Николай Максимов - Поиски счастья

• Название: Поиски счастья
• Автор: Николай Максимов
• Издательство: Дальневосточное книжное издательство
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1965

Роман о судьбе русских поселенцев Аляски и коренных жителей Чукотки. Действие происходит в начале XX века. Герои романа каждый по-своему понимают, что такое счастье. Для потомка русских поселенцев Андрея Устюгова, понимающего, что скоро на Аляске не станет русского уклада жизни, — это возвращение на родину своих предков, в Россию. Для молодого чукчи Тымкара — это винчестер и шкуры, другие подарки для задабривания своего будущего тестя, отца любимой девушки. Для революционера Кочнева — это всеобщее счастье. Он не может быть счастлив, если несчастны окружающие его люди.

Роман был закончен в 1952 году и выдвигался на Сталинскую премию. Но Сталин умер, и премия не состоялась.

---

За долгие годы общения с народами крайнего северо-востока Азии владелец «Морского волка» изучил их быт, мог обходиться без переводчика.

«Язык…» — посмеивался он в густую бороду. Немелькын — хорошо, этки — плохо, неушка — девушка, тумга-тум — друг-приятель, акамимель — спирт, песец, лисица, клык — вот и весь язык, так полагал он. «Да и какой может быть у дикаря язык, — обычно говаривал он приятелям в Штатах, — если ум взрослого эскимоса подобен уму трехлетнего американского ребенка». Об этом свидетельствует в одном из своих трудов и американский «ученый»-эскимосовед.

Острова приближались. Издали они казались мертвыми, но на самом деле в этот час там кипела жизнь. Эскимосы только недавно возвратились с промысла, поделили добычу, разнесли ее по ямам-хранилищам, и теперь женщины варили мясо, а старики важно расхаживали от землянки к землянке.

Берег пустел. Все меньше виднелось людей, и вскоре лишь один Тымкар продолжал вкапывать в землю китовое ребро: он начал строить свою землянку.

Закат пламенел. Пролив расцветился перламутром с оранжево-зелеными прожилками.

— Тымкар, — Сипкалюк выглянула из землянки дяди. — Иди, ты устал, однако.

В ее руках была иголка с тонким сухожилием вместо нитки. Сипкалюк шила меховой полог из шкур: их собрали эскимосы почти из каждой землянки.

— Э-эй! — вдруг возбужденно воскликнула она. — Смотри, смотри! Шхуна идет, Тымкар! — она совсем вылезла из землянки, вся склонилась вперед, приложив ладонь ко лбу, над глазами.

Действительно, к острову подходила шхуна. Тымкар удивился, что сам не заметил ее. Сердце его радостно застучало. Шутка ли, после долгой зимы у них сейчас будет чай, табак и кумач на камлейку Сипкалюк! А может быть, удастся получить и винчестер? Глаза Тымкара загорелись. Он радостно закричал на весь поселок:

— Хок-хок-хок! Шхуна идет. Поднимайтесь, однако.

Сипкалюк уже скрылась в землянке, растолкала Майвик; Тагьека не было дома, он накануне отправился в Ном. Майвик заторопилась, хотя ей и нечего было собирать для обмена: все шкурки, полученные от Тымкара за пользование винчестером, муж забрал с собой. Но все равно, кто же не выходит встречать первую шхуну! «Ничего, — думала она, — лучше идти к шхуне с пустыми руками, чем плыть в Ном».

Ей пришлось и весной выдержать серьезный бой с Тагьеком, но переселиться вновь за пролив она отказалась наотрез. И Тагьек отплыл один, пригрозив, что не вернется совсем.

Прихватив с собой меха, эскимосы вышли на берег, начали готовить байдары к спуску на воду.

Шхуна бросила якорь.

Чернобородый спустился с мостика и направился к трюму-лавке. По той спешке, с какой эскимосы собирались на берег — в подзорную трубу он отлично это видел, — янки безошибочно определил, что явился сюда в эту навигацию первым.

Отперев дверь плавучей лавки, купец зашел за прилавок, зажег фонарь, оглядел товары, закурил. Ароматный дымок сигары струйкой потянулся вверх. Хозяин поглаживал богатую черную бороду.

Шхуна слегка покачивалась.

За морем и берегом теперь наблюдал вахтенный.

Эскимосы что-то мешкали. Они столпились, спорили. Пользуясь свободной минутой, янки открыл бутылку рома. Ром веселит сердце, с ним легче торговать.

На острове Тымкар говорил эскимосам:

— Это человек лукавой речи. Берегитесь его. Я не дам ему ни одной шкурки. Пусть отсохнет мой язык, если я говорю пустое!

«Но кто знает, верно ли говорит этот чукча?»— думали островитяне. Трудно верить человеку, когда хочется курить, хочется крепкого чаю. Ведь целую зиму с таким нетерпением они ждали этого радостного дня.

— Как можно отказываться от обмена? — неодобрительно заметил один из стариков. — Так никогда и никто не поступал из нашего народа.

Подростки окружили взрослых, заглядывали им в лица, прислушивались к словам, сгорая от нетерпения. Как медлительны эти старики!

— Тымкар, — подступила к нему жена. — Старики гневаются. Пусть…

— Если ты женщина — молчи! — гневно оборвал он ее.

Обиженная грубостью, Сипкалюк отошла от него. Зачем он так сказал ей при всех?.. Разве она хочет ему зла? Он еще никогда так не поступал с ней.

