Анна Малышева - Суфлер

• Название: Суфлер
• Автор: Анна Малышева
• Жанр: Детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-45072-3

Распознавать подделки, отличать подлинник от фальшивки – это главное дело ее жизни. И настает день, когда это умение становится вопросом жизни и смерти.

---

– Делать крупные ошибки тоже надо уметь, – ободряюще произнесла Александра. – Не всем дано. Да и потом, без неудач скучно было бы жить.

– Вы говорите как счастливый человек. – Гаев не сводил с художницы изучающего взгляда. – Или как очень скрытный. Что вы скрываете, Александра?

Женщина, искренне удивленная, покачала головой:

– От вас – ничего. А потом, почему вы исключаете возможность, что я счастлива?

Ее собеседник, явно не желая вдаваться в объяснения, отмахнулся:

– Ну да, все мы счастливы, конечно. А вот скажите-ка, как вы оказались на этой несчастной выставке?

– Так же как и вы. – Художница, уже всерьез озадаченная, перестала улыбаться. – Мне прислали приглашение.

– Нет, не так же, как я. – Тон Гаева перестал быть любезным, он заговорил сухо, почти заносчиво: – Я-то предоставил картину для экспозиции и, скажем, ознакомления. Икинса.

– Это вы привезли Икинса?! – обрадовано воскликнула Александра. – А я все думаю, откуда он взялся! Встретить его в Америке, в Европе – куда ни шло, но здесь им интересуются единицы!

– Я привез его из Риги, – с прежней неприятной претензией заявил антиквар.

– Ах, ну да, Латвия – это ведь Европа!

Александра вымолвила эти слова автоматически, не думая издеваться, да, в общем, почти и не обдумывая их. В следующий момент она поняла, что могла обидеть собеседника. Но Гаев неожиданно рассмеялся, разом утратив свои высокомерные замашки:

– Ох, не говорите, да не просто Европа, а в квадрате, в кубе! – И доверительно присовокупил: – Кстати, я вовсе не латыш.

– А как с норвежским папой? – подстраиваясь под его шутливый тон, спросила Александра, довольная, что натянутая ситуация разрешилась смехом.

– Никак. – Гаев еще больше развеселился. – Чего только люди ни выдумают. Решили, что он был капитаном. Он был инженером и за границу ни разу не выезжал. Норвежское гражданство мне досталось кривыми путями – через жену-норвежку. Ту самую, с которой мы развелись. Она живет в Америке…

– Ну вот, а говорите, я что-то скрываю! – Александра откинулась на спинку стула, чтобы не мешать подошедшему официанту расставлять закуски. – Вы сами сплошная тайна! Можно это рассказывать знакомым или нет?

– А если я скажу «нет», будто бы не расскажете? – недоверчиво спросил мужчина.

– Разумеется, не расскажу. Я умею держать обещания… и хранить тайны.

Александра шутила, но, когда официант, скрывший от нее на минуту лицо спутника, выпрямился и отошел от столика, она увидела, что Гаев сидит с крайне задумчивым видом. Опомнившись, он предложил выпить за встречу, но вино, которое так долго выбирал, едва пригубил и ел нехотя, вяло дотрагиваясь вилкой до листьев салата. Его явно терзали назойливые мысли. Мужчина то и дело вопросительно смотрел на даму, но заговорить не пытался.

Художница ела с удовольствием, решив не забивать себе голову странностями в поведении человека, не поскупившегося для нее на роскошный ужин. Александру порою угощали люди, довольные приобретениями, сделанными с ее помощью, но это были скорее деловые застолья, в них не содержалось личного интереса друг к другу. А Гаев был ей интересен. «Да и я его, кажется, очень почему-то интересую. – Александра изредка бросала на мужчину осторожные взгляды, убеждаясь, что он по-прежнему витает в облаках. – На что это он намекал с выставкой? Почему бы мне там не оказаться, ведь я бываю на всех подобных мероприятиях?»

Гаев будто услышал ее мысли. Внезапно очнувшись, он негромко произнес:

– Вы, наверное, удивляетесь, почему я сижу сам не свой, странные вопросы задаю… А я вот обдумываю, говорите вы мне правду или лжете?

– Я говорю правду, – немедленно ответила Александра.

– Но если бы вы лгали, то ответили бы точно так же, – парировал Гаев. – Помните старую логическую задачу о деревне лжецов и деревне правдолюбов? Они все говорили путешественнику одно и то же. Он вывел их на чистую воду, задавая проверочный вопрос, с логическим допущением.

– Ну так задайте проверочный вопрос! – Художница чувствовала себя заинтригованной.

– Что ж… – Мужчина не сводил с нее глаз, одновременно прозрачных и непроницаемых. – Их будет несколько. Вы пришли на эту выставку, зная о том, что именно будет там экспонироваться?

– Нет, – чистосердечно ответила Александра. – Я была потрясена, увидев рядом Тьеполо, Болдини и вашего Икинса. Три таких редких шедевра! И каждый из очень известной серии! И такой нетипичный выбор для Москвы!

– Хорошо, другой вопрос. Вам был известен список приглашенных?

