Дмитрий Дашко - Гвардеец

• Название: Гвардеец
• Автор: Дмитрий Дашко
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9717-0936-7

На дворе лето 1735 года. «Бироновщина» — страшное время для страны. Люди исчезают по ночам, дыба и раскаленные клещи палача в Тайной канцелярии не знают отдыха. Смутный период накануне русско-турецкой войны, когда ловкий и предприимчивый человек со шпагой и пистолетом может круто изменить свою судьбу — и судьбы страны. Курляндский барон Дитрих фон Гофен, решивший попытать счастья в «варварской и дикой Московии», готов рискнуть головой и пройти любые испытания, чтобы предотвратить дворцовый переворот «дщери Петровой» — беспутной Елизаветы. Здесь и сейчас, на топких берегах молодой имперской столицы, в свете чадящих светильников, в бальных залах дворцов и в душных кабаках, куется новое будущее России, новое будущее всего мира. Если ты настоящий гвардеец и не умеешь отступать — возьми судьбу за горло и поверни маховик истории!

---

— Пройдемте, посмотрим.

Офицер отбросил рогожу и склонился над трупами.

— Действительно, Звонарский. Сколько нами вместе было выпито, сколько раз он меня из неприятностей выручал. Помнится, он отпуск двугодичный брал учебы ради. Говорил же ему, что от учения только одно худо будет. Не послушал.

Он выпрямился и произнес, чеканя каждое слово:

— Я за Звонарского этих немцев под землю урою, если Андрей Иванович милость свою к ним проявит.

— Не проявит, — сурово заверил чиновник.

Трупы унесли. Солдаты таскали их за руки и ноги, стараясь не глядеть на лица. Тела исчезали в соседнем строении, будто в чреве кашалота.

Чиновник послал Борецкого давать письменные показания и распорядился известить родственников покойных. Выяснилось, что у Звонарского в Петербурге проживал родной дядя. Дежурный офицер отправил гонца в штаб Измайловского полка с новостью о смерти Месснера.

— В Преображенский полк сообщу лично. Товарищи Звонарского, к коим принадлежу и я, будут расстроены гибелью сослуживца, — сказал он.

Конвоиры сменились служивыми, несшими караул при Тайной канцелярии. Я почувствовал легкий тычок штыком в спину.

— Пошевеливайся.

— Полегче, — вырвалось у меня.

Один из конвоировавших усачей, услышав знакомую речь, хмыкнул.

— Ишь, нежный какой. Топай, знай, пока ребро не зацепил.

Чиновник зашел в небольшую комнатушку и вернулся со связкой ключей в руках.

— Допрашивать сегодня не будем. Определим голубчиков в камеру, пущай до завтра помучаются.

— Господа, прошу признаться, кто из вас стал убийцей Звонарского? Надеюсь, вы не станете запираться, — обратился к нам дежурный офицер.

Я выступил вперед.

— Нет, запираться не станем. Это сделал я. Ваш товарищ ранил другого офицера. Мы застали Звонарского за далеко не благородным занятием — вместе со своими людьми он организовал засаду на тракте. Мой кузен предложил ему сложить оружие, однако Звонарский предпочел напасть на него, при этом его не смутило, что кузен в тот момент был один. Я присоединился позже. Наш поединок был честным — мы сражались один на один.

— Вы лжете, — яростно воскликнул офицер.

— Это — чистая правда, — подтвердил Карл. — Звонарский не достоин звания дворянина. Его шее повезло избежать веревки.

— Петр Васильевич, вы с них за Звонарского спросите по строгости, — офицер, не стесняясь нас, сунул чиновнику деньги.

— Не беспокойтесь, Аркадий Анисимович, в лучшем виде оформим, — чиновник принял взятку как должное. — Исключительно ради вас и торжества Фемиды. А этого верзилу, — он глянул на меня, — определим в холодную. Пущай посидит до завтра. Утречком я обо всем донесу Андрею Ивановичу. Уж он-то допросит их со всем пристрастием. А то и я расстараюсь. Пожалуй, оно так вернее будет. Сам примусь.

— Спасибо, Петр Васильевич, всецело на вас надеюсь. Я утром сменяюсь, отосплюсь и жду вас к вечеру у себя, выпьем чего-нибудь для согреву, посидим в приятном обществе.

— Всенепременно заскочу, Аркадий Анисимович. Водочка у вас знатная, стол богатый и среди дам знакомства возвышенные и приятственные, — мечтательно закатил глаза чиновник. — Ступайте, отдохните. Вид у вас больно усталый.

— Служба, — развел руками офицер.

— Тем более, поберегите себя. Прикажу вам чаю сделать. При нашей сырости только в нем и спасение для организму. А я покуда арестантов в книгу впишу. И не переживайте. Займутся ими. Будет в лучшем виде.

Меня завели в караулку и посадили на грубо сколоченную скамейку. Я почувствовал запах табака и пота, исходивший от солдата с бледным, землистым лицом, занявшего место с правого боку. С другой стороны пристроился худощавый и длинный парень, не знавший то ли направить на меня ружье, то ли поставить его в угол. Он явно был новичком, терявшимся в отсутствии начальства.

В караулку вошел, вернее, вкатился, похожий на колобка человечек. В руках у него похоже та же связка ключей, что у чиновника.

