Диана Крымская - Черная роза

• Название: Черная роза
• Автор: Диана Крымская
• Жанр: Исторические любовные романы

В «Чёрной Розе» есть всё то, что может понравиться романтичным натурам, любящим псевдоисторические любовные романы: брак по королевскому приказу, ненависть, перерождающаяся в любовь, переодевания, похищения, поединки, интриги, коварные злодеи (и злодейки!) и — страстная любовь.

Редакция авторская, рисунки Татьяны Гавриловой.

---

— Кузен… Успокойтесь, — с тревогой сказала Розамонда, видя, что его трясет. — Она вас любит. Вы должны простить ее. Она, наверное, просто интересовалась вашим здоровьем.

— Любит? — горько воскликнул де Немюр. — Уж лучше бы она меня ненавидела, кузина! А ее интерес к моему здоровью… Я в это не верю, — да и вы, конечно, тоже!

— Слушайте, что было дальше, Робер. Когда королева через эти десять минут выскочила из спальни — да-да, именно выскочила! — на ней лица не было! Она вся побагровела… рот у нее исказился… глаза чуть не выскакивали из орбит. Словно она увидела какой-то страшный призрак. И она убежала, а за ней Инес де Луна.

Казалось, эти слова Розамонды слегка успокоили герцога.

— Правда, кузина?

— Клянусь, все так и было!

— Что же моя дорогая Бланш могла увидеть? Интересно…

Он встал и подошел к окну, с наслаждением вдыхая свежий воздух. «Значит, вы были здесь, ваше величество? Навестили больного родственника… Как мило с вашей стороны! Все играете — и вам не надоело? Может, и мне поиграть с вами, наконец? И, мне кажется, вам это не слишком понравится!.. Вы просто смотрели на меня ночью? Ни за что не поверю»!

Ему захотелось немедленно вернуться в свои покои, приказать приготовить себе ванну — и смыть с себя все следы, оставленные Бланш.

— Я должен идти, Розамонда.

Но она взяла его за руку:

— Робер… Постойте. Мне надо у вас спросить…

Он знал, о чем она хочет спросить, и очень опасался этого; но деваться было некуда.

— Спрашивайте, кузина.

— Что произошло сегодня ночью? Почему вы ворвались к королеве и хотели расправиться с Раулем?

Де Немюр молчал. Она глядела ему прямо в лицо своими большими зеленоватыми глазами.

— Кузен… Умоляю вас — ответьте! Вы знаете меня — я не упаду в обморок. Со мной не будет истерики. Что бы мой брат ни сделал — я все перенесу! Но я должна знать правду!

«Да… Ты сильная, стойкая и мужественная, — подумал герцог с нежностью и восхищением. — Но разве тебе уже мало известно о гнусностях и преступлениях твоего брата? А ты все еще надеешься, что он встанет на путь истинный. Веришь, что твои молитвы вернут его на стезю добродетели. Ты пытаешься загладить его мерзкие деяния праведной жизнью, делами милосердия, благотворительностью… Но ты ошибаешься, милая Розамонда! Этого зверя ничто не исправит! И его ждет только ад».

Сказать ли ей о несчастной Мадлен де Гризи? Нанести ли кузине новый удар?.. Де Немюр почувствовал, что не в силах сделать это. Что подвергнуть Розамонду еще одному страшному испытанию ее кротости и веры он не в состоянии.

И герцог твердо произнес:

— Дорогая кузина, я не могу сказать вам этого; не спрашивайте меня ни о чем.

Девушка тяжело вздохнула. Она знала де Немюра, и этот его тон ясно говорил — кузен больше ничего не скажет ей.

Розамонда вспомнила разговор с братом. А вдруг то, что он сказал сегодня ночью — правда? И эта попытка ее кузена убить Рауля вызвана ревностью Робера, влюбившегося в графиню де Руссильон? Девушке очень захотелось проверить это.

— Кузен, правда ли то, что новая дама королевы, Доминик де Руссильон — родная сестра вашей жены Мари-Флоранс? И что ваша супруга ушла в картезианский монастырь?

Герцог чуть заметно вздрогнул, когда Розамонда неожиданно назвала имя Доминик; и сестра Рауля заметила это.

«Значит, мой брат не солгал! Робер влюблен в графиню…»

— Да, кузина, — сказал де Немюр. — Откуда вам все это известно?

— От Рауля. Он приходил сюда после того, как вы уснули, пожелать мне доброй ночи. А ему сказала королева. Я сочувствую вам всем сердцем, кузен! Брат говорит, что о разводе с вашей женой не может быть и речи… Как же вы поступите теперь?

— Я ничего не могу сделать, Розамонда! Остается только уповать на милость Господа.

— Да-да, Робер! Не теряйте надежды, прошу вас! Бог милосерден — и вознаградит вас за все ваши страдания! И я буду молиться за вас!

Ее наивная вера в Божье провидение не могла оставить герцога равнодушным. Он взял ее руку и нежно поцеловал.

— Благодарю вас, милая кузина.

— Робер! У меня есть к вам просьба…

— Я слушаю вас, Розамонда.

Она замялась.

— Это касается Рауля… Это очень важно и для него, и для меня.

— Вы же знаете, что ВАМ я ни в чем не откажу!

— Кузен… Когда Рауль был здесь ночью, он сказал мне, что влюблен.

