Татьяна Михайловна Соболева - В опале честный иудей

• Название: В опале честный иудей
• Автор: Татьяна Михайловна Соболева
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Заключительные пассажи В. Приходько я нарочно приберегла напоследок. Для полноты впечатления. Судите сами, сколько благородства, сколько журналистской этики в его выражениях в адрес Ал. Соболева: «Потом пришла старость» (в подтексте - так тебе и надо!); «Потом пришла смерть». И ни слова сожаления, как будто преставился Гитлер или Сталин.

А в самом конце - вывод литературного обозревателя, вывод потрясающий. Цитирую: «Возможно, найдутся читатели, которым скромная муза Соболева будет симпатична». Но позвольте: он же не поэт?! Он и писать-то не умеет, ну там банальное, газетное и прочая несостоятельность поэтическая. Какая муза, если он не поэт?!

Можно и иначе посмотреть на выступление В. Приходько об Ал. Соболеве. По аналогии с басней «Дубина», написанной Соболевым в 1965 г. по другому поводу.

«Эх, хороша», - взыграла сила дурака, а у него была крепка рука:

дубиной он взмахнул над головой -

полкрыши враз долой!

Сейчас всем будет жарко!

...Одним ударом уложил овчарку... и т.д.

Мораль:

Дубина не страшна, пока орудием не стала дурака...

Я учла скромненький тираж «Московской правды» в масштабах страны, тем паче - планеты, сопоставила его с миллионами и миллионами почитателей «Бухенвальдского набата», и выступление В. Приходько, не знаю на кого рассчитанное, сразу представилось мне жалким проявлением бессильной озлобленности. И намерение призвать клеветника к ответу через суд отпало само собой, его заслонили заботы более важные, не терпящие промедления: в моих руках еще находилась неизданной рукопись романа Ал. Соболева «Ефим Сегал, контуженый сержант». А было мне 75 годочков от роду с гипертонией в придачу, при полном одиночестве... Ну, допустим, наказала бы я пасквилянта, пережив многие месяцы судебной тяжбы, измотала бы нервы. Тем временем издание романа не стронулось бы с места ни на шаг. Так что о выборе, о предпочтении тут помышлять не приходилось.

Но «беда не приходит одна». Неожиданные осложнения появились после смерти Ирины Макаршиной. В Еврейской культурной ассоциации не стало редактора, а новым, открыла я с удивлением, обзаводиться они не спешили. Со значительными материальными потерями вынуждена была я расторгнуть договор с ЕКА на издание романа.

То, что произошло потом, пусть я покажусь суеверной, на мой взгляд, не обошлось без милости Бога и доброго знака судьбы.

Я предложила роман независимому издательству «ПИК». Привыкшая к отказам и грубости, всегда готовая к обороне,  к наступлению, я вдруг попала в самую доброжелательную обстановку. Роман был принят к изданию. Меня, когда я приходила, встречали улыбкой, радушно предлагали чашечку чая. Но больше всего согревало меня уважение к творчеству, личности моего покойного супруга, заклеванного поэта. Совместная работа над подготовкой рукописи к изданию проходила при непосредственном участии исполнительного директора издательства Людмилы Александровны Рекемчук, главного редактора художественной литературы Георгия Михайловича Садовникова. Георгий Михайлович не ограничился вступлением, небольшим предисловием к роману - «От издателя». Молча, без разного рода деклараций и реляций, тактично, умно и уместно, он по-хорошему приложил руку к той самой художественной шлифовке романа, которую не успел сделать автор. Он поступил в лучших традициях отечественной литературы и культуры. С добрым напутствием и добрыми пожеланиями обретенных друзей, «Ефим Сегал, контуженый сержант» в конце 1999 г. вступил в большой мир.

Я не склонна верить тому, что его не заметили из-за скромных достоинств. Те, кто прочитал его, мои знакомые, не в угоду мне, высоко оценили роман, восхищались его честностью, правдивостью, оригинальными суждениями и выводами автора по самым разным затронутым им вопросам. Но пресса, электронные СМИ, регулярно оповещающие читателей о выходе многих новых книг, его или «не заметили», или отмолчались. Реклама отсутствовала полностью. И все-таки я радовалась. Радовалась и радуюсь, держа в руках не рукописи с неизвестной судьбой, а хорошо изданные, мастерски оформленные две книги: и сборник стихов, и роман. Они живы, они находятся у людей. Они, слава Всевышнему, не погибли безвозвратно, не сгинули бесследно. И каждый, кто возьмет их в руки, встретится, как сказал Л.И. Тимофеев, с хорошим человеком, их автором. Но больно и горько до слез, что умер поэт Ал. Соболев оскорбленным, обобранным, с безмерной, угнетающей тревогой за свой полувековой литературный труд, что при жизни его лишили законнейшего права увидеть свои сочинения дошедшими до читателей, взять в руки изданными поэзию и прозу, строки, которые он назвал «души напевами, из сердца соками», где «каждая строчка звучит как мятеж и каждое слово пронизано светом».

