Антон Французов - Нешкольный дневник

• Название: Нешкольный дневник
• Автор: Антон Французов
• Издательство: АСТ, Астрель, ОлимпАСТ, Астрель, Олимп
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-028158-7

Некий издатель получает из рук капитана милиции рукопись дневника, найденного им в разгромленном борделе. События, описанные в дневнике убитой проститутки неожиданно совпадают с записями, обнаруженными в купленном на черном рынке компьютере. Капитан Никифоров пытается понять, что связывало этих двух людей, разработавших свой план наказания "порочных" граждан.…

---

Виталя слушал и выгребал из обнаруженной в сейфе же шкатулки золотые цацки.

И мы собрались уходить, оставив так и не попотчеванного контрольным выстрелом в голову Каргина валяться на кухне. Спустились, Мила очаровательно улыбнулась охраннику, прикрыв при этом лицо волосами. Юлик и Алексей действительно ждали нас в машине, я сел: «Гони!» Юлик наворачивал обороты спидометра, я говорил:

— В общем, так, ребята: сейчас в темпе в блядюшник Ароновны, вот вам деньги на троих, — я бросил на колени сидящего рядом со мной на заднем сиденье Виталика самую толстую пачку, в которой меньше всего денег было. Мила хлестала с горла коньячок. — Как приедем, собирайте вещички и мотайте. У вас нормально средств, чтобы новую жизнь начать. Да и Виталик натягал золота и драгоценностей у жены нашего только что общипанного красавца. С остальными деньгами я сам разберусь… Са-ам!! — чуть повысил я голос на Юлика, который, кажется, хотел возражать. — Я сваливаю, ребята. Совсем сваливаю. И вам настоятельно рекомендую то же самое сделать. Скоро такое начнется, что вам мало не покажется! Если вовремя моему совету не последуете.

— А что такое? — всполошился Виталик, пытаясь воровато припрятать деньги. Алексей этот ушлый маневр его приметил и начал вытаскивать пачку обратно. Хорошо, толстая пачка была, а то порвали бы деньги, тяни-толкаи доморощенные. — Откуда чего? Сррразу я тебе говорил, что надо было мочить твоего майора, мочить, и все тут! А то возьмет да ментам маяк-нет, сука! Вдруг очухается, и что тогда? А мертвые, сам понимаешь, не потеют.

Я рассвирепел и стал высказывать Виталику, что он, по сути, как был тюремной шавкой, так ею и остался. Пока мы с ним так мило изъяснялись, подъехали к коттеджу Нины Ароновны. Я перестал препираться, и хоть Виталик продолжал бормотать по моему адресу какие-то ругательства, я молчал. Огромный трехэтажный коттедж был освещен только с одного крыла, а второе тонуло в темноте. При виде этих темных, безжизненных окон холодным сжало сердце. Неосознанная, слепая тревога. Юлик еще не успел зарулить во двор, а я уже выпрыгивал на малом ходу и мчался к входной двери. Я промчался по коридору, время от времени натыкаясь на косяки, и ворвался в ярко освещенный холл. Тут на диване сидели три девчонки и курили. Меня они встретили смехом и словами:

— Рома, тебя Ароновна ждет.

— Просто мечется, и зад, и перед чешет!

— Ты уж ее хорошенько отбуравь, вознагради за долготерпение!

По тому, как громко они это выкрикивали, Нины Ароновны поблизости не было, и потому я на свой страх и риск спросил:

— Катька у себя? Павлова в смысле? Где она?

Девочки замолкли. Потом Ирка Куделина сказала:

— Ты знаешь, Рома, ее Ароновна уволокла. Злая, как сволочь. Потом Ароновна тут металась, а вот Катьку никто не видел.

У меня внутри словно что-то оборвалось. Я проскочил холл, заглянул в Катькину комнату. Она была пуста. В ванной мылась Ленка, Катина соседка по комнате. Я сорвал дверную ручку и ввалился внутрь, а потом отдернул занавеску и гаркнул в лицо нежащейся в ароматной пене Ленке:

— Катя где?

Она испугалась. Погрузилась едва ли не по самые глаза в пену и пробулькала: «Рома, а я не знаю. Я пришла, а ее не было. Я думала, она на вызов уехала. Я сама только что от клиента… вот, моюсь, вонючий черт…»

— Катя?!

Я выпучил глаза, и тут за моей спиной раздался тихий голос:

— Здесь я, Рома.

— Катька, что с тобой? — Я начал тормошить ее. — Ты что, опять под наркотой? Я же просил тебя быть в норме! Я же просил, чтобы ты была готова, как я за тобой приеду…

— Рома, ты меня обманул.

Она села в кресло и прикрыла рукой глаза. Я прикрыл дверь в ванную и сел прямо перед ней на корточки. У нее в лице ни кровинки. Губы бескровные, ненакрашенные, шевелятся беззвучно — будто сама с собой разговаривает и никого больше не слышит и не может слышать. Мне почему-то бросились в глаза ее хрупкие плечи, невесомо тонким платьем обтянутые. Запершило в горле от волнения. Не думал, что могу так волноваться перед девушкой, особенно если девушка эта — опытная, много повидавшая элитная проститутка. Непонятно к чему в голову полезли цифры Катиных гонораров последних лет, я подумал, а почему, собственно, она живет в этом пусть шикарном, но общежитии, а не имеет отдельной квартиры, все равно работает на заказах из центра. Ведь все звезды нашего досугового, а их было четыре или пять, одна за другой выехали из коттеджа. Две купили квартиры (одна — в Барселоне), две переехали на кладбище. Катя, образно говоря, оказалась как-то на промежутке между квартирой в Барселоне (Париже, Милане) и кладбищем.

