Джеймс Данливи - Рыжий

• Название: Рыжий
• Автор: Джеймс Данливи
• Издательство: Ника-Центр
• Жанр: Научная Фантастика
• ISBN: 966-521-056-4

Роман Джеймса Патрика Донливи (род. 1926 г.) «Рыжий» является не только абсолютным шедевром черного юмора, но и одной из самых популярных и любимых книг Запада. Это — роман-поэма, роман-джаз, в котором грустная, словно взятая саксофоном нота, неожиданно обрывается и вместо нее раздается взрыв поистине гомерического хохота, трагическое и комическое тесно, как и в реальной жизни, сплелось в «Рыжем» в один поистине «гордиев узел», который на протяжении всего романа тщетно пытается разрубить его главный герой, «вечный студент и турист» Себастьян Дэнджерфилд.

---

— Некоторым образом.

— Не подумай только, что я чересчур уж прямолинейна. Когда ты на той вечеринке наговорил мне всяких странных вещей, я подумала, что ты какой-то чудной, но когда я обдумала их во время прогулок, то они перестали казаться мне странными. Я завела себе привычку думать о тебе во время прогулок по Ботаническому саду. Деревья и лианы в оранжерее напоминали джунгли. А на поверхности пруда плавали лилии. Они такие необычные. Мне так хотелось к ним прыгнуть, но я боялась, что на дне могут оказаться существа, которые искусают мои ноги.

Мэри сидит на краю кровати. Я прислонился спиной к стене, рассматриваю ее. Какие они у тебя большие. На них можно спать, как на подушках. Я — раскаленный билет в вечность, несущийся по рельсам во все концы. И в Кэрри, и в Качерчивин. За доллар я готов исполнить танец быка, а ты-то уж знаешь, каков я, когда этим занимаюсь.

— Себастьян, мне так уютно лежать с тобой в обнимку. А я и не надеялась, что ты придешь меня встречать. Мне казалось, что мне вообще приснились наши встречи. В том доме я растрачивала жизнь понапрасну, а ведь все могло быть вот так. Ты думаешь, в моей фигуре много изгибов?

— Ты мой маленький кружочек.

— Обними меня крепче.

— Назови меня гориллой.

— Горилла.

— Похлопай меня по груди. Ух ты. Я не в такой хорошей форме, как ожидал.

— Просто люби меня. И я хочу, чтобы у меня были дети, потому что ты будешь их любить. И я могу устроиться на работу. Когда-то я получила приз за участие в пьесе. Я хочу гладить ими твою грудь. Ведь это как раз то, что любят мужчины?

— Мне очень нравится.

— И я часто думала, что могла бы кормить тебя грудью. Ты бы пил мое молоко?

— О Господи, Мэри.

— Тебе ничего нельзя сказать.

— Говори мне. Я просто шучу. Я бы пил его.

— Я думаю, это потому, что ты такой худой. А мне очень — очень нужно. Ну разве это не ужасно? И сегодня ночью мне это так было нужно.

— Это не всегда получается.

— Но ты будешь со мной столько, сколько мне нужно?

— Я буду стараться изо всех сил, Мэри.

— Я читала, что на нем можно сидеть.

— Это правда.

— И делать это со спины.

— И это тоже.

— Я так волнуюсь.

Быть может, кто-нибудь где-нибудь делает это со всех сторон. Круглая Мэри. Я еще не достиг того возраста, в котором Христа распяли, но меня уже несколько раз пригвоздили. И, Мэри, ты буквально пришпилила меня к постели. Своей похотью. И в твоих глазах горит черный огонь. МакДун изготовляет фальшивые реликвии для Святой Римской Церкви. А другие, одетые в одежды священников, в Северном Дублине нежно гладят детей по их ангельским личикам и благословляют их, когда они выходят за школьные ворота, и тут же шепчут гадости сопровождающим детей монашкам. Что заставляет умирать мое сердце? Может быть, маленькие Дэнджерфилдики, выскакивающие из маток по всему земному шару? Я возвращусь в Ирландию с карманами, набитыми золотом. И разобью окна Скалли самородками. Маларки тогда сможет провести линию метро из своего подвала прямо в бар. Ну как тебе сейчас, Мэри? Замечательно, мне очень хорошо. Мы всегда будем вместе? Пожалуйста. И ты не будешь уходить с другими и заниматься этим с ними, а я буду работать по дому, готовить еду, стирать рубашки, штопать носки и доставлять тебе радость. Но, Мэри, как же другие мужчины? Они для меня не мужчины, потому что сердце мое принадлежит тебе. И если ты не будешь смеяться, я расскажу тебе, о чем я думаю. Я не буду смеяться. Я думаю, что Господь Бог создал этот замечательный инструмент, чтобы бедные люди, такие, как мы, наслаждались жизнью.

28

В воскресенье утром они пришли на станцию Эрл Корт. Себастьян держал Мэри за руку в черной перчатке. Любовники, согретые и отгороженные от всего остального мира улыбками, взглядами и словечками, которые шепчут только на ушко. Я свежевыбрит, и лицо мое покусывает лосьон, потому что Мэри сказала — тебе нравится тереть свою щеку о мою.

Заводит ее в поезд. Когда скрещивают такие ножки, как у Мэри, то у меня перехватывает дыхание. И я вижу, что она чуть-чуть выщипала по краям брови, но я это не очень-то одобряю.

