Майкл Такер - Италия: вино, еда, любовь

• Название: Италия: вино, еда, любовь
• Автор: Майкл Такер
• Издательство: Амфора
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-367-01056-5

Среди холмов итальянской Умбрии, в живописной долине, утопающей в оливковых рощах и фруктовых садах, американские актеры Майкл Такер и Джил Эйкенберри купили маленький домик, возведенный триста пятьдесят лет назад. С этого момента супруги начали иную главу своей жизни, в которой имеется лишь два приоритета: есть вкусную пищу и пить хорошее вино.

Перед вами чудесная книга о том, как человек вдали от родины обретает новый дом. Вместе с автором мы отправляемся в потрясающее путешествие: заглядываем в типичную итальянскую мясную лавку, веселимся на празднике сбора урожая в захолустном городке, поднимаемся к заснеженным вершинам горного хребта Сибиллини, а главное — принимаем участие в роскошных затяжных пирах, лакомимся в тратториях блюдами, достойными королей, покупаем в придорожных ларьках огромные бутерброды со свининой, жарим молочных поросят, ягнят и пиццу в четырехсотлетней печи.

Эта книга — увлекательные заметки истового гурмана, написанные легко, с юмором и пристальным вниманием к деталям.

---

— Паста готова! — закричала с кухни Каролина.

Мы поставили перед собой пышущие жаром тарелки с тортеллини болоньезе и щедро посыпали макароны пармезаном. Я открыл новую бутылку и наполнил бокалы. Бруно отправил первую порцию пасты в рот. За ней еще одну.

— Ух ты! Молодец! Здорово у тебя получилось!

Я покраснел от удовольствия.

— Знаешь, когда мы с Мейес поженились, она стала готовить мне пасту.

— Мне пришлось за короткое время освоить премудрости итальянской кухни, — с испанским акцентом произнесла Мейес. — В противном случае он бы со мной развелся.

— Представьте, — начал Бруно, — я сижу и жду первый ужин, который приготовила мне моя жена. Причем я знаю — готовит она мне спагетти карбонара, и ей прекрасно известно, что я их обожаю с детства. Она с гордым видом ставит на стол тарелку. Что я в ней вижу? Мелкий горох — раз, прошутто вместо панчетты — два… Я не мог поверить своим глазам!

— Ты сказал, что тебе понравилось, — перебила его Мейес.

— Да, ты все приготовила очень вкусно, но это была не карбонара! В карбонару входят панчетта, яйца, сыр, спагетти. Basta cosi! Я сказал ей, что она может называть это блюдо как угодно, хоть pasta va fa'nculo, только не надо мне рассказывать, что это карбонара!

Pasta va fa'nculo, кстати, приблизительно означает «паста, которой затыкают задницу».

— На следующий день, — продолжил Бруно, — она приносит мне макароны, политые сверху американским кетчупом. «Что это такое?» — спрашиваю. А она, глядя мне прямо в глаза, отвечает: «Это pasta va fa'nculo». Больше я никогда не ругал ее стряпню.

Мы положили себе еще макарон, снова наполнили бокалы, поделились историями о кулинарных фиаско, которые напомнили мне, что пора глянуть, как там поживают курицы. Потом Джил убрала грязные тарелки и расставила чистые — для второго, а я нарезал куриц на порции: к счастью, они хорошо прожарились, но при этом не подгорели. Мейес и Каролина собирались завтра утром отправиться на прогулку в горы, и Джил напросилась с ними. Это означало, что дамы теперь могут без зазрения совести потребовать добавки.

Когда Джил поинтересовалась работой Бруно, он признался, что в последнее время стал куда более привередлив — ему все тяжелее уезжать из домика в Умбрии и переносить разлуку с Мейес. Та решительно покачала головой:

— Нет, нам нужны деньги. Мы еще берем заказы. — Она с серьезным видом нахмурила лоб, отчего стала похожа на маленькую девочку. — Да и дело не только в деньгах. Я люблю свою работу.

Я взглянул на Бруно. Он улыбнулся и пожал плечами. Из раза в раз он с успехом справлялся с заданиями. Теперь он как бы говорил, что готов к следующему этапу в жизни:

— Впрочем, Мейес права. Деньги лишними не бывают.

Мы все рассмеялись. Бруно становился мне все более и более симпатичен. Нас привлекли сюда не только дом, здешние красоты, сама Италия, но и Бруно с Мейес, первая встреча с ними и разговор в беседке. Обед удался на славу. Цель была достигнута. Il ghiaccio era rotto. Лед растаял.

Глава 17

Осознание того, что мы всего через неделю уезжаем, привело нас в состояние шока. Пока не посыпались приглашения на отвальные, я просто не мог поверить в наш отъезд.

— А кто уезжает-то? — всякий раз спрашивал я.

Практически каждый вечер в нашу честь устраивали пиршество. Мартин и Карен познакомили нас со своими друзьями — кто-то из них был родом из Германии, кто-то из Штатов. Мартин с Карен приготовили блюда тайской кухни, причем ради того, чтобы приобрести нужные ингредиенты, Мартин заглянул в Меркато-Коперто рядом с вокзалом в Риме. Меркато-Коперто — часть рынка под открытым небом, расположенного на пьяцца Витторио. Рынок знаменит тем, что там можно купить продукты со всего света. Понятное дело, лемонграсса, тайских перцев-чили и рыбного соуса в Умбрии не найдешь. Брюс и Джоджо позвали нас на форель, жаренную на углях в камине.

