Николай Скабаланович - Византийское государство и Церковь в XI в.: От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина: В 2–х кн.

• Название: Византийское государство и Церковь в XI в.: От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина: В 2–х кн.
• Автор: Николай Скабаланович
• Издательство: «Издательство Олега Абышко»
• Жанр: Религия
• Год: 2004
• ISBN: ISBN 5–89740–107–4

Николай Афанасьевич Скабаланович (1848–1918) — профессор общей и церковной истории Санкт–Петербургской Духовной академии, доктор богословия, один из самых талантливых русских церковных историков. Его основополагающая работа «Византийское государство и Церковь…» — это настоящая энциклопедия по Византии, непревзойденный во многих отношениях даже по настоящее время научный труд, в том числе и по своим литературным достоинствам. В приложении даются статьи «Византийская наука и школы в XI в.», «О нравах византийского общества в Средние века», «Разделение Церквей при патриархе Михаиле Керулларии» и другие, позволяющие с большей полнотой и вниманием остановиться на конкретных вопросах как внутренней истории Византийской империи в целом, так и истории Византийско–Вос–точной церкви в частности.

Для всех интересующихся историей Церкви и историческими судьбами Православия.

---

Наконец, кроме перечисленных условий, благоприятствовавших властелям в их борьбе с убогими, был еще один способ, дававший первым перевес над последними, не только над париками, но и над свободными крестьянскими общинами. Способ этот заключался в системе проний, происхождение и смысл которых вполне могут быть поняты только в связи со старинной прекарно–бенефициальной системой.

Прекарно–бенефициальная система представляла собой тот своеобразный вид пользования землей, который был чужд древнеримскому гражданскому праву (jus civile), имел приложение лишь в частной жизни, в практике отдельных личностей, и принадлежал к области так называемого прирожденного права.[1790] Сущность системы определяется ее названием. Один человек обращался к другому с просьбой (precarium) дать ему землю. Тот, к кому обращались, снисходил на просьбу и делал просителю благодеяние (beneficium), давал землю в пользование. Здесь не было никакого юридического основания для пользования землей, все основывалось на нравственном побуждении, на благосклонности одного человека к другому. Так как основание было чисто нравственное — добрая воля посессора, то отсюда происходило, что не существовало ни срока, ни определенных условий для пользования. Эти земли не уступались навсегда, в отличие от донаций, переходивших в собственность, господин мог взять назад прекарию или бенефицию (названия употреблялись безразлично, но чаще прекария) тогда, когда это было ему угодно; передать землю другому лицу или оставить в наследство детям прекарист и подавно не мог, после его смерти земля отходила к первоначальному владельцу и наследники не могли предъявлять никаких претензий. Пользование землей не сопровождалось никакими определенными условиями, в отличие от наемных земель, отдававшихся в аренду по контракту; единственным условием пользования было, чтобы прекарист в глазах собственника заслуживал бенефиции, каковое условие выполнить, само собой разумеется, не всегда было легко: прекарист вечно должен был держать себя в положении просителя, заискивающего у своего патрона, и патрон мог злоупотреблять своим положением, налагать на прекариста такие обязательства, которые были тяжелее всевозможных условий, строго сформулированных. Хотя в частной жизни римлян этот способ практиковался с давних пор, однако же сначала он не имел слишком широкого применения. Важное место он занял только в последнее время Римской империи и стал мало–помалу вытеснять обычай отдавать землю в аренду, — обстоятельство, которое можно объяснять с одной стороны тем, что арендование земель сопряжено было с опасностью перехода в разряд колонов, и свободные люди, ограждая свою свободу, предпочитали брать землю в виде прекарий, от которых во всякое время могли отказаться, с другой — тем, что и землевладельцы находили выгодным отдавать землю в виде прекарий, потому что хотя по своему смыслу прекарии были даровыми и не давали дохода, однако же на практике было иначе: у владельца было в руках косвенное средство извлекать доход из прекарий, прекаристы, из опасения потерять бенефицию, исполняли требования господ, и в действительности оказывалось, что за пользование бенефицией они отплачивали тем или иным образом. Сальвиан Марсельский,[1791] писатель V в., говорит уже об этом способе пользования землей как о самом обыкновенном, которого держались посессоры, города, храмы; в законах, вошедших в кодекс Юстиниана,[1792] тоже находим на него указания. Эти законы, в связи со свидетельством Сальвиана, знакомят нас с тремя формами бенефиций: первая форма—те бенефиции, которые образовались через раздачу земель богатыми людьми бедным, вторая — те, которые образовались из соединения земли, принадлежащей дающему бенефицию, с землей, принадлежащей получающему бенефицию, но отданной первому в виде благодарности за благодеяние;[1793] третья форма — те бенефиции, которые образовались из земель мелких землевладельцев, отданных сначала людям влиятельным и привилегированным, а потом оставленных прежними владельцами в пользование. Законы (IV и V вв.), называющие эту последнюю форму fundorum patrocinia и строго ее преследующие, говорят, что даже куриалы, с целью освободиться от налогов и заручиться в суде покровительством сильного человека, выдают свои земли под его именем, т. е. уступают ему право собственности, из слов же Сальвиана Марсельского[1794] видно, что уступивший другому свою землю оставлял ее за собой для пользования, но не как собственность, а в виде бенефиции, по милости нового патрона.