К кладбищу, думаю, она все-таки была ближе. Кокаин, еще я узнал — морфий, от Фила Грека. Валиум, кваалюдес — она любила кидаться этими мудреными словечками. Это лее объясняло, почему у нее квартиры нет. За день иногда по полтысячи долларов уходило у нее на наркоту. И сегодня, наверно, угрохала неслабо, если у нее такое лицо было. «Ты меня обманул, Рома».

— Катя, ты совсем с головой не дружишь! Совсем…

— Ты меня обманул, — перебила, — ты не со мной должен был лететь, ты с Ароновной должен был лететь. Я слышала ваш разговор. Я Ароновне сказала, что все знаю. Она сказала, что да, сука, мы с ним улетаем в Париж А меня ты обманывал, нарочно говорил, чтобы я тебя не выдала. Ты что, Рома… разве я тебя выдам.

Я вцепился ей в плечи и затряс:

— Катя, Катя! Ты что, ну что ты! Быстрее, Катя! Мне все равно, что ты думаешь, что говоришь, ты очухаешься, а потом мы тебя вылечим. Катя, Катя!! Ну что лее ты говоришь, — у меня слезы по глазам текли, от нервов натянутых, от тревоги, от усталости текли, щека дергаться начала, — что же ты говоришь такое… ерунда, после будем говорить, в самолете, через час рейс, понимаешь? Я с тобой, с тобой! У меня деньги, билеты, паспорта… все! Не надо на бок заваливаться, Катя, не надо этих теней под глазами и заломанных рук!..

Я ей какую-то чушь нес. Раздавленные слова, беспомощные, от загнанного дыхания идущие. Говор™, за руки тянул, она, кажется, меня и не слышала, а я себя не слышал и нес, нес, пока не увидел. Не увидел, что в дверях стоит Нина Ароновна. Она, оказалось, все это время за дверью стояла, все слышала. А Катю — подослала. Хотела убедиться, сука, что я предал ее. Щеки у нее плясали, глаза в две щелки склеились, и такое зло оттуда сочится, что я на пол сел. С корточек-то. Плюхнулся, как жаба, а она, Ароновна, надо мной стала и говорит, руки в жирные боки:

— Ты, Роман, пидор. Говорила, и теперь повторю. Свалить хотел, сука? Подчистил кассу, по наводкам бабло склеил, теперь соскочить хотел? На другой рейс забронировался, гнида, и эту суку тоже подписал! Где бабки-то? — гаркнула страшно. — Где деньги?

Мне вдруг стало спокойно и жутко от ярости, сковавшей меня. Поднялся, только где-то глубоко внутри дрожала струна. Посветлело перед глазами, и единственным черным пятном была крашеная шевелюра Ароновны.

— Деньги здесь, — сказал я спокойно. Я еще договаривал это, но первая уже пачка полетела к ногам «мамы». — Я, Нина Ароновна, передумал. — Вторая пачка — в ее колено. — Я действительно уезжаю, но вы, Нина Ароновна, в мои планы не входите. — Третья пачка воткнулась в глубокий вырез ее платья и осталась лежать на подпертой корсетом мясной части ее тела.

— Да я тебя сдам с потрохами, сука! — зашипела она, но деньги начала подбирать, при этом ко мне приближаясь. — Та-ак не пойдет! Договор дороже денег!

— Это смотря каких денег, — сказал я, понимая, что делаю страшную глупость, но не могу удержаться от этой глупости.

Но мне сухо раздирало горло. Я вынул еще две пачки и бросил ей,-

— Вот твои пятьдесят тысяч, как было оговорено в наводке Шароева! Подавись!

Она бросилась ко мне и буквально вцепилась в шею ногтями, как разъяренная старая кошка, которую только что ошпарили молоком. На губах ее появилась пена, язык заплетался от ярости. Никогда бы не подумал, что Нина Ароновна способна в буквальном смысле перешагнуть через двадцать тысяч долларов (хотя первые три пачки она подобрала). Я ее отшвырнул и повернулся к Кате. Она, кажется, вобрала в себя жизни. Ее щеки порозовели, быть может, она поверила мне. Схватил ее за руку и поволок из комнаты, Нина Ароновна мертвой хваткой впаялась в ногу Кати, разорвала ногтями колготки и вцепилась так, что Катя завизжала от боли.

Я на мгновение растерялся перед лицом этой ярости. Пароксизм злобы, как любил говорить один мой знакомый медик из КВД.

— Не уйдешь, сука!!

И тут в открытую форточку окна, выходившего на узкую полосу молодых деревьев, за которыми было скоростное шоссе, ворвался визг тормозов. Шум двигателей сразу нескольких машин. Приглушенное хлопанье дверей. Топот множества ног по асфальтовому покрытию. Это было то, чего я ожидал все четыре года, с того времени, как я завалил прокурора. Нет, вру! Раньше. С тех пор как мы с Катей побывали в квартире Мефодия, после чего я ушел, нет, убежал в армию. Я ждал много лет. Вот дождался. В самый неподходящий момент. Хотя, наверно, смешно говорить, что для такого может быть подходящий момент.