С. А. Федченков - Святой Ириней Лионский. Его жизнь и литературная деятельность

• Название: Святой Ириней Лионский. Его жизнь и литературная деятельность
• Автор: С. А. Федченков
• Издательство: «Издательство Олега Абышко»
• Жанр: Религия
• Год: 2008

Данное обстоятельнейшее исследование о жизни, пастырских трудах и сочинениях св. Иринея Лионского (ок. 130-202) не имеет аналогов в русской церковно-исторической науке. В книге рассмотрены и самым тщательным образом разобраны практически все вопросы, касающиеся как подробностей жизни великого отца Церкви (происхождение, ранние годы, знакомство со св. Поликарпом Смирнским и «пресвитерами», поездки в Рим и епископство в Галлии, борьба с гностицизмом, монта-низмом и другими лжеучениями, участие в пасхальных спорах и многое другое), так и его плодотворной литературной деятельности, особенно по созданию главных произведений св. Иринея — «Против ересей» в пяти книгах и «Доказательство апостольской проповеди».

По словам автора книги, «почти ни одно выдающееся явление церковной жизни II столетия не обошлось без его участия. Такая личность не может не представлять интереса для истории Церкви..... принципы и воззрения, которые раскрывал и защищал в своих творениях св. отец, лежат также в основе вероучения и практики нашей Православной Д Церкви. Мы принимаем установленный в первые века канон св. книгУ Нового Завета, церковное Предание в качестве источника вероучения наряду со Св. Писанием, признаем высший авторитет епископов; держимся, в сущности, тех же взглядов и по другим догматическим вопросам (за исключением хилиазма), какие раскрываются в сочинении “Против ересей”. Жизнь и учение Иринея для нас, православных, представляет поэтому еще больше интереса и значения».

Для всех интересующихся историей древней Церкви и становлением православной догматики.

---

Конец мировой жизни гностики представляют так. Когда духовное начало достигнет своего совершенства, то Ахамот вместе с пневматиками войдет в плерому. Здесь она вступит в брачный союз с членом плеромы — Спасителем; а пневматики, освободивших от психических элементов и обратившись в умных духов, соединятся в сизигии с ангелами Спасителя. Демиург переселится вместе с праведными душами (психическое начало) на место Ахамот, в рай, или среднее место. А мир и самая материя и истребятся огнем, таящимся в них, и обратятся вместе с ним в ничто.[768]

Как видим, в учении гностиков валентинианской школы о Боге и мире господствует дуализм в слабой форме. Наряду с плеромой эонов существует кэнома, хотя последняя здесь, подобно платоновскому учению, и представляется как почти μή ον (не-сущее). Верховное Божество, Первоотец, не входит в непосредственное общение с миром. Для этого, в противоположность общехристианскому учению, у .гностиков предназначается целая цепь эонов: у Птолемея 30, а у Марка до бесконечности много. Творение, точнее, образование мира приписывается тварному, не принадлежащему к плероме, психическому по своей природе Демиургу. Он же является Богом Ветхого Завета. — В антропологии гностики различают пневматиков, психиков и иликов, причем для последней группы считают даже невозможным спасение, а первых представляют какими-то духовными аристократами. Христология их имеет в основе докетизм. Тело Христа, а равно Его страдания и смерть представляются у них призрачными. Сущность же дела Его заключается в сообщении людям и Демиургу истинных понятий о плероме и мире. В конце концов материя совсем уничтожится. Воскресение мертвых гностики отрицали.[769]

Представляя такое учение, несомненно противоположное общецерковному, еретики однако не переставали считать себя христианами и даже, по-видимому, с прибавлением эпитета «истинные».

В доказательство правоты своей они ссылались, как и естественно было ожидать, на основной источник христианского вероучения и нравоучения — Св. Писание, особенно Нового Завета. Отношение их к последнему весьма любопытно.

Учение их было, конечно, плодом собственного измышления, и буквальных подтверждений ему в Писании найти невозможно. Затруднение это гностики обошли, однако, довольно скоро, применив прежде всего в весьма широком масштабе аллегорический метод толкования. Св. Ириней об этом говорит так: «Взявшись, по пословице, из песка вить веревки, они пытаются к своим положениям приладить (upooapiiôÇsiv) с видом вероятности Господни притчи или пророческие изречения, или апостольские слова, чтобы вымысел их не казался не имеющим никакого свидетельства».[770] Они понимали в таинственном смысле даже исторические события. Принцип, какой ставился у них в данном случае, был исключительно тот, чтобы оправдать, во что бы то ни стало, гностическое лжеучение и подогнать к нему Св. Писание, как бы последнее ни было противным их мнению. С Писанием поэтому не стеснялись.

