Анна Малышева - Суфлер

• Название: Суфлер
• Автор: Анна Малышева
• Жанр: Детектив
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-45072-3

Распознавать подделки, отличать подлинник от фальшивки – это главное дело ее жизни. И настает день, когда это умение становится вопросом жизни и смерти.

---

– Что ж, помянем…

Она молча последовала его примеру, но поперхнулась красным вином, услышав окончание фразы, камнем упавшее в тишину:

– Убиенного.

Торопливо поставив бокал на скатерть, женщина зажала рот салфеткой. Откашлявшись, она севшим голосом проговорила:

– Вот это слово вы мне точно должны объяснить.

– При чем тут «должен», – качнул головой Гаев. – Я объясню вам ситуацию просто из человеческого участия. Из сочувствия, можно сказать. Я все-таки прихожу к выводу, что вы ровным счетом ничего не знаете, а значит, можете стать кое для кого легкой добычей.

Примерно месяц назад, когда антиквар проездом был в Москве, ему неожиданно позвонила Эрика. Неожиданно – пояснил Гаев – потому что своего мобильного номера он никому из троицы не давал.

– Я вообще не люблю, когда мне звонит человек, получивший мой телефон из неизвестного источника…

Но да уж ладно, Эрика единственная из них, кто не вызывает у меня отвращения. Анастасия – дура, ей все равно, чем торговать, хоть бы хохломой на Арбате. Этот их паренек без определенных занятий – болван, пустое место, типичный альфонс. Не знаете, почему такие нравятся женщинам?

– Не смогу ответить, потому что мне он не нравится, – Александра взяла вилку и тут же положила ее. – А откуда Эрика узнала ваш номер, знаю. Помните, на том аукционе, где мы торговались за один сервиз, вы дали мне свою визитку? Эрика встретила меня где-то в конце августа-начале сентября, и спросила, не знаю ли я случайно как с вами связаться. Ну, я и услужила старой знакомой… Не надо было?

– Значит, все началось куда раньше, чем я думаю. – Гаев встревожено подался вперед. – Собственно, я это подозревал…

…Эрика вела себя загадочно. Извинившись за неожиданный звонок, она принялась настойчиво просить о встрече. Объяснить, в чем дело, по телефону женщина отказывалась наотрез.

– Она говорила так странно, что у меня даже родилось подозрение, что я ей нравлюсь и она хочет выманить меня на свидание, – признался антиквар. – Понятно, я настаивал, чтобы она сказала прямо, что ей нужно. Совсем не улыбалось потерять вечер с женщиной, которая мне совсем не по вкусу. Но Эрика так и не сдалась. Она лишь сказала, что дело очень важное, секретное и обсуждать его по телефону невозможно. В результате я предложил ей приехать в гостиницу, где остановился. Сказал, что располагаю всего несколькими минутами, чтобы выпить с ней чашку кофе. Словом, был почти груб и не очень старался, чтобы наша встреча состоялась. Но Эрика так обрадовалась, будто я ей сделал роскошное предложение. Она принеслась точно в назначенное время. Не хотела, правда, идти в кафе, просила подняться в номер. Но этого как раз не желал я. Так что интимного разговора не вышло, иначе… – Гаев сдвинул брови. – Иначе, возможно, она сказала бы мне тогда больше, чем сумела или захотела, и события пошли бы другим путем. Но Бог все устраивает по-своему. И не всегда лучшим образом для нас, грешных!

Странное это было свидание. Эрика, и обычно-то довольно дерганная, сидела за столиком как на иголках, и как только кто-то появлялся в дверях гостиничного кафе, менялась в лице. Гаев пошутил, спросив, не следит ли за ней ревнивый поклонник? Он не думал заигрывать, хотел лишь разрядить атмосферу, но Эрика резко оборвала его, сказав, что не расположена шутить.

– Я спросил тогда, что ей нужно, зачем она правдами и неправдами раздобыла мой телефон и оторвала от дела? Честно говоря, я просто хотел в тот вечер выспаться после перелета через Атлантику. Не могу толком спать в самолетах, кошмары снятся. Она мне ответила, что есть возможность заработать кучу денег. И тут я страшно рассердился, потому что обращаться ко мне с подобным разговором давно уже никто себе не позволяет. Я себе на старость давно заработал. А тут эта ненормальная дамочка…

– Эрика абсолютно нормальна, – возразила Александра. – И насчет денег никогда зря не обещает.

– Но мне плевать и на ее вменяемость и на ее деньги! – раздраженно заявил Гаев. – Прошли те времена, когда я жертвовал сном ради заработка.

…Он не прервал встречи и не ушел сразу по неизвестной ему самому причине. Может быть, в этом были повинны глаза Эрики за толстыми линзами ее уродливых очков.