На станции Виктория они вышли из подземки. И увидели несколько вполне довольных жизнью людей. А затем по Бакинхэм Пэлэс Роуд и Семли Плэйс пришли к церкви, сложенной из красных кирпичей. Он раздвинули зеленые занавеси, и они оказались в помещении, залитом золотым светом и заполненном звуками музыки.

Множество людей прикасаются лбами к полу. Я чувствую запах дыма. И слышу пение. О выйди из алтарных дверей с благовониями в руках, и прикоснись ко мне, и благослови меня. И окропи Мэри тоже. И когда я окажусь на смертном одре, то придите ко мне в этих золотых одеяниях и обильно умастите.

— Тебе нравится здесь, Мэри?

— Просто замечательно. Столько музыки. У меня возникает странное чувство. И мне хочется, чтобы мы возвратились в нашу комнату. Мы ведь так и поступим, не правда ли?

— О Господи, ты совсем не испытываешь благоговения.

— Я знаю, что это ужасно. Но я ничего не могу с собой поделать. Как долго будет длиться служба?

— Все утро. Видишь. Они заходят и уходят.

— Странно. Кто эти люди?

— Русские.

— Я хотела бы быть русской. Это так увлекательно.

— В том-то и дело.

— И бородатые мужчины. Ты бы мог отпустить бороду, Себастьян?

— Я слишком старомоден для этого.

— Я всегда мечтала выйти замуж за бородатого мужчину.

— Подойдем поближе, нас тоже окурят ладаном.

И они подошли к маленькой группке верующих, чтобы удостоиться благословения. Дэнджерфилд пожертвовал горсть мелочи. Механические птички принесут мне из-за океана намного больше. И я хочу, чтобы за мои деньги меня любили.

Под звон колоколов они вышли из церкви и зашли в ресторанчик с недавно побеленными стенами, чтобы выпить по чашечке чаю.

— Знаешь ли Себастьян, они живут здесь совершенно иначе. Церкви здесь на любой вкус, а под городом мчатся поезда, и поневоле начинаешь думать, что англичане, судя по тому, как они обращаются там с нами в Ирландии, просто не успели все это построить.

— Англичане для всего находят время, Мэри.

— После чая мы сразу возвратимся домой, Себастьян?

— Ну нет, Мэри. Немного прогуляемся по парку. Подышим свежим воздухом.

— Я хочу попробовать и другие позы, о которых ты мне рассказывал.

Они сидят напротив друг друга. Мэри, согнувшись над тарелочкой с пирожными, улыбается ему. Ты, Мэри, просто создана для этого. Но сперва мне нужно прогуляться по парку. Перевести дух. Я знаю, ты думаешь, что я могу заниматься любовью и ночью, и днем, при свете и в темноте, но и от любви, как и от всего остального, можно устать. Давай-ка прогуляемся неспешно по Бонд-стрит, чтобы я мог обдумать, как мне, собственно говоря, жить дальше. И, возможно, мне придется несколько изменить свою внешность, потому что при виде больших денег некоторые друзья становятся слишком уж навязчивыми.

Они сели в автобус и доехали до парка. В огромные ворота одна за другой въезжают машины. И аллея Роттен Роу среди деревьев. Проносятся лошади. Огромные их зады вздымаются и опускаются. Думается, что все грехи происходят из этого парка. Подобно тому как супружеская жизнь начинается в темноте. И заканчивается при свете.

— Мэри, мы прогуляемся к круглому пруду.

— А что это такое?

— Ну там, где катаются на яхтах.

— А затем мы возвратимся домой?

— Зачем тебе это нужно, Мэри?

— Не знаю зачем. Но чувствую, что нужно. Я чувствовала это еще до того, как сделала это в первый раз. Иногда меня охватывает желание даже тогда, когда я молюсь, стоя на коленях на собрании в Легионе Святой Девы.

— Замечательная организация.

— Не будь лжецом. Ты не думаешь, что это замечательная организация. Это самый короткий путь к выходу из парка?

— Мы оба члены легиона, Мэри. И, должен заметить, я пользуюсь в Легионе солидной репутацией.

— Легион может катиться к дьяволу.

— Ну ладно, ладно, Мэри, пусть будет по-твоему, но позволь мне заметить, что если бы не Легион, то в Ирландии все просто-напросто вымерли бы из-за истощения от постельных утех. Вместе с епископами. И каждая монашка забеременела.

— Ты не хочешь увести меня обратно в номер.

— Ничего подобного. Просто я не хочу, чтобы оскорбляли Легион. Во всем, Мэри, есть толика добра. Во всем. Но по твоим глазам я вижу, что ты мне не веришь. Ладно. Такси. Мы немедленно возвращаемся домой. Немедленно.

Мэри закрывает занавеси. Я отчетливо вижу их контур. Она говорит, что ей нравится носить одежду в обтяжку. Всякий раз, когда я снимаю штаны, у нее перехватывает дыхание.

Они не выходили из номера до понедельника. Страстная Мэри. И даже до вторника. Неутомимая, самоотверженная Мэри. Но в среду, в сумрачный, тоскливый и дождливый серый день, его вызвал к телефону МакДун, чтобы сообщить, что ему пришло письмо казенного вида. Прощаясь, он целовал Мэри в дверном проеме, подумывая о том, что она — крепкий орешек. Который я беспрестанно долблю своим молотком. Не печалься, если меня долго не будет. Садись-ка лучше за швейную машинку, и пусть она промурлычет свою песенку. Вставь в нее желтую нитку и сшей мне флаг, которым я мог бы подавать знаки.