Джон Феннел - Кризис средневековой Руси 1200-1304

• Название: Кризис средневековой Руси 1200-1304
• Автор: Джон Феннел
• Издательство: ИЗДАТЕЛЬСТВО ПРОГРЕСС
• Жанр: История
• Год: 1989
• ISBN: ISBN 5-01-001641

Книга профессора Оксфордского университета, признанного главы английских историков славистов Дж Феннела посвящена истории русских земель в XIII в.

Опираясь на материалы русских летописей и иностранных хроник, автор подробно разбирает судьбы киевского политического наследия и структуру русских княжеств периода феодальной раздробленности. Изучая трагические события монгольского нашествия, автор ставит вопрос о причинах порабощения Руси и последствиях нашествия и дает нетрадиционные, часто спорные ответы.

Феннел рассматривает систему политических отношений на Руси во второй половине XIII в.

Рекомендуется историкам и широкому кругу читателей.

---

Степень авторитета Мстислава — и его популярности — в Новгороде на протяжении десяти лет правления, наверное, лучше всего можно оценить по его способности ладить с боярами, точнее, поддерживать дружественные отношения с той их частью, которая была настроена против Ростиславичей. Приблизительно половину времени его правления посадниками были поддерживавшие Ростиславичей бояре; но в оставшуюся часть времени эту должность занимал Твердислав, сын Михалки Степановича, твердого сторонника суздальского правления, и именно Твердислав был рядом с Мстиславом в кризисный момент: в 1212 году, когда новгородская дружина, несмотря на просьбы Мстислава, отказалась идти дальше Смоленска в походе Ростиславичей против Ольговичей. Именно Твердиславу удалось тогда убедить войско следовать за своим князем.

В Новгороде, конечно, существовала кое-какая оппозиция Мстиславу. Даже придворный летописец, всегда готовый восхвалять все, что бы Мстислав ни сделал, не мог об этом умолчать. В 1210 году, например, твердый сторонник Мстислава Митрофан, архиепископ новгородский, был по какой-то причине смещен и направлен

В Торопец, расположенный на территории Ростиславичей 68 Не надо забывать и о том, что в 1215 году во время отсутствия Мстислава его противникам удалось призвать суздальского князя. И все-таки его авторитет был столь велик, что в 1212 году, когда Мстиславу нужно было убедить новгородцев пойти с ним и его родичами в поход, который не имел к новгородцам никакого отношения и никак не затрагивал их интересы, он просто созвал вече и изложил людям суть дела, чтобы услышать в ответ древнюю формулу согласия: «Камо (куда), княже, очима позриши (посмотришь) ты, тамо мы главами своими вьржемъ (сложим наши головы)» 69.

Когда Мстислав в последний раз покинул Новгород, это не означало, что правлению Ростиславичей в городе пришел конец (оно продолжалось еще четыре года), но это знаменовало собой конец постоянного присутствия Ростиславичей в этом регионе. Когда в июле 1217 года Мстислав объявил о своем намерении отправиться в Галицкую землю для новых завоеваний, новгородцы просили его остаться. Но он был непреклонен. Перед отъездом Мстислав, однако, предусмотрел условия для продолжения правления Ростиславичей в Новгороде: архиепископу Митрофану было разрешено вернуться, а из Смоленска был призван старший сын киевского князя Мстислава Романовича Святослав 71.

Вскоре после прибытия Святослава в городе начались волнения. Первый кризис произошел в январе 1218 года, когда разгорелась вражда между основными соперничающими группировками. Из путаного описания событий в местной летописи более или менее ясно одно: это была попытка представителей Торговой стороны и Неревского конца, двух надежных оплотов Ростиславичей, скинуть просуздальски настроенного посадника Тверди-слава. Святослав пытался повлиять на волнующееся вече, длившееся целую неделю, и потребовал, чтобы Твердислав был смещен. Но в тот день победили представители просуздальского Людина конца: Твердислав остался посадником, а между двумя сторонами был на скорую руку заключен шаткий мир 72.

Нет сомнений в том, что именно неспособность Святослава преодолеть волнения в Новгороде и обескровить оппозицию, заставила киевского князя Мстислава заменить его своим вторым сыном Всеволодом, который по крайней мере уже имел некоторый опыт правления в Пскове. Поначалу он добился успеха. Вскоре после прибытия Всеволода, в феврале 1218 года, по городу стали распространяться слухи, что Твердислав связался с суздальскими князьями Юрием и Ярославом и убеждал их воспрепятствовать тому, чтобы походы новгородцев в район Северной Двины пересекали Суздальскую землю. Была ли в этих обвинениях какая-то Доля "правды или нет, но на этот раз Твердислав вынужден был отдать должность посадника своим соперникам 73. Чуть позже архиепископ Антоний, сменивший в 1210 году поддерживавшего Ростиславичей Митрофана, был сведен с кафедры, несомненно, в Результате падения Твердислава. Антоний укрылся в Торжке, а его соперник Митрофан был снова провозглашен архиепископом.