Суеверные эскимосы колебались. Кому же приятно начинать торг, когда этот чукча каркает, как ворон.

А Тымкар все говорил. Он рассказывал, как янки угостил уэном дев дурной водой, а потом, когда чукчи потеряли разум, он соблазнял их товарами и увез его за пролив.

— Возможно даже, что он — не человек…

— Черт их подери! — вслух выругался владелец «Морского волка». — Разве за этим я шел полным ходом, чтобы теперь терять время из-за этих дикарей? Эй, на палубе! — гаркнул он, задрав бороду вверх. — Где же эти «индейцы»?

Эскимосы по-прежнему стояли толпой на берегу.

— Однако в его голове верные думы, — поддержал Тымкара старик Емрытагин, подаривший зимой Тыкосу щенка. — Если обманщик — зачем станем торговать? Есть и другие «сильные товарами люди». Подождем.

«А верно ли это?» — думали другие. Женщины стояли опечаленные, но еще надеялись, что торг состоится. Среди мужчин было явное замешательство. Высказав все, гневный Тымкар хотел уже уходить, как вдруг в толпе произошло движение. Со шхуны спускали шлюпку.

— Берегитесь, обманщик это! — еще раз возбужденно выкрикнул Тымкар.

В шлюпке стоял чернобородый янки. Высокие голенища его сапог были пристегнуты ремешками к кожаным брюкам. За поясом торчал пистолет, в зубах — сигара. Двое матросов гребли.

Эскимосы косились на оружие. Они терпеть не могли, когда к ним являлись вооруженные люди.

— Ну вы, черномазые! — еще из шлюпки приветствовал их янки. — Чего чешетесь? Вам разве не нужны товары?

Смущенные речами Тымкара, люди на берегу молчали. Никому не хотелось первому лезть в это сомнительное дело. А вдруг это не человек, а дух?

— Нам не нужны твои товары! — хрипло и дерзко выкрикнул вдруг Тымкар по-чукотски и вышел из толпы вперед.

Эскимосы повернулись к нему, на всех лицах был испуг.

Шлюпка подходила ближе. По берегу Тымкар шел к ней навстречу. Он первый схватил брошенный матросом конец, но вместо того, чтобы помочь причалить, швырнул его обратно.

— Э-эх! — ахнули в толпе.

Шлюпку развернуло на волне, она накренилась, стоявший янки резко качнулся, выронил изо рта ситару, схватился руками за борт.

Гребцы выправили крен, начали отыгрываться на волне, не двигаясь ни вперед, ни назад.

До суши оставался десяток шагов. Чернобородый узнал Тымкара. «Почему он здесь?»

Матрос вторично бросил на берег конец, но Тымкар вновь перехватил его и отшвырнул обратно. Янки выпрямился, выхватил из-за пояса пистолет. Островитяне снова ахнули, расступились. Тымкар схватил круглый камень, занес руку над головой. Выстрела не последовало: янки заметил, что на берегу еще несколько человек нагнулось за камнями, и — опустил оружие.

— Кто звал тебя сюда? Убирайся, откуда пришел! Обманщик ты. Нам не нужны твои товары. Мы возьмем их на другой шхуне! — кричал возбужденный Тымкар.

Эскимосы ужаснулись его дерзости.

Было трудно поверить, что их ушам довелось слышать такие слова.

Тымкар осмелел. Он видел то свирепый, то растерянно-беспомощный взгляд своего врага. Янки взглянул на часы, достал и закурил сигару. Шлюпка побалтывалась на волнах.

Мелькнула мысль применить силу: в руках эскимосов так много пушистых шкурок. Но, видя толпу хмурых людей на берегу, он не решился на опрометчивый шаг. Однако и бездействовать было несвойственно владельцу «Морского волка». На берегу его ждала пушнина. Наконец ему необходимо было спешить к Джонсону, чтобы тот не успел сделать свой личный бизнес — продать часть пушнины на другую шхуну.

Выпитый ром и сильные затяжки сигарой пьянили. Впервые за долгие годы его не пускали на берег. И кто? Дикари с камнями в руках. Позор! Потерять остров… «Ах, негодяй!» — он пристально разглядывал Тымкара.

Островитяне испуганно смотрели то на Тымкара, то на шлюпку.

— Эскимосы! — сделал еще одну попытку чернобородый. — Я привез вам хорошие товары…

Но с берега никто не отозвался.

— Обманщик он. Берегитесь!

— Год-дэм, собака, — прошипел янки. — На шхуну! — скомандовал он гребцам. — Собака! — повторил он. — Я научу тебя гостеприимству, — и сплюнул сквозь зубы.

Шлюпка начала удаляться. Как только она стала недосягаемой для камней, янки повернулся и выстрелил в Тымкара. Но корму шлюпки в это время приподняло волной, и пуля ушла вверх. Он нажал гашетку второй раз — пуля зарылась в воду.

— Ничего, я проучу тебя!

Вскарабкавшись по штормтрапу на палубу, он кинулся к корме.

— Пушку!

Он сам прицелился в толпу и дернул шнур. Раздался выстрел. Эскимосы в ужасе попадали на землю.

— Перелет! — крикнул вахтенный с мостика.

Янки выпалил вторично. Ядро шлепнулось в воду у самого берега, забросав лежащих эскимосов галькой и обдав водой.