Алексей Величко - История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I

• Название: История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I
• Автор: Алексей Величко
• Издательство: ООО «Издательство «Вече»
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-905820-63-2

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Пятитомное сочинение А.М. Величко «История Византийских императоров» раскрывает события царствования всех монархических династий Священной Римской (Византийской) империи — от св. Константина Великого до падения Константинополя в 1453 г. Это первое комплексное исследование, в котором исторические события из политической жизни Византийского государства изображаются в их органической взаимосвязи с жизнью древней Церкви и личностью конкретных царей. В работе детально и обстоятельно изображены интереснейшие перипетии истории Византийской державы, в том числе в части межцерковных отношений Рима и Константинополя. Приводятся многочисленные события времён Вселенских Соборов, раскрываются роль и формы участия императоров в деятельности Кафолической Церкви. Сочинение снабжено портретами всех императоров Византийской империи, картами и широким справочным материалом.

Для всех интересующихся историей Византии, Церкви, права и политики, а также студентов юридических и исторических факультетов.

Настоящий том охватывает эпоху от Константина Великого до Анастасия I.

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

---

И в 381 г. Второй Вселенский Собор не только публично развенчивает Александрийского папу, признав хиротонию его ставленника на Константинопольский престол ничтожной (4-й канон), но и торжественно провозглашает в своём 3-м каноне: «Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по Римском епископе, потому что город этот есть новый Рим». Другим своим правилом (2-й канон) Собор прямо ограничил власть Александрийского епископа пределами его диоцеза, для видимости заметив, что и восточный епископ начальствует только над восточной церковью с сохранением тех преимуществ, которые ему предоставили Никейские каноны. Попутно это правило больно ударило и по Риму, уже привыкшему к тому времени вторгаться в дела других митрополий.

Для Александрии и Рима это был как удар грома среди ясного неба. Первоначально Александрия смиренно приняла решение императора (а то, что это его решение никто не сомневался), но последующие епископы этой патриархии — Тимофей, Феофил, св. Кирилл, Диоскор действовали так, словно никакого 3-го правила не существует. Александрия долго считала Константинопольского собрата «выскочкой», а в столице, в свою очередь, Александрийского патриарха называли не иначе, как «Египтянин»[770].

Александрия быстро нашла себе союзника. Хотя рождение 3-го канона действительно не обуславливалось антиримскими настроениями на Востоке, но, конечно же, затрагивало интересы Рима, который до этого всегда поддерживал хорошие отношения с Александрией, да и в целом был покороблен сравнением себя с ранее совершенно незначительным в церковной среде городом. Особенно обидным было титулование Константинополя «новым Римом», что на фоне многовековой истории столицы великой Империи и ещё не истреблённого провинциализма Царьграда выглядело для латинян каким-то неудачным анекдотом.

В Риме преимущества Константинопольского патриарха не признали — он вообще там едва ли считался persona grata. Во-первых, в Италии действительно опасались роста авторитета столичной кафедры, особенно в условиях военного времени, когда Рим и так оказался забытым императорами Запада, привыкшими уже жить в Равенне. Во-вторых, между Римом и Константинополем шёл довольно оживленный спор из-за Восточной Иллирики, который в гражданском отношении зависел от Константинополя, а в церковном — от Рима. Потом, как мы видели, эта провинция совершенно отошла к Константинополю, что вызвало ещё более резкое охлаждение отношений, так что уже при патриархе Аттике столичный клир открыто конфронтировал с западным[771].

На Аквилейском соборе в Италии, куда за апелляцией прибыл обиженный Максим, отцы откровенно возмущались тем, что поставление Нектария (381–397) Константинопольским патриархом и Флавиана (381–404) Антиохийским архиереем произошло без консультаций с Римским папой, западными епископами и вообще без созыва Вселенского Собора в Риме, «который считается первым престолом в христианском мире даже на Востоке». Но опять, как и раньше, всё решила личная воля императора, не оценившего подобные кардинальные предложения по вмешательству в дела Восточной Церкви[772]. Правда, следует иметь в виду, что негативное отношение св. Амвросия Медиоланского ко Второму Вселенскому Собору было обусловлено не прямым пренебрежением папского престола; просто, в силу своего убеждения, Святитель полагал, что такие вопросы должны решать исключительно с участием всей Вселенской Церкви, а не одной её части.

Но сами Константинопольские архипастыри до некоторого времени оставались в стороне от споров за первенство между патриархатами, выступая, скорее, в качестве стороны, принимающей один за другим дары императоров, чем самостоятельно борющейся за прерогативы. Правда (первый «звонок»), вскоре после Второго Вселенского Собора, в 394 г., Константинопольский архиерей Нектарий (381–397) фактически единолично руководил всем ходом заседания синода, давая слово или ограничивая выступления остальных восточных архипастырей по своей воле[773].

