Саша Черный - Собрание сочинений. Т. 1

• Название: Собрание сочинений. Т. 1
• Автор: Саша Черный
• Издательство: Эллис Лак
• Жанр: Юмористические стихи
• Год: 1996
• ISBN: 5-7195-0045-6

В первый том собрания сочинений С. Черного вошли стихотворения 1905–1916 гг. и поэма «Ной».

---

III

ЧЕПУХА* («Лают раки на мели…»)

Лают раки на мели,
Сидя задом к свету.
Финны с горя поднесли
Адрес кабинету.

Рукавишников, Иван,
Славен бородою.
На Парнас залез баран
И блюет водою.

«Дум-дум»-бадзе занял пост
Либерала Шварца.
В «Мелком бесе» спрятан хвост
Сологуба старца.

Лев Толстой сидит в тюрьме
После просьбы жалкой.
Руль закона на корме
Обернулся палкой.

Михаил Кузмин растлил
Сына в колыбели
И потом изобразил
Все сие в новелле.

Брюсов Пушкина, шутя,
Хлопает по чреву.
 Критик Н., в носу крутя,
Предается гневу.

Маркса сбросили в обрыв
Санин с Пинкертоном.
Спят скоты, глаза открыв,
В «Домике картонном».

В Петербурге бьют отбой,
На местах бьют в рыло —
У мышей, само собой,
Все нутро изныло.

Гражданин надет на кол
Небесам в угоду.
Шалый, полый, голый пол
Сел верхом на моду.

Раз один калиф на час
Промычал угрюмо:
«Слава Богу, есть у нас
Третья Полу-Дума…»

Наварили требухи,
Набросали корок.
Ешьте, свиньи! Чепухи
Хватит лет на сорок.

<1910>

САТИРИКОНЦЫ* (Рождественский подарок)

М. Г. Корнфельд

Это милый наш издатель,
Да хранит его Создатель!
Он приятен и красив,
Как французский чернослив.
              Речь его нежней романса —
              Заикнешься ль об авансе,
              Он за талию возьмет:
               «С наслажденьем! Хоть пятьсот!»
На журнальном заседанье
Беспристрастней нет созданья:
«Кто за тему, ноги вверх!
А рисуночки — в четверг».

А. Т. Аверченко

В колчане сажень крепких стрел,
И полон рот острот,
Он в быте полсобаки съел,
А в юморе — шестьсот.
              По темпераменту сей гой
              Единый на земле:
              Живет с Медузой, и с Фомой,
              И с Волком, и с Ave.
Нельзя простить лишь одного —
Кровосмеситель он:
«Сатирикон» родил его,
А он «Сатирикон».

А. А. Радаков

Добродушен и коварен,
Невоздержан на язык —
Иногда рубаха-парень,
Иногда упрям, как бык.
              В четырех рисунках сжатых
              Снимет скальп со ста врагов,
              Но подметки сапогов
              Все же будут, как квадраты.
В хмеле смеха он, частенько,
Врет, над темами скользя.
Не любить его нельзя,
Полюбить его трудненько.

Н. В. Ремизов

У него шестнадцать глаз —
Все работают зараз:
На шестнадцать верст окрест
Ловят каждый гнусный жест.
              С этим даром всякий homme [34]
              Угодил бы в желтый дом.
              Он же бодр, игрив и мил,
              Как двухлетний крокодил.
С грациозной простотой
Брызжет серной кислотой
На колючий карандаш
И хохочет, как апаш.

А. А. Юнгер

Изящен, как Божья коровка,
Корректен и вежлив, как паж,
Расчесана мило головка
И, словно яичко, visage [35].
              Он пишет, как истый германец,
              Могилки, ограды, кресты,
              Шкелетов мистический танец
              И томной сирени кусты.
Когда же жантильность наскучит,
Он кисть подымает, как плеть,
И рожу Тучковскую вспучит
Так злобно, что страшно смотреть!

А. Е. Яковлев

Коралловый ротик,
Вишневые глазки —
О скрытый эротик,
О рыцарь подвязки!
              Учась «джиу-джитсу»,
              Он чахнет в неврозах,
              Рисуя девицу
              В пикантнейших позах.
Недавно у сквера-с
Он сфинкса приметил —
И в нем даже эрос
Нашел этот петел.

