Неизвестно - Начальник

• Название: Начальник
• Автор: Неизвестно
• Жанр: Прочая старинная литература

---

— Мы вас искали, искали! — кинулись женщины на него полным скопом.

— А когда будет душ?

— Вас и не найдешь! Всё говорят: уехал или на каком совещании.

— Больно вы любите свои совещания!

— Мы выдвигали, на нас и работай!

— Что же вы думаете? — отвечал предцехкома громовым голосом. — Я для своего удовольствия ездил? Меня вызывали на девять утра, я полдня по­терял, да еще двугривенный из своего кармана на до­рогу.

Так он просто сказал, по-профсоюзному, громко, и это сразу же всех убедило.

— Душ! Когда будет душ? — крикнули сзади, но уже потише.

Подошел Михельсон.

— И на что вам тут душ? — пошутил предцех­кома. — Вы всё женщины чистые. Лично мне, напри­мер, душ не нужен.

— Вы бы хоть тогда о коллективе... в чистом кол­лективе и работать веселее! — крикнули сзади.

— Производство... — сказал Михельсон. — Тре­бует...

В это время краем монтажа прошел начальник. Начальник видел, что женщины расшумелись, и хотел подойти, но потом не пошел. Он не мог бы покамест ничем им помочь.

«Ничего... как-нибудь, — думал про себя началь­ник с легким риском. — Наш директор же не обратит на меня внимания, если я с кем-нибудь раскричусь? Нет, не обратит. Значит, и мне тоже не надо».

Директора лично начальник любил — на заводе этого директора любили, по сравнению с другими — и всегда проверял свои действия по нему.

У руководителя должны быть качества. А каких ему не достанет, теми качествами он окружает себя. Помощник в качестве подлеца и заместитель в состоя­нии грубияна ограждают его от нужды самому запо­лучить эти свойства, когда, конечно, их нету. (Правда, все же чаще есть они, есть,) И только к помощнику, только к заместителю он обязан быть тем же самым, что они для других, для многих. Такая тут зависи­мость, ее не избегнуть — ее и не избегают.

— Придется несколько подождать, — говорил тем временем Михельсон работницам, замещая в этом самого начальника.

— Ладно, ладно, подождем! — прокричала Люба­ша. — Подождем, если совесть вам позволяет!

Начальник прислушался: совесть ему позволяла.

— При чем же тут совесть? — спросил Михель­сон.

Тут почему-то все кругом закричали, так что по­нять было вовсе нельзя, Михельсон ругнулся, махнул рукой и пошел вдогонку начальнику к кабинету.

— Ты что при женщинах ругаешься? — сказал Михельсону начальник.

— А женщины что — никогда не слыхали? Да женщина может такое сказать, что и мужчина не зна­ет, где это растет, — отвечал расстроенный Михель­сон.

Начальнику был эпизод непонятен. «Неужели им всем не важней производство? Раз производство не может — тогда погоди». Самому начальнику произ­водство изо всех его дел было самым важнейшим.

В конторе их встретила технолог Анна Львовна. Она была специальный технолог по цеховой чистоте.

— Я опять к вам о душе, — сказала она.

— И вы мне о душе? — удивился начальник.

— Извините, Иван Иваныч, — сказала она, ясно глядя начальнику прямо в глаза. — Я пошла и пожа­ловалась на вас, потому что надо же что-нибудь с этим поделать? Вы на меня не сердитесь, Иван Ива­ныч?

— Да нет, ради Бога! — отвечал начальник в том же тоне. — Даже спасибо. Скорее решат.

«Не нужно раздражаться по пустякам, — думал начальник. — Но даже можно и раздражаться — толь­ко чтоб было это естественно и с талантом».

— Вот наш директор... — сказал он Михельсону совсем невпопад и опять подумал о директоре.

— Да, директор... — сказал Михельсон, потому что он понял.

— Он бы, директор... — опять не докончил на­чальник.

— Да! — подтвердил Михельсон, думая точно про то же.

«Хорошо подчиняться достойному человеку!» — подумал начальник.

«Мне только дали бы что почитать, я по натуре на редкость почтительный», — пронеслось у началь­ника совсем уже сокрыто, а потом он поспешно засел за дела.

6. В МОСКВУ; В МОСКВУ!

На столе непрерывно звонил телефон. Звонки бы­ли разные — от диспетчера и главного инженера, из завкома о премии для рабочих, из БРИЗа.

Позвонила женщина из проходной и сказала, что она жена автоматчика Соколова.

— Да, — сказал начальник. — Я слушаю.

И послушал.

— Как же это так, — сказала жена Соколова, — мужчина в заводе шестьдесят рублей заработал за ме­сяц? Да таких и заработков не бывает. Что я — дура?

Начальник ей объяснил, что на этом участке в прошлый месяц случился простой: не хватило деталей.