Прекарно–бенефициальная система целиком перешла от римлян к германцам, все три формы прекарий существовали во франкском государстве при Меровингах, и мало–помалу видоизменившись как со стороны терминологии, так и внутреннего содержания, сделались одной из составных частей позднейшего феодализма.[1795] Что касается византийского государства, то мы не имеем определенных данных о существовании в нем указанных прекарно–бенефициальных форм в VII—IX вв. Едва ли, однако же, мы вправе сомневаться, что самый способ в тех или других формах практиковался, — иначе останется необъяснимым факт выступления его на сцену в X в.

В X в. этот способ с ясностью выступает в применении к монастырям, которые раздаются в виде пожалования (Sia xapioxiicf)q, Sia Scopeaq) лицам духовным и светским. Так, например, монастырь Пиперата передан был монахом, его устроившим, Роману Старшему до его воцарения, а Роман после своего воцарения, улучшив положение монастыря, отдал его протовестиарию Мариану, с тем чтобы он распоряжался монастырем и принадлежавшим монастырю по усмотрению.[1796] Ректор Никита получил, в виде пожалования, монастырь св. Фоки.[1797] По имени харистикии, соответствующей прежней бенефиции, лица, которым делалось пожалование, назывались харистикариями. То обстоятельство, что харистикарный способ получил такое широкое приложение к монастырям, заставляет поставить его в связь с секуляризацией монастырских земель, предпринятой в VIII в. императорами–иконоборцами; очевидно, правительственная власть стала раздавать секуляризованные имущества, между прочим, тем способом, который был дозволен церквам по закону V в. Небезынтересно поэтому свидетельство патриарха Антиохийского Иоанна, производящего харистикарный способ от иконоборческой ереси, и именно от самого ревностного ее поборника, Константина Копронима.[1798] Действительно, императоры–иконоборцы могли сообщить способу одностороннее значение, обратив почти исключительное внимание на монастырские земли, так что случаи его приложения к землям не монастырским совершенно стушевались и харистикия стала пониматься специально, в смысле монастырского пожалования. Но Иоанн Антиохийский ошибается, считая Константина Копронима изобретателем харистикии; харистикарный способ — это тот же прекарно–бенефициальный способ, названный только вместо латинского греческим словом; он существовал задолго до Копронима, и Копроним, жалуя монастыри с их имениями светским лицам, в существе дела ничего нового не вводил. В харистикарный способ раздачи монастырей вкрались с течением времени некоторые злоупотребления, против которых уже в X в. протестовал[1799] патриарх Сисиний II (996–999). Но ни злоупотребления не были искоренены, ни самый способ не был ослаблен; он, вместе с злоупотреблениями, перешел в XI век, и патриархи Сергий, Алексий и Иоанн Ксифилин усиливались достигнуть того же, к чему стремился патриарх Сисиний, — оставляя неприкосновенным самый харистикарный способ, старались искоренить существовавшие в нем злоупотребления. Постановления Константинопольского синода от мая 1016 г., при Сергии, двух синодов от 1027 и 1028 гг., при Алексии, и синода от 1073 г., при Иоанне Ксифилине, в соединении с некоторыми другими данными, в достаточной мере обнаруживают связь харистикий с прежними бенефициями и знакомят как со значением харистикарного способа, так и с теми злоупотреблениями, которые были ему присущи в XI в.