Саша Черный

Как свинцовою доской,
Негодуя и любя,
Бьет рифмованной тоской
Дальних, ближних и себя.
              Солнце светит — оптимист,
              Солнце скрылось — пессимист,
              И на дне помойных ям
              Пьет лирический бальзам.
Безбилетный пассажир
На всемирном корабле —
Пил бы лучше рыбий жир,
Был бы счастлив на земле!

<1909>

КНИГИ*

                   Есть бездонный ящик мира —
                   От Гомера вплоть до нас.
                   Чтоб узнать хотя б Шекспира,
                   Надо год для умных глаз.
Как осилить этот ящик? Лишних книг он не хранит.
Но ведь мы сейчас читаем всех, кто будет позабыт.
                   Каждый день выходят книги:
                   Драмы, повести, стихи —
                   Напомаженные миги
                   Из житейской чепухи.
Урываем на одежде, расстаемся с табаком
И любуемся на полке каждым новым корешком.
                   Пыль грязнит пуды бумаги.
                   Книги жмутся и растут.
                   Вот они, антропофаги
                   Человеческих минут!
Заполняют коридоры, спальни, сени, чердаки,
Подоконники, и стулья, и столы, и сундуки.
                   Из двухсот нужна одна лишь —
                   Перероешь, не найдешь
                   И на полки грузно свалишь
                   Драгоценное и ложь.
Мирно тлеющая каша фраз, заглавий и имен:
Резонерство, смех и глупость, нудный случай, яркий стон..
                   Ах, от чтенья сих консервов
                   Горе нашим головам!
                   Не хватает бедных нервов,
                   И чутье трещит по швам.
Переполненная память топит мысли в вихре слов…
Даже критики устали разрубать пуды узлов.
                   Всю читательскую лигу
                   Опросите: кто сейчас
                   Перечитывает книгу,
                   Как когда-то… много раз?
Перечтите, если сотни быстрой очереди ждут!
Написали — значит, надо. Уважайте всякий труд!
                   Можно ль в тысячном гареме
                   Всех красавиц полюбить?
                   Нет, нельзя. Зато со всеми
                   Можно мило пошалить.
Кто «Онегина» сегодня прочитает наизусть?
Рукавишников торопит. «Том двадцатый». Смех и грусть
                   Кто меня за эти строки
                   Митрофаном назовет,
                   Понял соль их так глубоко,
                   Как хотя бы… кашалот.
Нам легко… Что будет дальше? Будут вместо городов
Неразрезанною массой мокнуть штабели томов.

<1910>

БУРЕНИНУ* (Эпитафия)

Зарезавший Буренина-поэта
И взятый на хлеба в известный дом,
 Он много лет кривлялся там за это,
Питаясь «фаршированным жидом».

Теперь он умер. Плачь, о плачь, прохожий!
Поэт-Буренин так давно убит,
А старый «критик»-шут в змеиной коже
И после смерти все еще хрипит.

<1910>

БЕЗДАРНОСТЬ*

Где скользну по Мопассану,
Где по Пушкину пройдусь.
Закажите! От романа
До стихов за все берусь.

Не заметите, ей-богу.
 Нынче я совсем не та:
Спрячу ноль в любую тогу,
Слог, как бисер… Красота!

Научилась: что угодно?
Со смешком иль со слезой,
По старинке или модно,
 С гимном свету иль с козой?

От меня всех больше проку:
На Шекспирах не уйти,—
Если надо выжму к сроку
Строк пудов до десяти.

Я несложный путь избрала,
Цех мой прост, как огурец:
«Оглавление — начало,
Продолжение — конец».

У меня одних известных
В прейскуранте сто страниц:
Есть отдел мастито-пресных,
Есть марк-твены из тупиц.

Бойко-ровно-безмятежно…
Потрафляют и живут.
Сотни тысяч их прилежно
Вместо семечек грызут.

Храма нет-с, и музы — глупость,
Пот и ловкость — весь багаж:
С ним успех, забывши скупость,
Дал мне «имя» и тираж.

Научилась. Без обмана:
Пол-народ-смерть-юмор-Русь…
Закажите! От романа
До стихов за все берусь.

<1912>

ХУДОЖНИКУ*