— Господин подпрапорщик, — солдаты вытянулись во фрунт.

— Вольно. Куда ентого определили? — спросил человечек.

— Господин Фалалеев велели в холодную сунуть до утра.

— За что его?

— Убивец, четырех человек шпагой порешил, — коротко ответил новобранец.

— Вот мерзавец. Кого порезал-то?

— Капрала пребраженского, слуг евойных, да поручика полку Измайловского.

— М-да, не повезло ему, что седни капитан-поручик Огольцов дежурит. Он ведь до перевода в Семеновский полк в Преображенском служил. Поди, знал капрала убитого.

— Так точно, знали. Когда заговорили об убитом, враз в лице переменились.

— А убийца никак из немцев, — осмотрев меня, пришел к заключению подпрапорщик.

— Так точно-с, барон курляндский Дитрих фон Гофен, — подал голос бледный.

Смотри-ка, успел войти в курс дела.

— Барон, — скривился подпрапорщик.

Похоже, мой титул здесь не котировался.

— Раздевайся, душегуб, — сердито приказал человечек.

— До трусов что-ли, — усмехнулся я, вспомнив визиты в поликлинику из той, прошлой жизни.

Вместо ответа с меня сорвали верхнюю одежду, оставив лишь в нательной рубахе и исподних штанах, стянули сапоги. Каменный пол был сырым и холодным. Пока служивые ретиво срезали пуговицы и выворачивали карманы, я стоял и поеживался. Происходящее вновь казалось каким-то абсурдом.

Что же такое происходит? То, что я каким-то образом угодил в прошлое — факт не вызывающий сомнений, но почему это произошло, причем именно со мной? Чем я лучше или хуже других? И как можно вырваться обратно, в родной двадцать первый век?

Закончив надругательство над вещами, служивые вытолкнули меня в коридор. Я увидел растерянного Карла, которого ждала та же участь, ободряюще подмигнул и двинулся, понукаемый нетерпеливыми конвоирами. Мы прошли по лестнице, спустились в полуподвал. От едкого дыма резало глаза, холод сковал конечности, заставляя зубы отбивать чечетку. Я ступал босыми пятками, чувствуя, как ледяные иголки начинают колоть их все выше и выше.

Мы добрались до крайней камеры.

— Стой, — приказал человечек.

Он поковырялся ключом в замке, пока один из караульных светил факелом. Дверь со скрипом отворилось. Я удивился, что она такая маленькая, мне бы пришлось согнуться пополам, чтобы пройти.

— Добро пожаловать, господин хороший, — со смешком произнес подпрапорщик.

— Я так понимаю, что встреча с адвокатом мне не светит.

— Иди уж, не заговаривай зубы, — мощным толчком меня запихнули в камеру.

Из проема полетели мои вещи, причем сапоги угодили прямо в лоб. Я стал поспешно одеваться, чтобы не потерять остатки тепла. Не хватало еще заболеть. Вряд ли здешняя медицина практикует что-то иное, кроме пускания крови.

Дверь захлопнулась. Я остался один в абсолютной кромешной темноте. Попробовал распрямиться, но понял, что потолок находится слишком низко, на ощупь нашел что-то вроде лежака и попытался лечь во весь рост. Увы, в длину комната была ничуть не больше. Ноги уперлись в стену. Пришлось свернуться калачиком.

Сырой лежак не добавлял комфорта. Одежда мигом промокла, стала противной и липкой. Я сжался в комок и стал греться внутренним теплом. Да, попал ты, Гусаров, как кур в ощуп. Выбор изумительный. Если к утру не окочуришься, сдохнешь от пыток. В справедливый и гуманный суд я перестал верить еще в детстве.

Внезапно дверь отворилась. Я приподнялся на лежаке и увидел, что в камеру вошел посетитель, в руках у него была свечка с дрожащим пламенем на конце.

— Игорь Николаевич Гусаров? — осведомился он.

— Да, — машинально кивнул я и тут же замер, пораженный догадкой. Здесь я был бароном фон Гофеном.

— Откуда вы знаете мое настоящее имя?

Глава 5

— Очень просто, я — тот, кто устроил ваш перенос в это время, — нерадостно усмехнулся он.

— Мне вас сразу придушить или помучить? — зло спросил я.

— Игорь Николаевич, право слово, что за разговоры между интеллигентными людьми? Я, конечно, понимаю, что хорошего в нынешнем положении мало, но тут не столько моя вина, сколько стечение обстоятельств. Позвольте, я лучше с вами на лежанку присяду. Другой мебели здесь все равно нет. Нам предстоит серьезный разговор, а ноги у меня не железные.

Улыбка с его губ исчезла. Подул сквозняк. Пламя свечи вспыхнуло ярче. Я успел разглядеть виновника своих бед — вроде не старого, лет сорок, но уже седого; с бородкой, прозванной шкиперской — в шестидесятых годах двадцатого века такие любили носить и физики, и лирики. Невысокий и очень худой, будь на пять килограммов меньше — вообще б не отбрасывал тени. Немного впалые глаза лучились бездонной добротой. Прямо живое воплощение святого сподвижника. И очень приятный, источающий обаяние голос. Ему бы на радио работать, новости о финансовом кризисе рассказывать, чтобы люди сразу в банки рубли на доллары менять не бегали.