Леэло Тунгал - Кристийна, или Легко ли быть средней сестрой

• Название: Кристийна, или Легко ли быть средней сестрой
• Автор: Леэло Тунгал
• Издательство: КПД
• Жанр: Детская проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-9985-899-69-4

Кристийна и ее семья — герои книги Леэло Тунгал, и уже поэтому мы рекомендуем ее для семейного чтения. Все ситуации, происшествия, забавы и события в книге показывают верный пример отношения к окружающему миру, а также к самому важному и нужному его элементу — семье.

Но в книге нет ничего назидательного. Талант автора говорит устами хрупкой и нежной, веселой и озорной, заботливой и смышленой девочки Кристийны, которая не может не понравиться и с которой нельзя не подружиться.

Книга впервые издается на русском языке и адресована дошкольникам и младшим школьникам.

Издание осуществлено при поддержке фонда «Капитал культуры» (Kultuurkapital).

---

Вечером мы планировали пойти на ярмарку всей семьёй, но утром Имби была сильно не в духе, и когда мама измерила ей температуру, оказалось, что у этой недотёпы жар. Температура была не слишком высокой, что-то вроде триста семь и пять, но маме пришлось остаться с ней дома.

— Смотри, чтобы Кристийне одежда была впору, — наставляла мать отца у дверей. — Примерь каждую вещь, ничего не бери «на глазок».

На моей школьной ярмарке запах был лучше и крепче, чем год назад, когда мы покупали только для Хелен. Запах ранцев, фломастеров и новой обуви. Отец достал из кармана список покупок, и мы встали в первую очередь. В жизни бы не поверила, что на свете столько школьников. Не знаю, где они до сих пор прятались, но на ярмарку под Певческую эстраду пришли все и встали перед нами в очередь за письменными принадлежностями. Наконец мы добрались до прилавка, и отец уверенно и важно начал излагать наши пожелания:

— Сорок тетрадей в клеточку, сорок в линеечку. Два дневника, две ручки для начальных классов…

— Бери четыре: больше недели они не продержатся! — поучала его Хелен.

— Хорошо, четыре. Две резинки, шесть тетрадей для рисования…

Чем больше росла куча на прилавке, тем менее уверенным становился голос отца. Когда он закончил: «Два набора гуаши и две кисточки», его голос стал совсем тихим и тонким, как у маленького мальчика.

— Я понимаю, что там, где дети ездят в школу на верблюдах, всё это хозяйство можно ежедневно возить в школу и из школы. Но как вы всё это потащите на себе — ума не приложу, — сокрушался папа.

— Придётся тебе купить машину, — с хитрой улыбкой заявила Хелен. — А ещё купи мне кожаный пенал — вон тот!

— А я не куплю, — рассердился отец. — Вот не куплю — и всё! Нечего каждый год новые пеналы покупать. Вот пойдёшь на работу — тогда и покупай!

И не купил. Хелен разозлилась и сделала такое лицо, будто она нас с отцом знать не знает. Отец запихнул школьные товары в сумку, а бутылочку с чернилами нести велел мне — ещё не хватало, чтобы она раскрылась в сумке и испачкала все новые вещи. Хелен от зависти стала синяя, как чернила, но ничего не сказала. Когда покупали тапки, она рта не раскрыла, только мычала сквозь зубы «мгммм» да «мгм…» и даже спасибо отцу не сказала. И только когда мы покупали школьную форму, её зависть проявилась во всей красе — по её мнению, мне ни одно платье и ни одна блузка не шли. Даже самая узкая юбка оказалась мне велика, зато блузка — в самый раз! Рукава всегда можно подвернуть. Мама говорит, что подвернутые рукава — свидетельство элегантной небрежности.

А ещё я из-за Хелен чуть не осталась без школьной шапки!

— Кто их сейчас носит! — ворчала моя уважаемая старшая сестра, когда я, присев у зеркала, примеряла эту синюю шапку. — Выброшенные деньги — и всё!

Но папа, кажется, догадался, что я вот-вот разревусь, и все-таки купил мне шапку. И она оказалась мне впору, настолько впору, что не захотела слезать с головы.

Хелен посмотрела на меня сердито: «Соплячка!». Но я не обратила на это внимания.

В лифте по дороге на свой этаж я представляла себе, как удивится мама, увидев меня в школьной шапке. Вдруг она меня не узнает? Вот смеху-то будет! Я так развеселилась, что мне немедленно захотелось попрыгать.

— Что ты прыгаешь, вот застрянем между этажами! — прошипела Хелен. И под её злым взглядом я тут же споткнулась, упала на четвереньки, чернильница, разумеется, разбилась — и чернила залили меня с ног до головы.

У Хелен только на носках были чернильные пятна, а у папы на одной штанине. Но оба рассвирепели, как цепные собаки.

Когда мама увидела нас втроём в дверях, она сначала рассмеялась, а потом сердито покачала головой и сказала:

— Ну, вы в своём репертуаре! Живо снимайте всю испачканную чернилами одежду, посмотрим, можно ли её спасти!

Я увидела в зеркале в прихожей своё лицо в синих пятнах, и мне так жалко стало и чернильницу, и себя.

— Мамочка, если бы я не была синей, ты бы заметила, что на мне школьная шапка? — спросила я.