– Опять же, понятия не имела. Была удивлена, что почти никого нет.

– А мне вот показалось, что народу явилось куда больше, чем требуется, – будто про себя произнес антиквар. – И это трагическое происшествие, которым все кончилось, действительно, стало для вас неожиданностью?

Сперва женщина не осознала полностью смысла его слов, но когда вдумалась в них, положила вилку. Аппетит разом пропал, еда приобрела вкус жеваной бумаги.

– А для вас этот исход был ожидаемым? – с запинкой выговорила она.

– Скажите еще, что я причастен к этой нелепой смерти, – фыркнул Гаев. – Не о том речь. Но что-то должно было пойти не по привычному сценарию.

– Должно? – недоумевала художница.

– Вы не понимаете?.. – Мужчина пристально изучал ее лицо. – Я склоняюсь к мысли, что вы единственная из посетителей выставки не имели понятия об ее истинном смысле.

– Объяснитесь, – потребовала Александра. Она ощущала легкий озноб вдоль позвоночника. – Я не участвую ни в каких подозрительных проектах. Вам бы надо это знать.

– Не надо обижаться. – Теперь Гаев улыбался, участливо, с нескрываемой снисходительностью. – Ваша незапятнанная репутация мне известна. Как и всем остальным… Да, наверное, в этом и был замысел устроителей.

– Вы будете говорить прямо или продолжим играть в эту дрянную логическую игру?! – не выдержав, вспылила женщина. – Час назад на моих глазах умер человек, умер в страшных мучениях. Но при этом в последнюю минуту своей жизни он смеялся! Смеялся, глядя на меня, мне в глаза! Как это объяснить?! Может, вам и это известно, раз уж вы так прекрасно обо всем осведомлены?!

В другом углу маленького зала бесшумно возник официант. Он с самым безразличным видом начал сервировать к ужину стол на восемь персон. Гаев сделал знак говорить тише, указав глазами в сторону официанта. Александра замолчала, приложив ледяные ладони к разгоревшимся щекам.

– Я наблюдал, как этот бедняга смеялся, – очень тихо сказал мужчина, выдержав паузу, чтобы дать художнице успокоиться. – Смеялся, глядя на вас. Ничего более жуткого давно не видел. Я имею в виду, не видел наяву. Все мы, копатели прошлого, легко встречаемся с отмершими и воображаемыми ужасами, но теряемся, когда нас сталкивают с реальным кошмаром. Я ведь потому и догнал вас, Александра, что хотел расспросить об этой истории. Я думал, вы знаете больше меня… Оказалось, вам совершенно ничего неизвестно. – И выдержав еще одну паузу, добавил: – Это меня пугает.

– А меня вы пугаете, – отрывисто ответила женщина, стараясь говорить тихо, чтобы не привлекать внимания официанта. – Говорите же, что знаете. Пусть это будет мало, но хоть что-то. При чем тут моя безупречная репутация?

Она ожидала очередного уклончивого ответа, игры в прятки, но Гаев ответил прямо:

– Степан Ильич знал о вашей честности не меньше остальных, вот почему вас позвали.

– Разве он и без того не доверял устроителям выставки? Зачем тогда пришел?

– Вряд ли он вообще кому-то доверял в своей жизни… – вздохнул Гаев. – И правильно делал, к слову. Был осторожен, предусмотрителен до омерзения… Но видите, это его не спасло.

– Не понимаю, – прошептала Александра, глядя на собеседника округлившимися глазами. – От чего же он мог спастись с такой запущенной пневмонией или астмой, с таким слабым сердцем… Я не знаю, от чего конкретно он умер, но помню, что поразилась, как человек в таком ужасном состоянии еще потащился на выставку?

– Степан Ильич никогда ничем не болел до последнего времени, – отчеканил Гаев. – Я был поражен его видом сегодня. Поражен до глубины души. И как все очень здоровые люди, не привыкшие валяться по постелям и больницам, он, конечно, поехал на выставку. Это его доконало… Правда, я не уверен, что если бы он поехал в больницу, его бы там вылечили.

– Вы что-то знаете, так скажите прямо! – взмолилась Александра. – Что от него скрывали? Кто скрывал? Какой подвох был на выставке? Почему вы ждали какого-то скверного происшествия и зачем устроителям понадобилась я, если уж вам известна другая причина, помимо той, которую они мне озвучили? Я шла туда как гость, эксперт и, возможно, реставратор, которого захочет нанять Степан Ильич. А на самом деле в каком качестве я была приглашена?

Приблизился официант, кативший сервировочный столик, где под серебряными крышками томились горячие блюда. Александра замолчала, на этот раз не дожидаясь предупреждающего знака Гаева. Пока меняли тарелки, ее спутник, откинувшись на спинку стула, покусывал сустав согнутого указательного пальца, измеряя женщину изучающим взглядом. «Он по-прежнему не верит мне, ничуть! – поняла художница. – Считает, что я прикидываюсь дурочкой. У него вид человека, которого пытаются надуть и который видит все махинации насквозь!» Наполнив бокалы, официант удалился. Гаев, не сводя с Александры глаз, поднял свой бокал: