Марина Москвина - Гуд бай, Арктика!..

• Название: Гуд бай, Арктика!..
• Автор: Марина Москвина
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-55392-1

«Гуд бай, Арктика!..» — захватывающий рассказ о мореплавании на острова Шпицберген и Северо-Восточная Земля, куда со всего мира на двухмачтовой голландской шхуне «Ноордерлихт» отправились в 2010 году ученые, писатели, художники и музыканты под предводительством английского независимого сообщества Cape Farewell. Главная цель была достигнуть берегов Арктики и увидеть своими глазами, что там творится, поскольку именно от того, как себя чувствуют Арктика и Антарктида, зависит жизнь на Земле.

Исхлестанная дождями, продутая шквальными ветрами, шхуна плясала на волнах, словно щепка, ее сжимало во льдах и течением несло на острые подводные скалы. А эти атлеты духа, замыслившие бегство в неизмеримый мир вечных истин, обуреваемые морской болезнью, плыли и плыли вперед, ощущая мистическую связь с первопроходцами Севера, со всеми, кто тут когда-нибудь прошагал, проплыл или пролетел. Они встречали на своем пути моржей и тюленей, редчайших белых чаек, северных оленей, полярных медведей и голубых китов, наблюдали ночные всполохи северного сияния, хрустальную белую радугу, жизнь ледников и Ледовитого океана, прислушивались к голосам камней и дыханию Гольфстрима. Три недели шхуна «Ноордерлихт» бороздила Норвежское и Гренландское моря. День заднем Марина Москвина описывала это беспримерное путешествие, а Леонид Тишков освещал арктическую ночь огромным двухметровым месяцем — своей собственной странствующей Луной.

---

А то мы как в анекдоте, ей-богу! Рабинович пошел на лекцию по астрономии.

— Через пять триллионов лет, — услышал он, — солнце погаснет, и жизнь на Земле прекратится.

— Простите, — встрепенулся наш герой. — Через сколько лет, вы сказали?

— Через пять триллионов.

— Ну, слава богу, — вздохнул он с облегчением. — А то мне послышалось «через пять миллиардов»!

А мы с Леней хотим, чтобы наши Тишковы-Москвины и через пять триллионов лет увидели небо голубое, речку Клязьму и даже могли бы в ней искупаться. Чтобы лето было — летом, а зима — зимой.

— И чтоб они так же могли кататься на лыжах, — добавил Леня, — как мой папа, географ и учитель физкультуры.

Естественно, я с нетерпением ждала письма из Лондона, и вскоре мне прилетела весточка от координатора Нины Хорстман:

«Дорогая Марина!

Мы посоветовались и решили: пожалуй, ваш семейный подряд — это не самая плохая идея…»

И вопрос к Лене: понимает ли ваша жена английский язык? Нам надо ее биографию на английском.

К счастью, с древнейших времен сохранилось мое жизнеописание — его перевел папа Лев, известный полиглот, когда мне было девятнадцать лет.

— У-у, — сказал Леня разочарованно. — Лучше бы такую, где тебе уже… тридцать девять.

Потом Нина прислала анкету, где спрашивала, какое у нас здоровье. И три ответа на выбор: «excellent», «good» и «so so».

До этого момента мы предпочитали южные теплые страны в бархатный сезон, но и на Красном море Тишков умудрился простудиться и потом кашлять несколько месяцев, разрывая мне сердце в клочья. Все у него протекает в самой зловредной форме. Мыслимое ли дело — подхватив пустяковый насморк, мы потом год исследуем его гайморовы пазухи.

Ослабленный иммунитет Леня объяснял тем, что в 1957 году на Урале около его городка Нижние Серги произошел взрыв ядерного реактора, о чем никого не оповестили. Еще у них в воде, он жаловался, всегда не хватало йода.

К тому же мы только вернулись из Балаклавы, где у входа в бухту Леней был установлен маяк в виде водолаза.

— Это сокровенная идея великого советского скульптора Веры Игнатьевны Мухиной. Она не смогла ее осуществить по причинам, от нее не зависящим, так вот мой долг — сделать это! — заявил Тишков.

Через неделю уже стоял на пирсе огромный водолаз и приветствовал светом своей головы курортников Крыма, проплывающих на катерах и джонках в сторону Серебряного и Золотого пляжей.

Состоялось грандиозное открытие монумента — Леня в мегафон держал речь на теплом ветру, вспоминая о славных водолазных традициях ЭПРОНа: в двадцатые годы на колоссальнейших глубинах Балаклавской бухты местные водолазы по заданию Дзержинского пытались отыскать и поднять со дна затонувшее британское судно «Принц», битком набитое золотом и разными другими сокровищами.

В результате мы перегрелись, простудились и почти смертельно отравились.

Словом, не то чтоб мы были законченные инвалиды, но к арктической экспедиции потихоньку восставали из пепла, как птица Феникс.

— Я подчеркнул слово «good», — сказал Леня после некоторых раздумий, — не стал подчеркивать «excellent».

Третье письмо пришло седьмого сентября, за пару дней до отплытия:

«Было бы неплохо, чтобы Марина как можно скорее написала толстую книгу про наше мореплавание.

И чтоб она уже вышла к Новому году».

Глава 3 Гимн черных пуховиков

Два человека, которых укачивает даже в метро, принялись энергично снаряжаться в трехнедельное плавание по бушующему Северному Ледовитому океану.

Леня сразу положил возле чемодана валенки с галошами, которые подарил ему писатель Сергей Седов, когда перестал быть дворником. И уральский ватник своего отца, учителя физкультуры и географии.

Нас только смущало, что англичане с канадцами станут смеяться над нами, на фотографии они вон какие изображены — стоят на фоне парусника, расправив плечи, в непродуваемых пуховых куртках, непромокаемых штанах, у всех ботинки суперсовременных моделей, рассчитанные на снег и ветер и звезд ночной полет, а на шапке у каждого красуется парусник и подпись «Саре Farewell».

Мы принялись разглядывать их экипировку буквально в лупу, но первая мысль была, конечно: нам это все выдадут. Мы так и решили: приедем и получим со склада — башмаки арктические, шапки с вышитым кораблем, штаны на тюленьем меху. И прекратили волноваться насчет одежды. Сказал ведь Иисус: «Не надо беспокоиться с утра до вечера о том, что вы наденете. Вон лилии не думают о таких вещах, а прекраснее всех!»

И так навалилась куча предотъездных забот.

Мне, например, надо было привести в порядок бумаги, рукопись незавершенного романа. Когда отправляешься в подобные экспедиции, что-то оканчивается в твоей жизни. Даже если ты возвратишься, то уже не таким, как был раньше, а совсем другим. Тот человек, который уехал, в любом случае уже не вернется. Я это предчувствовала, поэтому всех обзвонила, у всех попросила прощения, покаталась на роликах напоследок с другом Седовым в Ботаническом саду…

А поближе к отъезду на всякий случай спрашиваю у Нины: вот эти костюмы английских колонизаторов нам выдадут напрокат или каждый у вас утепляется, кто во что горазд?

Ответ ее грянул как гром среди ясного неба: кто во что горазд.

«Главное для вас, — она писала, — на протяжении всего нашего мореплавания оставаться теплыми и сухими. Для этого лучше покупать вещи из gore-tex и полипропилена, чтоб они «дышали» и не промокали. Ничего нет хуже, — восклицала она, — чем ветер, продувающий вашу насквозь промокшую одежду!»

Далее следовал список довольно специфических предметов, которые по сей день в нашей среднерусской полосе раздобыть одним махом практически невозможно.

Хорошо, Толя Топчиев летом поза-поза-позапрошлого года возил меня в магазин «Экстрим» на другой конец Москвы покупать со скидкой горные лыжи. Мы приобрели лыжи, но забыли о палках, так что все эти годы я еще пока не каталась, а ждала оказии, когда вновь смогу очутиться в столь уникальном магазине.

Случай не замедлил представиться.

Мы добрались на метро до «Речного вокзала» и мгновенно потерялись: за прошедшие несколько лет у меня вылетело из головы, как дальше ехать.

Леня с пристрастием оглядел народ, толпившийся на перроне. Мимо шли усталые женщины с кошелками, гастарбайтеры, батюшка с бородой и в рясе, какие-то зазывалы кричали:

— Брильянты за полцены! Практически бесплатно — в хорошие руки!!!

Спрашивать этих людей о таком особенном магазине значило оскорбить их человеческое достоинство. Ястребиным взором в толпе наметил Тишков культуриста в майке с надписью «No Limits» — именно такой молодой человек, пышущий здоровьем, мог быть в курсе. И угадал.

Маршрутка привезла нас к многоэтажному зданию, бывшей фабрике, где со стен взывали к покупателям рекламные баннеры, изображавшие рыбаков, охотников, лыжников и аквалангистов. Среди типовых жилых построек оно смотрелось ярко и даже празднично.

Открыв дверь, мы очутились в пространстве, где царил дух искателей приключений, острых ощущений и адреналина. Из каждого закоулка подманивали нас продавцы:

— Вам скейтборд, костюм для ныряния, ботинки для скалолазов с шипами из титана, альпенштоки или надувные лодки?

Все они были если не мастерами экстремального спорта, то уж точно хлебнули воды, сплавляясь по горным речкам Урала, подморозились у вершин Эльбруса или, на худой конец, дневали и ночевали в Сорочанах.

Стоило бросить случайный взгляд на какой-то необычный предмет, нам тут же объясняли его назначение и показывали, как удобнее применять, когда мы окажемся в пещере у подземного озера и наши товарищи ушли в неизвестном направлении.

— Сапоги! — сказал Леня. — Первым делом нам надо сапоги по колено! Чтобы вылезать из моторной лодки на берега Шпицбергена. С подкладкой на меху!

Но попадались одни рыболовные боты — в таких, Леня говорил, на Урале обычно сидят на подледной рыбалке.

— Так и представляю, — мечтательно говорил он, — как я на айсберге с удочкой, дырку просверлил и рыбачу. «Подледный лов» называется картина.

Показывая рыбацкие ботфорты, нам предлагали спиннинги и сетки для хранения рыбы, специальные непромокаемые кепки, раскладные домики из полиэтилена, попутно пытаясь вдолбить в наши головы, как нужно буравить метровый лед, чтобы получить нормальную лунку и забросить туда наживку.

— Не забыть бы, зачем мы сюда приехали, — сказал Леня, рассматривая спутниковый прибор для определения местоположения туриста в тайге.

— По сведениям этого прибора, вас найдут и откопают даже из лавины, если, не дай Бог, вы в нее попадете! — гордо сказал продавец, молоденький такой паренек, но, видимо, он у них на хорошем счету. — Джипиэрэс, сделано в Японии, надежный, как черт, сам пробовал. На Тянь-Шане в прошлом году накрыло, только он и спас. Берите, не подведет!