Такой вкусной рыбы я давно уже не едал. Брюс вообще мастер готовить блюда на угольях. Мейес приготовила нам на ужин тальятелле с порчини, доказав, что она многому научилась со времен pasta va fa'nculo. Потом вся компания устроила нам шикарную отвальную в «Palazzaccio». Веселые иностранцы, перебравшись в Италию, готовы закатить пирушку по любому поводу, и наш отъезд в Штаты стал вполне законным основанием для празднеств, длившихся целую неделю, когда один ужин сменялся другим. Я понимал, что буду страшно скучать по моим друзьям.

На самом деле Каролина с нетерпением ждала возвращения в Милл-Вэлли. Ее ждали мокрые от пота друзья из команды по триатлону, готовые к новым спортивным победам; новая работа, требовавшая максимум внимания, и толпа поклонников, мечтавших вытащить ее на свидание. Кроме того, ей начали надоедать макароны.

Однако мы с Джил никак не могли понять, зачем нам возвращаться. Нет, никто не спорит, в Милл-Вэлли нам было очень хорошо, но мы не могли избавиться от ощущения, что собираемся сменить один отпуск другим. А как насчет работы? Все наши друзья в Умбрии были людьми творческими и обожали свою работу ничуть не меньше красивого отдыха. В результате общения с ними мы поняли, что пора снова приниматься за дело. Мы провели в Калифорнии чудесные восемь лет. За это время из потухших звезд телеэкрана мы снова превратились в обычных людей. И вот теперь нам предстояло сделать следующий шаг: превратиться из обычных людей (состояние, в котором мы вечно чувствовали себя немного не в своей тарелке) в театральных актеров.

Пока суть да дело, нас пригласили в спектакль в Марин-театр, располагавшийся буквально в нескольких шагах от нашего калифорнийского дома. Пьесу написал молодой драматург из Нью-Йорка. Мы обеими руками ухватились за этот шанс. Я с огромным удовольствием вернулся на сцену. Оказалось, не так уж и плохо встряхнуться и возвратиться к работе. Для Джил произошедшее стало настоящим откровением. Она вцепилась зубами в роль, как питбуль, и не ослабляла хватку, пока полностью не вжилась в образ. У меня нет слов, чтобы описать, насколько убедительно она играла. Я не мог избавиться от мысли, что Джил достойна большего. С таким талантом она вполне могла выступать и в Нью-Йорке.

Я позвонил нашему агенту в Лос-Анджелесе и пригласил его на спектакль, сказав, что Джил никогда прежде не была так хороша. Агент отказался наотрез. Он заявил, что сейчас в Лос-Анджелесе снимаются пилотные версии новых сериалов и поэтому он лучше останется в городе и попытается вернуть нас на телевидение. Я попытался ему объяснить, что он не сможет адекватно представлять интересы Джил, пока не увидит, как она играет в новом спектакле — сейчас ее талант заиграл новыми гранями, о существовании которых он и не подозревал. Мне все сильнее начинало казаться, что мы живем не в том штате, не на том побережье и, возможно, даже не в той стране.

Еда нас тоже не устраивала. А еда для меня — всё. В первый же день после возвращения из Италии мы отправились в наш любимый китайский ресторанчик, располагавшийся в центре Милл-Вэлли. На протяжении шести недель мы были лишены радостей китайской кухни и вот, прихватив с собой Каролину, отправились на обед. Сели за столик, сделали заказ и через двадцать пять минут уже стояли на улице, щурясь от солнца и пытаясь понять, что именно с нами произошло. Это что, обед называется? Какой же это обед? Обед длится два с половиной часа, после него можно прилечь и подремать. Это главное событие дня, а не пятиминутная остановка на заправке.

Вообще вопрос с питанием ставил в тупик. В Штатах Джил не может есть ни лука, ни чеснока, хлеб и макароны тоже исключены. Кроме того, она пытается по возможности избегать молочных продуктов. У Джил очень нежный желудок. Но при этом в Италии она все это ела, и никаких проблем с пищеварением не наблюдалось. Так в чем же разница? В отношении? В образе жизни? Разумеется. Но главная причина кроется в итальянской кулинарной культуре, насчитывающей тысячи лет, и земле, одаривавшей нас. Ну и конечно, не будем забывать о самом важном — свежести продуктов.

В Милл-Вэлли мы, как и все преисполненные осознанием долга яппи, закупаемся в огромных мегамаркетах, где громоздятся гигантские горы продуктов и специй. На упаковках всюду написано, что продукты «натуральные». Может, они и вправду натуральные, кто спорит, вот только не надо пытаться меня убедить в том, что они свежие. Выглядят они прекрасно, как на картинке, но стоит их попробовать, и создается впечатление, что они провалялись неделю-другую в каком-нибудь грузовике.

В Умбрии на лавочках у дороги то дело видишь написанные от руки таблички «Nostrano». Это от слова «nostro», что значит «наш». Если вы покупаете рикотту и вам говорят, что она nostrano, это значит, что сделали ее где-то неподалеку и она еще может быть теплой. Когда под дубами начинают появляться порчини, их можно купить где угодно — свежие, источающие чудесный аромат. Их подают в любых ресторанах: либо добавляя к макаронам и жареному мясу, либо в качестве отдельного блюда, подрумянивая на гриле или заправляя оливковым маслом. Причем самое забавное, что это происходит именно в тот день, когда они появляются из-под земли: ты сидишь под деревом, лакомишься порчини и любуешься на уходящие вдаль холмы.