— А вообще у нас заработок для рабочего выше, чем в других, аналогичных цехах! — похвалился на­чальник.

— Как же это простой? — удивилась жена. — Он мне вроде говорил, а я подумала, врет. Да разве так можно? Или вас за это никто не ругает?

«Как бы ей объяснить?» — затруднился началь­ник. Если бы им отдали участок штамповки, он уве­рен — простои бы сократились. Но разве женщине скажешь об этом? Что она, женщина, может понять, — что поймет в производственной сложности, если просто хозяйничает у себя на дому?

— Как же это так? — не унималась в телефоне Соколова. — Да таких-то и заработков мужских быть не может. Я и сама тогда столько-то заработаю. Для чего нам, женщинам, тогда в семье мужчина?

«И правда, для чего?» — подумал начальник. На­чальник расстроился.

Потом зашла посоветоваться Мария Ивановна.

— Я по жилью. Может, после зайти? — спросила она, постеснявшись, что помешала. Просить о себе ей казалось неловко.

— Нет, отчего же, не все ли равно? — возразил ей начальник. Она рассказала.

Дело заключалось в том, что пока еще точно ни­кому не известно, но она уже слышала, что ей жилья не дадут, хотя она была в списках от цеха, а дадут председателю их цехкома, которому нужно, да не так все ж, как ей.

— Он и на очереди, помнится, не стоял? — поди­вился начальник.

— Что же делать, — сказала Мария Ивановна. — Да чего же, я не против, пусть дают людям, токо дай­те и мне. Я же своего прошу.

— А ему, значит, дали? — повторил начальник, как будто спросил, думая при этом о своем. Вот куда он сегодня, должно быть, и ездил! «Маленький цех, — в этом, ясно, все дело! Так бы дали и ему, и хватило бы ей, а на маленький цех положили в этот раз одну квартиру — и довольно. Да, все дело, конечно же, в этом, тут единственный путь: поскорей укрупняться».

— Да ведь он профсоюз, он там ближе, его и вид­нее, — отвечала тем временем Мария Ивановна.

«Ну да, — подумал начальник без всякого возму­щения, вдруг с открывшимся интересом, как-то так, будто это и быть по-другому не может; подумал от­куда-то вдруг по-крестьянски. — Он, конечно, виднее, чем мы тут, в цехах. Он у них бывает все время, заме­няет при случае члена завкома. Да и в город он съез­дит, замолвит словцо. Ну, ничего, им дадут, а потом и сюда».

— Я поговорю, — сказал он все-таки Марии Ива­новне, зная, что, точно, он о ней поговорит. — Я с директором поговорю, уж я не забуду, а директор у нас справедливый, он этого не допустит.

— Он справедливый, это верно, я с ним еще в третьем цехе работала, — подтвердила Мария Ива­новна. — Только он не один справедливость теперь соблюдает, у него по справедливости свои есть по­мощники, он их не может не слушать, тогда что по­лучится?

— Ну, а вам и за это спасибо, — добавила она с благодарностью и ушла.

«Интересно все-таки — вот, положим, случилась несправедливость: у одних от нее обида, у других в этом месте начинается злость, а мне в этом случае интересно. Как всё же так? Это стыдно», — удивился начальник себе.

Недолго он постыдился, а потом перестал. С очень многих забот начинался сегодняшний день.

Женщины шумели по причине душа. Новое поме­щение сейчас не дадут. Значит, нужно найти у себя. Для этого надо бы механизировать мойку. А как ме­ханизировать? — своей только силой? Это можно по­ручить Жоре Крёкшину, но Жора Крёкшин работать не любит. Только Михельсон его умеет заставить. Значит, это нужно поручить Михельсону, но ему, Ми- хельсону, он уже поручил одно лишнее дело, а вчера целых три и так далее — больше вроде нельзя, это сверх его сил (хотя он начальника должен ценить, сам понимает, за что: не часто такие, как он, теперь вы­ходят в руководство, а начальник на это не посмотрел, хотя ему говорил зам по кадрам). Если бы повысить Михельсону оклад, он тогда постарается сделать сверх силу, но оклад ему можно повысить в одном только случае — если цех разовьется, поглотит обещанный участок штамповки, был к тому же проект, что тогда, для такого укрупнения цеха, могут выделить деньги на большую пристройку.

И к главному пониманию, что от этого соеди- ненья будет общая польза для целого дела (чтобы все поскорей развивалось к лучшему, хотя к чему именно лучшему, неизвестно), прибавлялись мелкие заботы о прочем, сходились разные линии: Михельсон, Жора Крёкшин, продукция, женщины, душ, справедливость для Марии Ивановны, жена Соколова — и уже как единственный выход, как решение всех неурядиц, как личное счастье виделся начальнику такой укрупнен­ный, пристроенный цех в центре жизни.