Кроме того, в отличие от Запада, на Востоке не было единого могущественного митрополита; здесь образовалось множество равных по положению церковных центров, главы которых и их честолюбивые настроения не дали сложиться власти одного папы Востока. Кроме того, императоры довольно чётко следили за перипетиями этой борьбы, внося в неё свои коррективы и не допуская ущемления своих прав, как глав Римского мира и Церкви.

Желая поддержать престиж «своих» архиереев, императоры начали ставить на эту кафедру выходцев из других, более авторитетных патриархий. И новые архиепископы стали действовать в том духе, который навевал им пример Римского папы и статус второй кафедры в Кафолической Церкви. Святитель Иоанн Златоуст просвещал церкви Фракии, Азии и Понта задолго до Халкидонского Собора. А это, по мнению тех, кто желал обосновать его действия, свидетельствовало о том, что эти епархии уже и тогда зависели от Константинополя[774].

Его преемник Аттик (406–425) разрешал спор фригийских епископов Агапита и Феодосия, рукоположил ритора Сильвана епископом Филиппопольским в Родопе, а спустя 3 года перевёл его в Троаду, поскольку прежний климат был для Сильвана слишком суров. Он же пытался, имея защиту в императоре св. Феодосии Младшем, подчинить своей власти Эпир, Македонию, Фессалию и Ахайю, которые хотя в государственном отношении принадлежали ещё со времен св. Феодосия Великого Восточной империи, но в церковном отношении находились в ведении Апостольского престола[775]. А в 421 г. император издал указ, согласно которому все важные спорные дела епископов Иллирии должен был рассматривать архиерей Константинополя, поскольку тот имеет равные права с понтификом Рима. Другим законом он повелел, чтобы ни один епископ Азии и Фракии не был рукополагаем без согласия с Константинопольским архипастырем.

Дело Златоуста по просвещению других диоцезов подхватил Несторий. Став патриархом, он моментально освоился в новой роли и считал себя обязанным просвещать всю Кафолическую Церковью или, во всяком случае, её восточную часть.

Но, надо сказать, противостоящие Константинопольскому архипастырю Александрия и Рим были мощны и авторитетны в церковном и политическом смысле. Апостольская кафедра не приняла, но и не опровергла 3-й канон Константинопольского Вселенского Собора 381 г. Просто они не усмотрели в этом никаких реальных угроз преимуществам своего престола и проявляли всю свою силу лишь в тех случаях, когда Константинопольский собрат начинал их реально беспокоить.

Так, папа Бонифаций I убеждал епископов Фессалоники не уходить из-под юрисдикции Рима и не принимал хиротонии, произведённой Аттиком Константинопольским. Прочих Иллирийских епископов папа убеждал охранять свои права быть под власть Рима и не искать заступления у тех, «коим постановлениями Церкви не дано никакой высшей власти»[776]. Но, очевидно, таких прецедентов было всё же не так много, поскольку сами Константинопольские архиереи нередко прибегали к защите Римского престола в первые десятилетия IV в.

Нельзя сказать, что все остальные восточные епископы были воодушевлены новой практикой столичного архиерея. На одиннадцатом заседании Халкидона епископы Эфесского диоцеза просили Собор, чтобы на будущее они не рукополагались в Константинополе.

Ещё более серьёзную опасность власти Константинопольского епископа представляла Александрия. И если бы не «Разбойный собор», Диоскора, разрушившего нежное согласие двух пап, судьба столичного епископа едва ли бы могла вызвать завистливые чувства. Спас Константинопольскую кафедру император, усилиями которого (св. Феодосий Младший, св. Евдоксия, св. Пульхерия, св. Маркиан) мир в Церкви был первоначально восстановлен, затем возвращено истинное исповедание, а затем вновь поднят вопрос о преимуществах Константинопольской кафедры. Это произойдет уже совсем скоро, на Халкидонском Соборе, 28-е правило которого войдет в число важнейших канонов Кафолической Церкви.

IX. СВ. МАРКИАН (450–457) И СВ. ПУЛЬХЕРИЯ (450–453)

Глава 1. «Солдатский» царь, избранник Божий, и Четвёртый Вселенский (Халкидонский) Собор

Некогда фракийский юноша по имени Маркиан, решивший пойти по стопам своего отца — военного командира невысокого чина, отправился в Филиппополь (ныне — Пловдив), чтобы там записаться в легион и начать воинскую службу солдатом. По пути он наткнулся на тело убитого человека и, будучи сострадателен и добр, остановился возле него, желая отдать убиенному последний долг памяти. Здесь его и схватили агенты местного префекта, заподозрив в совершении этого преступления. Святого Маркиана допросили, его показаниям не поверили, и наверняка признали бы преступником, если бы по Божьей милости в этот день не был бы схвачен истинный убийца.