вполне довольна собой. Она встала и привела в порядок свою одежду. Опять взгляд ее столкнулся с их взглядами, на сей раз полностью одинаковыми, как близнецы. Ни одна из них и веком не дрогнула. Тогда Марина склонилась над ними обеими и легонько коснулась губами пальчика на ноге Вероники… а затем и на ноге Госпожи.

* * *

Бедный мой, бедный! Я трижды прочитала твое письмо, поняла каждую строчечку и поцеловала экран, хотя он уже давно у меня стерильно чистый. Я-то думала, только у меня такие переживания — еще целый пласт переживаний, о которых ты не знаешь еще ничего… а у тебя столько своего в этой теме! Что ж; спасибо тебе за урок откровенности; а вот и моя, ответная — уж прости, что до сего дня никак не решалась затронуть это, все боялась то ли тебя, то ли себя самой.