Джоанна Кингслей - Лица

• Название: Лица
• Автор: Джоанна Кингслей
• Издательство: Крон-пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1995
• ISBN: 5-232-00010-1

Прекрасная душа и безобразное лицо — это трагедия человека. Помочь людям вернуть гармонию и красоту — цель жизни героини романа, увенчанного успехом и признанием пластического хирурга. Судьба ее складывалась трагически — она потеряла родных, оказалась в чужой стране. Сильная воля, решительный характер и упорный труд приводят ее к успеху, осуществляется мечта ее жизни — она находит свою единственную любовь и возвращает человеческий облик изуродованному отцу.

---

Джилл зашла через три часа:

— Глазам не верю! — воскликнула она. — Честно говоря, когда увидела тебя утром, решила, здесь что-то не так. Чуть не сказала, что ты ошиблась дверью, и здесь не дом моделей.

Жени улыбнулась:

— Мне потребуется еще час или два.

— А как насчет ланча?

— Сегодня обойдусь без него.

Джилл усмехнулась:

— Вижу, слышу, но не могу поверить. Мы закинули сеть и выловили жемчужину. Здесь куча лабораторных анализов, которые надо просмотреть, и карточки записи больных — когда сможешь.

— Хорошо, — сказала Жени. Чем больше у нее было работы, тем сосредоточеннее она становилась.

Остаток дня и последующие дни она служила командой из одного человека по расчистке завалов и восстановлению дееспособности кабинета доктора Ортона. С Джилл она встречалась редко, а врача не видела вообще — но одно за другим выполняла поджидающие ее задания.

Дома по вечерам наскоро принимала душ и поднималась к Соне, на несколько минут освобождая Григория. От изнеможения он шаркал при ходьбе ногами, безжизненные глаза ввалились и по временам начинали метаться, как у загнанной обезьяны.

— Иди поспи, — говорила Жени. — Сам едва не валишься с ног, — он совсем не обращал на себя внимания, и она подозревала, что даже забывал поесть.

На правах врача Жени приказывала ему лечь в постель. Григорий подчинялся, уходил к себе, но, выходя от Сони, она обычно заставала его в гостиной, где он без сна качался на стуле.

С Сониным лечащим врачом ей встретиться не удавалось. Поэтому Жени позвонила ему и попросила прописать Григорию снотворное или по крайней мере успокаивающее. В голосе доктора послышалось раздражение, но Жени не обратила внимания. Бессильная перед раком, она старалась облегчить страдания окружающих.

Сонин врач не сказал Жени почти ничего, отказался обсуждать радиологическое облучение и предписанную им химиотерапию. Жени закопалась в книгах, но не нашла в них ничего полезного. В четверг, когда медицинская библиотека была открыта допоздна, она рылась в подборке литературы по раку, надеясь хоть на какой-нибудь просвет — новые экспериментальные методы лечения. На чудо.

Но везде находила один и тот же скорбный приговор: костный рак приводил к летальному исходу через несколько месяцев после обнаружения. Единственное чудо, о котором читала Жени, у Сони было уже позади — ремиссия. На ранних стадиях обнаружения ремиссия могла продолжаться до пяти лет. У Сони отсрочка тянулась восемь.

Во многих отношениях надежда являлась злом. Зная, что Соне ничем нельзя помочь, Жени понимала, что милосердие заключалось в быстром конце. Но знания не могли повлиять на ее чувства, и она продолжала надеяться еще на одну ремиссию, на отсрочку, хотя бы еще на несколько месяцев, чтобы Соня снова стала сама собой, а не жертвой размножающихся клеток.

Не надеяться было нельзя. Иногда Соня оживала настолько, что пересаживалась из постели в кресло-качалку и снова начинала рассказывать Жени о тетушке Ане и дядюшке Владимире. Но вдруг, как будто недоброе прикасалось к ней, кожа Сони серела, глаза теряли живость, и Жени почти на руках переносила ее снова в постель.

Она выносила Сонину утку, вытирала пот с лица. В комнате было настолько холодно, что Жени приходилось надевать теплую куртку, а Соне, похудевшей настолько, что теперь она весила всего девяносто пять фунтов, казалось постоянно жарко. Под простынями почерневшая от радиации кожа свисала складками.

Беспомощная, Жени приносила Соне ледяной чай, фруктовые соки и содовую, пыталась заставить съесть сладкие ягоды, мороженое, пудинг и йогурт, подавала таблетки точно, как было предписано.

— Хватит, — проговорила Соня в пятницу утром. — Хватит лекарств.

— Тебе нужно принимать таблетки, — возразила Жени.

— Нет. Будь что будет.

Жени умоляюще смотрела на женщину. Это нечестно. Не сдавайся. Ты мне нужна.

Она вспомнила, как Бернард рассуждал об уважении к другим. Можно ли испытывать уважение и в этом случае? Можно ли уважать желания тех, кого любишь, настолько, что позволишь им умереть? Или я слишком много думаю о себе, спрашивала себя Жени.