Мама рассмеялась и обняла меня, и на её переднике появились чернильные пятна, только немного бледнее, чем на мне. Чернила — штука заразная, как ветрянка!

— Нет, я сразу увидела, что это за девочка. Шапка тебе к лицу, ты в ней настоящая школьница… местами. А ну, марш в ванну! Сегодня ещё течет горячая вода, но опыт показывает, что горячую воду отключают как раз накануне учебного года. Так что те, кто припозднятся с возвращением из деревни, должны будут сдавать своих детей в химчистку!

— Кристийну точно надо сдать в химчистку! — склочным голосом сказала Хелен. — Но я с ней в ванну не пойду!

— Подумаешь, напугала! Мне и одной в ванной хорошо. Вот только не с кем брызгаться и шуметь, как тогда, когда мы в ванне с Хелен.

Первая вода была такой синей, что я захотела набрать её в пустую бутылочку из-под шампуня, тогда нам не пришлось бы покупать новые чернила. Но мама отвергла мой план — что это за чернила, которые пенятся мыльной пеной?

— Ох, Кристийна, у тебя и волосы синие! — удивилась мама.

Это было хуже всего. Мама несколько раз мылила мне голову. Смывала синюю пену и снова мылила. Эх, без этой головомойки насколько лучше была бы жизнь! И кто только выдумал такую пытку? Я думаю, что мыть голову придумал первый в мире лысый — чтобы других доставать!

— Мама, жаль, что я не китайка или японка, правда? — спросила я сквозь мыльную пену.

— Почему?

— Тогда у меня были бы хорошенькие раскосые глазки, и мыло не попадало бы в них так легко!

Мама рассмеялась, а потом вдруг умолкла. Несмотря на мыло, я открыла один глаз и заметила, что у мамы слезы на глазах.

— Тебе тоже попало мыло в глаз?

Мама улыбнулась:

— Кажется, да. Немножко. Знаешь, Кристийна, мне в самом деле жаль, что ты уже идёшь в школу!

— Ну да, у нас ведь самая главная Хелен, — грустно сказала я. — На шапку мы потратили уйму денег, и чернила придётся новые покупать…

— Все вы для меня важны: и ты, и Хелен, и Имби. Но мне кажется, что мне будет сильно не хватать тебя, когда ты целые дни начнёшь проводить в школе.

Тут я открыла второй глаз. И, конечно, мыло полезло в оба. Я подумала, что постараюсь в школе как можно быстрее научиться читать и писать и после этого сразу отпрошусь домой. Учительница должна понять, что просто обязана отпустить меня раньше, потому что меня, именно меня в этом доме не хватает. Хотя Хелен и Имби — тоже симпатичные люди.

Мама взбунтовалась

В субботу утром, когда мама в кухне варила кашу и грела молоко для Имби, наша крошка совершила новый подвиг: развязала тесёмки на ползунках и вымазала содержимым пелёнок обои над своей кроваткой. Это была её первая фреска и, с учетом юного возраста Имби, вполне художественная, слегка напоминающая картинку из «Детской энциклопедии», на которой нарисованы солнце и планеты. У малышки твёрдая рука — коричневые круги на стене были словно проведены циркулем.

Мы с Хелен проснулись от маминого вопля и в тревоге и ужасе бросились в родительскую комнату. На бегу успели представить себе чудовищные вещи: вдруг большой крокодил сбежал из зоопарка и вторгся в нашу квартиру; или Имби за ночь превратилась в великаншу и сидит теперь на полу среди обломков своей кроватки, доставая головой до потолка; а может, от соседей к нам заглянул в гости усатый таракан…

Имби стояла в своей кроватке без штанишек и радостно тянула ручки к маме. За ночь она вроде бы не очень-то выросла. Мама беспомощно качала головой, словно прикидывала, принимают ли по субботам бракованных младенцев обратно в родильные дома. Отец, увидев нас, хихикнул и натянул одеяло на голову.

— Фу! — воскликнула Хелен и вернулась в нашу комнату. Я тоже охотно повалялась бы ещё немножко в кровати, но мне было жаль оставлять маму наедине с этим маленьким чудовищем. Имби была в прекрасном настроении: она корчила загадочные рожицы, угрожающе восклицала «Ка-ка!» и радостно смеялась, раскрывая ротик с двумя зубами. Очевидно, она была горда своим произведением искусства.

— Доброе утро! — сердито сказала мама.

— Доброе утро! — вежливо ответила я.

— Доброе, говоришь? — повторила мама. — Ничего себе доброе! Вы что, считаете, будто у меня мало работы по дому?

— На мой взгляд, не мало, а в самый раз, — честно признала я. — Но, видишь ли, мамочка, этот ребёнок у вас… какой-то не такой. Но что делать, с каждым бывает! Не стоит огорчаться слишком сильно, ведь и в книжках пишут, что третьи дети получаются не совсем нормальными, взять хотя бы этого дурачка Емелю, который по щучьему велению разъезжал на печке, как на такси, а под конец вообще женился на царской дочери. Я считаю, что люди должны учиться на том, что пишут в книжках: третьего ребенка заводить не надо. После второго рожайте сразу четвёртого, потом пятого, шестого и седьмого. В семьях, где семеро детей, как я заметила, всё в порядке. Вот хотя бы семь гномов…