O произволе гностического толкования свидетельствуют уже те примеры, какие мы привели несколько выше, когда излагали учение еретиков о сущности дела Христова. Добавим еще некоторые. Двунадесятица эонов указана, по их мнению, тем, что «Господь, будучи двенадцати лет, беседовал с законоучителями, и избранием апостолов, ибо апостолов — двенадцать. Остальные же 18 эонов указаны в том, что Господь, по воскресении из мертвых, пребывал с учениками, по словам их (гностиков), 18 месяцев. Кроме того, и двумя начальными буквами Его имени, т. е. ι и η ясно указаны 18 эонов. Точно также, говорят, первая в имени Господа буква (ι) означает 10 эонов; и потому же будто бы Спаситель сказал: “Йота едина или едина черта не прейдет, пока не исполнится все”» (Мк. 5, 31).[771] Светило великое — солнце, по словам маркиан, сотворено в четвертый день, также с указанием на число четверицы, и т. п.[772]

Кроме того, очень часто для подтверждения своего учения валентиниане прибегали к особому приему. Они брали из Св. Писания отдельные слова и выражения, разрывая порядок и связь их;[773] и потом снова соединяли по собственному измышлению, выдавая однако полученное за учение Св. Писания же. «Переносили (слова и имена) из естественной связи в неестественную».[774] Такая тактика, по словам св. Иринея, похожа была на то, когда кто-либо, взяв драгоценное и художественно составленное мозаичное изображение царя, разобьет его на куски и, склеив потом из них фигуру пса или лисицы, будет говорить о новом произведении как о подлинном изображении царя.[775]

Когда же оказывалось недостаточным и это, в особенности, когда гностиков изобличали на основании именно Св. Писания, тогда они обращались уже «к обвинению самих Писаний, будто они неправильны, не имеют авторитета, различны по изложению (variae sint dictae)».[776] Различие, по их мнению, проявлялось уже в Ветхом Завете и зависело от того, что иные пророчества «были сказаны Матерью (άπό της Μητρός), а иные семенем (άπό του σπέρματος), иные же Демиургом».[777] Да и в Новом Завете Сам Господь «иное изрек от Спа-сителя, иное от Матери, а иное от Демиурга».[778] Так же действовали и апостолы.[779]

Разумеется, при такой точке зрения можно было очень удобно обращаться с Писаниями. Что не подходило, всегда возможно было устранить, а подходящие места и книги — облечь высшим авторитетом.

Так и было в действительности. По свидетельству.Иринея, особым почетом у гностиков валентинианской школы пользовались Евангелия: Иоанна[780] и, по-видимому, Марка;[781] остальные же книги ставились на втором месте.

Но этого мало. Наряду с подлинными книгами Св. Писания гностики пользовались еще обширной апокрифической литературой. Об этом прямо говорит св. Ириней: они «приводят несказанное множество апокрифических й подложных писаний, которые сами составили для того, чтобы поражать людей несмысленных и незнающих Писаний истинных».[782] В частности, по его же свидетельству, у валентиниан было апокрифическое Евангелие, называвшееся «Евангелием истины» (EíxxyysA,iov 0Хг|0еки;),[783] и много других апокрифов, неизвестных сейчас, выдержки из которых однако приводятся у св. отца.[784]

Гностики, опровергаемые Иринеем, имели также свой особый, отличный от церковного культ. Наибольшего развития достиг он, повидимому, среди маркиан. У них существовали даже определенные времена для этого, носившие, как и у церковных христиан I в., название «вечери» (era тоц Seínvou;).[785] Составной частью этих вечерей являлись прежде всего пророчества. Произносились они или по приказанию главы общины — в данном случае Марка, или же по собственному желанию кого-либо из присутствующих.[786] Между прочим, пророчествовали у маркиан не только мужчины, но и женщины, последние, судя по рассказу св. Иринея, даже преимущественно часто.[787]

На этих вечерях совершались и таинства. Такова, например, евхаристия. Тайносовершителем был опять глава общины; но некоторое участие принимали и другие лица, даже женщины. Последние священнодействовали на малых чашах с вином; потом содержимое переливалось в большую чашу, которой распоряжался и освящал предстоятель.[788] — Было у маркиан еще одно специальное таинство, носившее название «искупление» (άπολύτρωσις). Иногда оно совершалось по подобию церковного крещения,[789] иногда похоже было на брак—с произнесением особых слов,[790] а иногда, особенно перед смертью кого-либо, — на наше елеосвящение, причем лицо, над которым оно совершалось, помазывалось смесью из елея и воды[791] или бальзамом (τφ βαλσάμψ).[792] Таинство это у маркиан играло важную роль в деле спасения. Все получившие его делались не ответственными за свои грехи[793] и уже не подлежали суду.[794] По-видимому, это было нечто вроде того крещения, какое совершается у наших баптистов, даруя «полное спасение».

Учение об.этом «искуплении», делающем человека невменяемым, довольно сильно отразилось на нравственности гностиков-валентиниан. Правда, они не ставили принципом борьбу с телом через плотскую распущенность. Однако последняя господствовала среди них в довольно сильных размерах, судя по Иринею; особенно у их вожаков. И это стояло, по мнению св. отца, в зависимости именно от представления еретиков о силе «искупления». Если искуплены, спасены, значит суду не подлежат, а отсюда — можно делать, что угодно.[795]

И, действительно, делали. Последователи Птолемея не стеснялись есть идоложертвенное, ходить на увеселения к язычникам, театральные и цирковые зрелища.[796] Но всего сильнее был распространен среди гностиков порок блуда. Преимущественно отличались в этом их вожаки, которые в силу привилегированного положения имели влияние на женщин.[797] Особенно злоупотреблял своим положением, по рассказу св. Иринея, Марк. Предаваясь блуду, он не стеснялся внушать женщинам, что в этом есть что-то почти святое; и даже заставлял блудивших с ним пророчествовать и совершать таинство евхаристии.[798] Св. Ириней говорит, что он употреблял даже особые средства для возбуждения в желательных ему женщинах чувства любви к нему.[799]