Она наклонилась и поцеловала съежившуюся кожу Сони, но гнев ее не унялся. И днем, стоило ей отвлечься от работы, воображение рисовало полчища клеток, прогрызающих в костях себе дорогу.

По вечерам она медленно тащилась домой, едва отрывая ноги от мостовой, боясь встретиться с разрушительной работой смерти, тень которой уже легла на Сонины черты.

Но в тот вечер Григорий улыбался. Соня сидела в спальне и протянула к ней слабые руки.

— Мне лучше. Я даже поела.

Слезы хлынули из глаз Жени.

В выходные Соня окрепла. В субботу вечером они ужинали втроем. Соня сидела за столом в кресле-каталке. Прежде чем поднять вилку, она отдыхала, но ела все и даже объявила, что «очень вкусно», хотя со смешком и побранила Бетти, готовившую с тех пор, как сама она оказалась прикованной к постели.

— Она ворует мои рецепты, — произнесла Соня, откусывая лимонный пирог. — Ну, ничего, я люблю свою готовку.

— Наверное, все кажется еще вкуснее, если работу за тебя делает другой, — поддакнула Жени, вся светясь — за много месяцев этот ужин показался ей самым радостным. Она была довольна, что попросила Пела не приезжать. Сегодня было — словно день рождения, и лучшим подарком оказалось Сонино возрождение.

На следующий день Соня отпустила сиделку. Жени не знала, как поступить: следовать указаниям Бернарда и вызвать ту снова? Но тогда Соня поймет, что уже не способна распоряжаться собственной жизнью.

Жени пошла на компромисс, задержав ночную сиделку, чья смена длилась с полуночи до восьми. Та обещала ей, что Соня не узнает о ее присутствии, если, конечно, в ней не возникнет необходимости. Недостаточная мера, но все же успокоила Жени — днем за Соней станут приглядывать другие.

Все выходные радость переполняла Жени, продолжая бурлить и в понедельник, когда она вышла на работу.

— Ты отлично выглядишь, — заявила ей Джилл. — На этой неделе мы вытащим тебя из-за кулис, украсить кабинет.

Жени оглянулась. Полированное дерево, сияющая нержавеющая сталь.

— Украсить?

Джилл рассмеялась:

— Украсить приемную. Станешь возбуждать пациенток. Пусть думают, что они смогут выглядеть, как ты. Ничуть не хуже. Реклама не очень спортивная. Ну и что из того?

Жени заняла свое рабочее место: в частично загороженной кабинке в элегантной приемной с добротными стульями и низкими столиками, на каждом из которых красовалась ваза с цветами.

Утро прошло в ответах на телефонные звонки, назначении визитов, утешении больных и приеме сообщений.

В половине первого, на полчаса раньше назначенного, пришел Сильвестр ди Марко. Это был молодой человек с опущенными книзу кончиками усов и искалеченной в станке рукой. Усевшись напротив Жени, он стал разглядывать ее из-под пышных бровей, которые так подходили к его усам.

Под его пристальным взглядом она почувствовала себя неуютно.

— Не желаете журнал? — предложила она.

— Лучше посмотрю на вас, — улыбнулся он. — Вы самая красивая девушка, каких я только встречал. Может, я покажусь невоспитанным, но не беспокойтесь, я человек семейный. Двое малышей и чудесная женушка. Вот… — он полез в карман, достал бумажник и сумел вынуть одной рукой из него фотографию. — Вот они.

Жени вздохнула с облегчением. По виду Сильвестр ди Марко не мог осилить гонорара доктору Ортону, недоумевала она.

Молодой человек сам ответил на этот вопрос.

— Доктор Ортон — парень что надо. Встретился с ним, когда меня привезли на скорой помощи. Он только глянул и сказал, что мне нужна пластическая операция. Я хмыкнул и пробормотал вроде того, что я не королева красоты и буду премного доволен, если просто смогу работать рукой. За страховку много не дадут. Видишь, я правша, а большие деньги платят, когда вовсе не можешь работать.

Но доктор не обратил внимания, пошел себе в операционную, а потом, уже в больнице, осмотрел меня и сказал, что хочет сделать небольшую коррекцию, когда руку вылечат. И через несколько месяцев сделал — бесплатно, просто так! Не мужик — король. Жена связала ему свитер.

Позвонили из больницы и сообщили, что доктор Ортон задерживается на операции.

— Подожду, — великодушно согласился Сильвестр.

И следующая пациентка Ернель Сосюр решила тоже подождать. Она была тридцатитрехлетней гаитянкой, служила в доме и сильно обожгла лицо и шею от взорвавшейся скороварки. В карточке карандашом стояла пометка: «Гражданство неизвестно».

Не понимая, что это значит, Жени разыскала в лаборатории Джилл, где та просматривала анализы крови.

— Ернель в стране нелегально, — объяснила сестра.

— Как и я? — удивилась Жени.