Герцог сразу насторожился:

— Влюблен?..

— Да… В эту новую придворную даму королевы, Доминик де Руссильон, вашу свояченицу.

Брови де Немюра сошлись на переносице.

— Вот как?

— Кажется, эта девушка пробудила в моем бедном брате совершенно новые чувства. — Горячо сказала Розамонда. — Он говорил о ней с таким восторгом! С таким преклонением!.. Сказал, что хочет жениться на ней и уехать из столицы в Прованс. И взять меня туда.

— А как же его связь с Бланш де Кастиль? — резко спросил де Немюр.

— Он порвал с королевой, Робер! Сегодня ночью он порвал с ней — навсегда!

— Неужели? — недоверчиво произнес герцог.

«Скорее, это Бланш порвала с ним! Она пресытилась этой связью, длящейся слишком долго. И, похоже, опять устремила свой жадный взор на меня… Моя дорогая кузина не может долго прожить без мужчины! А Рауль?.. Розамонда хорошо его знает; однако, поверила брату и его чувству к Доминик… Он любит графиню! Он хочет жениться!.. Нет! Я не позволю ему этого! Отдать ЕЕ этому чудовищу? Да я скорее умру»! — И пальцы его сжались в кулаки.

— Кузен, — продолжала Розамонда. — Я знаю, о чем вы думаете. Вы не верите Раулю… И у вас есть причины на это. Рауль совершил много такого, что нельзя вспомнить без содрогания и ужаса. Его поступок с вашей невестой Эстефанией… Потом, через год — моя несчастная камеристка Люси, которую он, чересчур много выпив, обесчестил и зарезал… Ему нельзя пить, Робер; он звереет, когда выпьет.

Де Немюр покачал головой. Наивно было списывать преступления Рауля на его страсть к вину. «Он пьет столько же, сколько и другие мужчины. Но они ведь не превращаются пьяные в монстров»! Однако, переубеждать Розамонду он не стал. А она говорила дальше:

— Но, похоже, к Доминик он питает настоящее, светлое и чистое, чувство! Эта девушка переродит брата — я уверена в этом. Он вновь станет благородным, честным, справедливым. Но мы должны помочь ему, кузен… Дать ему шанс на исправление!

— Помочь? И в чем же будет заключаться моя помощь, кузина? — криво усмехнулся герцог.

— Только в одном — не вмешивайтесь и не мешайте. Доминик — почти ваша сестра, и я понимаю ваш интерес к этой девушке… И желание защитить ее. Но вы также должны хотеть ее счастья, счастья с любимым человеком, Робер! Мой брат сказал, что он нравится графине, хоть они и виделись в первый раз лишь вчера; он уверен, что не безразличен Доминик…

Де Немюр почувствовал, как ревность затуманила его взор. Доминик нравится Рауль!.. Он ей небезразличен!.. Даже слышать это было невыносимо.

— Но вы и ваше вмешательство могут повредить моему брату. Умоляю вас, кузен, — дайте Раулю и вашей свояченице возможность обрести взаимное счастье!

— Вы просите у меня невозможного, Розамонда, — глухим голосом сказал герцог.

— Робер!.. Я никогда не обращалась к вам с просьбами! Один только раз — восемь лет назад… И вот прошу второй раз в жизни. Вы не представляете, как это важно для меня!

— Нет, Розамонда. Не умоляйте… не настаивайте… я не могу.

— Кузен!.. Неужели мне придется напомнить вам — а я этого так не хотела! — о том, что восемь лет назад я спасла вам жизнь… честь… помирила вас с вашей матерью перед ее смертью! Неужели вы забыли все это?

— Нет. Конечно, нет! Разве я могу забыть все то, что вы сделали тогда? Вам было всего двенадцать лет… Но вы вели себя так отважно! Так благородно и великодушно!

Да, герцог помнил всё. В памяти вставала та страшная ночь в замке Фонтене, когда, после гибели Эстефании, слуги связали его, чтобы он не покончил с собой. Его отнесли в его комнату и положили на кровать. Он то рыдал, то посылал проклятия небесам. А потом пришла его мать вместе с врачом, Энрике да Сильва. Герцог полагал, что она пришла утешить его по-матерински. А она устроила ему допрос… требовала признания… И он долго не мог понять, в чем же она обвиняет его. А, когда понял, о чем говорит его мать, и что произошло с его невестой, — с ним случился приступ, подобный тому, что был этой ночью. Да Сильве пришлось взять ланцет и выпустить ему не менее пинты крови. После чего донья Санча разрезала веревки, которыми был связан ее сын, и велела ему немедленно покинуть Фонтене.

Он был настолько ослаблен и измучен душевно и физически, что, не сопротивляясь, позволил ей и врачу довести себя до подъемного моста. Его мать, вся посеревшая от горя, сама вытолкнула его за ворота замка, сказав с невыразимым презрением и гневом: «Убирайтесь прочь и не смейте никогда в жизни показываться мне на глаза! Вы мне больше не сын. Я отрекаюсь от вас! Я обращусь к королю с просьбой передать майорат вашему кузену, Раулю де Ноайлю… А вам достанется лишь это — на память о вашей гнусности!» И она швырнула ему черную маску, украшенную бриллиантами, в которой он был в тот вечер на маскараде.