Кто должен ответить, ответит ли когда-нибудь за строки, вырвавшиеся у автора «Бухенвальдского набата» за несколько месяцев до смерти, за то, что он так страшно подытожил свою жизнь под гнетом коммунистической тоталитарной системы.

...Тихим пасмурным февральским днем 1985 г. мы - он и я - шли по одной из аллей Измайловского лесопарка, обычному маршруту наших прогулок. По обе стороны неширокой аллеи - высокие тонкие стволы берез, темнозеленый подлесок из молодых елочек с шапками снега на изогнутых под его тяжестью ветвях, чистой белизны только выпавший снег... Зачарованное безмолвие. Лес словно замер, неподвижный, притихший... Мне почудилось вдруг, что очутились мы где-то далеко-далеко от города, от жилья вообще... И вокруг - сказочный лес. Само представление о времени словно неощутимо сместилось... «Настоящее царство Берендеево», - я произнесла это просто так, под впечатлением окружающей нас волшебной красоты. Мой спутник промолчал. Я не удивилась. Мы очень долго и согласно прожили вместе, наши мысли и оценки зачастую совпадали, и вовсе не обязательно было подтверждать это вслух. Вот и на этот раз я отнеслась к его молчанию как к согласию. Молча мы прошли еще несколько минут, любуясь, как мне думалось, «владениями царя Берендея»... И вдруг, среди глубокой тишины, негромко, вроде бы сдержанно, прозвучал трагический экспромт, выстраданные поэтические строки, может быть жалоба, которую он доверил только мне, может быть усиленная болезнью усталость от борьбы, изматывающей и безрезультатной, от неуходящей черной тучи, омрачавшей жизнь поэта.

Средь царства Берендеева, средь шума городского, везде я слышу: «Бей его!», всегда я слышу: «Бей его, создание евреево, такого и сякого!»

Вот что носил поэт постоянно в сердце, в душе. Не правда ли, подходящие, можно сказать, исповедальные строки из уст человека, создавшего непревзойденную антифашистскую песню?! И все, что мною сказано в этой книге, собрал он за год с небольшим до смерти в нескольких строках. Он по-своему «завизировал» мой подробный рассказ о нем, удостоверил мою правдивость.

Произнеся эти строки, он почему-то усмехнулся... Скорее всего, сам себя укорил за нечаянно высказанную слабость, так ему несвойственную, заговорила природная гордость...

А я?.. Если меня ударил бы кто-то сильно и больно в незащищенную грудь... И некому защитить... Я хваталась за волю, за самообладание... Словно стиснутое, сердце замерло, болезненно сжалось.

♦ ♦ ♦

Я дописываю последние строки книги в середине 2005 г.

В интервале между выходом сборника стихов и романа имя поэта Ал. Соболева удостоено чести быть занесенным в Еврейскую энциклопедию. Другие российские справочники, общие и специальные, умолчали как о «Бухенвальдском набате», песне-эпохе, так и о ее создателе. Будь иначе, я если не прямым обращением ко мне, то из чужих уст узнала бы об этом. Рада буду ошибиться.

Закончив с изданием поэзии и прозы поэта Ал. Соболева, я попыталась оставить жить среди соотечественников его авторскую песню «Навечно с живыми» (стихи опубликованы в сборнике «Строки-арестанты»). Первое и единственное исполнение состоялось по радио в ноябре 1983 г. С грифом «для разового использования», вероятно, хотя по содержанию песня эта имеет право звучать до той поры, пока в России будут отмечать День Победы. И не только. Вот ее начало:

От старших и до новых поколений внимай, внимай, народ родной земли, мы не погибли на полях сражений: на марше ураганных наступлений с Победой мы в бессмертие вошли...

И окончание:

Плечом к плечу, в ночи и на рассвете, глаза мы не смыкаем на часах,

чтоб похоронок не было на свете,

чтоб мир не омрачился на планете, чтоб солнце не померкло в небесах.

Возможно, присутствие автора и помогло бы песне занять достойное место в жизни страны. Возможно. Мои усилия пока что не увенчались успехом.

Смогу ли извлечь из небытия еще одну отличную песню на стихи Ал. Соболева - «Вечная слава»? Не знаю. Надежды мало, хотя у песни доброе прошлое. Музыку написал Владислав Букин. Не ошибусь, если назову ее творческой удачей композитора. Это песня-реквием. Ее исполнял Ансамбль песни и пляски Советской Армии. Торжественно, величаво неслись к людям слова поминальной песни во славу солдат-победителей. О том, что ее с полным правом следует считать одним из тех произведений, о которых говорят «к месту и ко времени», свидетельствует такой факт: в 1970 и 1971 гг. (или в 1971 и 1972 гг.) она звучала сразу же по окончании «Минуты молчания». Текст, предваряющий «Минуту молчания», посвященный бессмертному подвигу народа-победителя, завершался словами: «Вечная слава!». Затем наступала Минута молчания. А по ее истечении тишину разрывал мощный мужской хор Ансамбля песни и пляски Советской Армии: «Вечная слава погибшим бойцам, братьям отважным, героям-отцам, мир на Земле защитившим в боях, память о них, память о них не померкнет в веках...»