Подобно тому как бенефиции не имели ничего общего с актом полного отчуждения и актом договора, точно так же и пожалование, отдача 5ia xapumicfji;, Sui бсоребк;, строго отличается от совершенной уступки или отчуждения и от уступки условной, в силу договора, на определенное время и за определенную плату (гкбоок;, яакта). Отчуждение и условная отдача монастырских имуществ должны были происходить при участии патриаршего приказа, заведовавшего монастырями; в постановлении 1027 г. говорится, что этого рода акты не должны совершаться помимо приказа хартофилакса, иначе они будут считаться недействительными, недвижимость будет подлежать безденежному отобранию и убыток ляжет на тех, кто дал и получил незаконным образом.[1800] Между тем пожалование в виде харистикии не было обставлено подобными формальностями и не находилось под контролем патриарших приказов. Требовалась только воля владельца монастыря, митрополитам же, архиепископам и епископам надлежало наблюдать, чтобы не допускалось злоупотреблений. Впрочем, этим не исключались решительно всякие документы. Нужно было доказательство, что монастырь пожалован такому–то лицу, и потому выдавалась[1801] дарственная грамота, в которой писалось; «Царство мое, мерность моя (смотря по тому, кто давал) дарит тебе, такому–то, такой–то монастырь с его имениями, движимыми и недвижимыми, на время твоей жизни или же на два лица».[1802] Отличие харистикарного способа отдачи недвижимостей от уступки по договору и отчуждения ясно проявляется там, где системы приходили в соприкосновение и сталкивались. Пример представляет собой монастырь св. Фоки. Монахи этого монастыря уступили (ёк8е8сокао1) недвижимое имение без согласия монастырского приказа (тои e7ii тд оакШ–fl Tivoq tcov оекргтшву) на 29 лет; арендатор передал его Зографу, который и держал имение. Но ректор Никита, получив монастырь в виде пожалования (5ia харкуикг^), отобрал имение спустя лишь 15 лет после его уступки, без судебного решения. Когда Зограф обратился в суд с жалобой, ректор был оправдан, и решение мотивировано тем, что уступка (ёк8ооц) произведена была без ведома и согласия монастырского приказа.[1803] Сопоставляя в частности харисти–карный способ с тремя формами прекарий или бенефиций, мы усматриваем в нем признаки, которые позволяют сравнивать его со второй и третьей формами, причем обнаруживаются и изменения, произведенные временем и обстоятельствами. Согласно второй форме бенефиций, бенефициарий должен был, в благодарность за бенефицию, подарить церкви землю такой же стоимости, как бенефиция. И харистикарий обязан был за харистикию благодарностью, но благодарность была несколько иного рода. В постановлении 1027 г. говорится, что желающие получить монастырь в харистикию выпрашивали (ainiaaoGai, ситник; = precarium) его в дар, обещая оказывать монастырю всякие благодеяния, устранять от него всякую невзгоду и сообщать благолепный вид.[1804] Поэтому, как говорит Иоанн Антиохийский, цари и патриархи стали сначала отдавать разрушенные или разрушающиеся монастыри с целью их восстановления и украшения, но потом раздавались и монастыри вполне благоустроенные.[1805] Благодарность за харистикию иногда определялась точнее. Пселл просил у митрополита Кизического, синкелла Романа, дать ему в дар монастырь Мунтаниев, находившийся в Кизической митрополии, и в благодарность обещал снабдить монастырь волами и стадами овец.[1806] Раздавали монастыри все владевшие ими: и императоры, распоряжавшиеся так называемыми «царскими монастырями», иногда, впрочем, налагавшие руку и на другие монастыри и церковные имения,[1807] и патриархи, и митрополиты, и епископы, и светские лица — ктиторы монастырей; равным образом и получить могли все, как духовные, так и светские лица: и епископ, и сановный монах, вроде Пселла, и евнух, вроде владевшего в Кизической митрополии монастырем Артиге–на,[1808] или Никифорицы, получившего в дар (ката Scopeav) Эвдомский монастырь.[1809] Не было никаких ограничений насчет числа получаемых в дар монастырей: всякий приобретал, сколько мог, у Пселла, например, кроме вышеназванного монастыря Мунтаниев, были на правах харистикий монастыри: Мидикий в Опсикийской феме,[1810] Кафары, Большие Келлии на горе Олимпе,[1811] Нарсийский в Элладе.[1812] Иногда монастырь сам себя предлагал в дар[1813] лицу сильному и влиятельному, в надежде пользоваться его покровительством. В этом случае устанавливается отношение, напоминавшее третью форму бенефиций, и харистикарий походил на поземельного патрона (fundi patronus) прежнего времени, с тем различием, что он носил название (харистикария), соответствовавшее названию (бенефе–циария), которое носил прежде клиент, избравший кого–нибудь своим патроном и отдавший землю, с оставлением ее за собой для пользования по милости нового владельца. По словам Евстафия Солунского, были такие монастыри, которые добровольно подчиняли себя какому–нибудь многосильному боголюбивому лицу; предоставив ему внешнюю оборону, все делать и все выносить, что касается закона и суда, они сами оставались спокойными и заботились о душе, занятые одним делом — исполнением заповедей.[1814] Это несколько позднейшее свидетельство имеет полное значение и для XI в. Пселл получил Нарсийский монастырь от самих монахов,[1815] кроме того, сохранилось письмо Пселла к монахам какого–то монастыря, которые предлагали себя под власть Пселла, на предложение которых он ответил отказом, вероятно, потому что бедный монастырь не представлял никаких выгод, хотя в письме приведен более благовидный предлог.[1816]