– В ее взгляде читалась такая мольба, невероятно! Никогда ни одна женщина на меня так не смотрела. И еще мне показалось, что в ее глазах был страх. И я остался… Человек слаб и любопытен.

…Голосом, часто срывавшимся на нервный шепот, Эрика сделала предложение, и Гаев вынужден был признать, что оно в такой же степени выгодное, сколь и необычное.

– Она спросила, какая самая редкая, неординарная картина в моей коллекции? Не самая ценная, а самая редкая, вот так-то! Этим она меня остановила. А я уж собирался просить счет и откланяться. Сыт я был по горло и ее сумасшедшим видом, и скверным кофе. У вас в Москве кофе варить не умеют. Редкая картина… Самая редкая? Поневоле задумаешься.

…Антиквар раздумывал над ответом недолго. Он не так давно сделал самое диковинное и неожиданное приобретение в своей жизни.

– Моя бывшая жена и сын давно живут в Америке. Я бываю там пару раз в год, уж точно на Рождество и на Четвертое июля. Не подумайте, что я праздную там День независимости, просто у сына день рождения, а это для меня святая дата.

Когда Гаев заговорил о сыне, его холодные глаза подернулись влажной сентиментальной дымкой.

– И вот, когда я этим летом был у Матвея в гостях (он уж сам женатый человек, к слову, двое деток имеется), к ним на праздник зашел родственник его супруги. А она, замечу вам, сто процентов американка, «wasp», как говорят, то есть белая англосаксонская протестантка. Семья уж лет четыреста живет на этом богоспасаемом континенте, в Филадельфии. Соответственно барахла и семейных преданий накопилось достаточно. И вот является ее двоюродный дядя – неприятный тип… Впервые за столько лет его видел, где-то они его прятали. Такого лучше пореже показывать родственникам.

Двоюродный дядя (впрочем, Гаев неточно запомнил степень родства) вел себя на празднике в честь Дня независимости и дня рождения Гаева-младшего как настоящий хулиган. Явился уже навеселе, сделал дамам ряд сомнительных комплиментов, раньше времени поджег фейерверк и опрокинул пиво в барбекю. Краснолицый старик с хриплым голосом и распущенными манерами искренне веселился сам и своей непосредственностью мешал веселиться другим. Гаев-старший ему, однако, неизвестно по каким причинам, пришелся по вкусу, и он пригласил его к себе домой после праздника, посмотреть «одну картинку», как он выразился.

– Картина ему, по его словам, досталась от бабки. Бабка была художницей. Училась в Филадельфийский лиге студентов, изучающих искусство, у самого Томаса Икинса, после того как его в тысяча восемьсот восемьдесят шестом году вышибли с поста ректора Пенсильванской академии изящных искусств за то, что он поставил в классе перед студентами и студентками натурщика без фигового листка на причинном месте. Уже это было мне интересно, хотя картина, как я предполагал, была творением самой этой безымянной бабки, бросившей холст и краски после замужества. Как большинство дам.

…Гаев улетал в Латвию на другой день после праздника и потому воспользовался приглашением в тот же вечер. Каково же было его потрясение, когда он обнаружил в старинном захламленном доме не мазню из натурного класса, а прекрасную картину самого мастера, одного из основателей американской реалистической школы живописи.

– Я глазам своим не верил. Сомнений не было. И манера письма, и подпись, и тематика… У него была «севильская» серия. В девятнадцатом веке его картины ценились не слишком высоко, продавались по двести долларов штука. Но вы помните, пять лет назад, когда на торгах появилась его знаменитая «Клиника Гросса» и ее захотела приобрести Национальная галерея искусств в Вашингтоне, в Филадельфии был объявлен сбор средств для того, чтобы сохранить картину в родном городе Икинса. Было собраны тридцать миллионов долларов, и Филадельфийский музей искусств и музей Пенсильванской академии изящных искусств приобрели картину в совместное владение за общую сумму шестьдесят восемь миллионов долларов. И вот я стоял и смотрел на маленький шедевр, на сценку с севильскими музыкантами-цыганами, на смуглую уличную танцовщицу в белом платье, отделанном пурпурной лентой. Наивная роскошь нищеты и царственная роскошь солнца на белой грязной стене позади музыкантов… Достичь такого высокого поэтического эффекта столь скромными средствами мог лишь великий мастер. Итак, передо мной был Икинс, вне всяких сомнений. И еще, конечно, передо мной был этот отвратительный пьяный старикан, который с самодовольной ухмылкой спрашивал, что я «теперь» скажу, как будто я что-то ему говорил прежде.

…Гаев, по собственному утверждению, не стал обманывать владельца картины и прямо сообщил ему, что тот является обладателем лакомого кусочка для любого солидного коллекционера. Дядюшка разразился издевательским смехом и заявил в ответ, что знает это с самого раннего детства, с тех пор как, по его собственному выражению, перестал писать в штанишки, а это случилось вскоре после убийства Кеннеди.