Но и у Антония были сторонники. В конце 1218 или в начале 1219 года он вернулся в Новгород — в это же время Твердислав снова сделался посадником 74 — и оспорил право Митрофана на архиепископство. У Всеволода и новгородцев не было другого пути, чтобы решить затруднительный вопрос о двух архиепископах в одном городе, кроме как передать это дело в руки митрополита. Митрофан и Антоний были отправлены в Киев. Учитывая близость митрополита к Киевскому княжескому столу и, конечно, то влияние, которое оказал киевский князь, глава рода Ростиславичей, на его суд, не приходится удивляться, что митрополит решил дело в пользу Митрофана, а Антонию передал Галицкую епархию в Перемышле 75.

Третий после отъезда Мстислава кризис, поразивший Новгород, произошел в 1219 году. Снова в центре волнений оказался посадник. По каким-то причинам, о которых летописец умалчивает, Всеволод обрушил свою ярость на Твердислава. Город охватили беспорядки; приверженцы обеих группировок даже вооружились, и открытые столкновения были предотвращены только архиепископом Митрофаном, которому удалось убедить Твердислава, объявленного больным, оставить свою должность и постричься в монахи. Посадничество снова перешло в другие руки.

Летописи не указывают, к какой из боярских группировок принадлежал новый посадник Иванко Дмитриевич. Не дают они нам возможности и понять, что творилось в Новгороде с 1219 по 1221 год 76. Так или иначе, должен был произойти радикальный поворот в общественном мнении, так как в 1221 году новгородцы без объяснения причин внезапно потребовали от Всеволода, чтобы он уходил: «Не хочем тебе; пойди, камо хочеши» 77. Это был конец гегемонии Смоленска в Новгороде, больше никогда никто из Ростиславичей не сидел на троне на Ярославовом дворе. Митрофан и посадник Иванко были посланы с предварительной делегацией новгородских граждан во Владимир просить у Юрия князя. С тех пор всегда — за исключением коротких периодов правления Ольговичей (Михаила из Чернигова и его сына Ростислава) — Новгород получал князей только из Суздальской земли. Правда, часто бывало так, что эти князья сменяли один другого с пугающей быстротой 78, но поначалу, по крайней мере, это было не столько результатом столкновения интересов бояр или отражением противоборства между Новгородом и Владимиром, сколько выражением воли великого князя. «Оже ти не угодьно дьржати Новагорода сыномь, — говорили Юрию посланцы из Новгорода, когда его сын бежал из города вскоре после того, как был послан туда в 1221 году, — а въда ны брати (и дай нам брата)» 79.

Проясняют ли события первых двух десятилетий XIII века в Новгороде вопрос о взаимоотношениях между боярским влиянием и княжеской властью? Есть ли какие-либо свидетельства изменений в общественной жизни города по сравнению с условиями XII столетия, какие-либо признаки движения Новгорода к независимости, к возникновению тех элементов республиканской формы

96 правления, которые стали столь явными в XIV веке? Трудно сделать сколько-нибудь обоснованные выводы из-за спутанности событий, описанных в источниках, большинство из которых, однако, несут на себе отпечаток того времени и, по-видимому, мало искажены позднейшими редакциями80. И все же остается слишком много загадок, противоречий, нерешенных вопросов. Новгородцы, очевидно, сохраняли достаточную свободу, чтобы избавляться от своих князей и просить внешних правителей (во Владимире и Киеве) присылать им князей. С другой стороны, сильные князья, и новгородские, и внешние, могли ставить свои условия, причем часто независимо от того, какая часть бояр одерживала верх в это время81, и решающим образом влиять на борьбу за власть между различными боярскими группировкам: в 1207 году, например, Всеволод III побудил новгородцев выступить против сторонников Ростиславичей. Более того, довольно трудно, если не невозможно, сказать, в какой степени новгородские традиции могли ограничивать, если вообще ограничивали, княжескую власть. Пытался ли какой-нибудь посадник, скажем, Твердислав или Иванко Дмитриевич, идти на компромисс с целью объединить бояр перед лицом княжеской власти? Кроме того, интересно, был ли какой-то элемент «преемственности» (правопреемственности, наследования) в чередовании посадников? Другими словами, неизбежно ли смена просуздальского посадника сторонником Ростиславичей предполагала насильственное свержение предыдущего или же действовала какая-то система выбора, что могло бы свидетельствовать об укреплении боярской оппозиции по отношению к князю?

Выводы можно сделать только предварительные. Во-первых, оказывается, что известия 1200–1223 годов не содержат никаких свидетельств ослабления или падения княжеской — или даже посаднической — власти. Во-вторых, в этот период между боярами и князем никаких новых отношений не развилось, элементы договорных связей между князем и Новгородом стали возникать позднее.