Александр Данковский - Папа волшебницы

• Название: Папа волшебницы
• Автор: Александр Данковский
• Жанр: Фэнтези

Роман для подростков и их родителей или, выражаясь старинным языком, для семейного чтения. А пользуясь современным сленгом, это очередная история о "попаданцах" — папе с дочкой. Вернее, дочки с папой. Сюжет не вижу смысла пересказывать

---

— А кто? — кажется, совесть моя обрадовалась возможности таки переложить грех на кого-то другого.

— Твое тело. Само. Есть такое понятие — "разум тела". Когда ты, например, на скользкой тропинке оступаешься, ты ведь не начинаешь думать "а что теперь делать?". Руки сами машут, ноги сами пляшут… Так и здесь. Лови! — он вдруг бросил мне скомканное полотенце, которым вытирал руки. Я поймал.

— Видишь? Для тебя, то есть для твоих рук и ног, отразить нападение было не многим сложнее, чем поймать тряпку. Ведь твое тело это уже помнит, умеет. Не без моего участия… Вот если бы ты прикидывал, как к ним ловчей подобраться, или если бы кого-то из них знал лично и решал, убивать или нет, то действовал бы твой разум. А так — одни отработанные привычки тела.

— Постой-постой. Ты тренировал меня как убийцу?

— Можно подумать, ты не знал. Знал прекрасно, что те движения, которые мы разучиваем, могут и покалечить, и убить. Только надеялся, что применять их никогда не придется, а уверенности они тебе добавят. Но вот, видишь, пришлось. И если бы не эти тренировки, возможно, ты лежал бы сейчас у того бревнышка, а эти двое копались бы в твоей сумке. Так что не бери дурного в голову.

Последней поговорке я лично научил напарника. Видя, что я еще колеблюсь, он добавил:

— Напоминаю: я все еще числюсь твоим телохранителем. То есть моя задача — максимально тебя обезопасить. Наши тренировки — это всего лишь часть моей работы по этой самой безопасности, — кажется, он таки начинал раздражаться по поводу моей "интеллигентской мягкотелости".

— А как ты понял, что нужно вмешаться? По шуму? — я поспешил сменить тему.

— Скорее, по его отсутствию. Ты ведь взял с собой топорик, и я все ждал, когда ты его пустишь в ход. А ты не стучишь и не стучишь, что мне показалось странным — вряд ли ты нашел бы проход сквозь поросль. Вот и пошел проверить.

— Как-то быстро…

— Наверное, быстро шел…

Все равно не складывалось, но мне уже было не очень интересно — усталость давала себя знать. Возбуждение схлынуло, и спать хотелось даже больше, чем есть. Даже не столько спать, сколько вытянуться и расслабиться. А еще ведь надо палатку ставить, переодеваться — не лезть же в спальный мешок эдаким чучелом.

— Слушай, я читал, что в бою время замедляется. А у меня не замедлилось, — и чего я так упрямо тянул этот разговор?

— Бывает, замедляется. Но не всегда. Раз у тебя этого не произошло, значит, не надо было. Ты и так справился, без перехода…

— А с этими что будем делать? — я махнул рукой в сторону тел.

— А что с ними делать? Оставим, лес свое заберет. Или ты их съесть хочешь? Так мясо старое, и, небось, с болезнями, — по-моему, он совсем не шутил.

— Как съесть?! Людей?

— А у вас это не принято?

— В цивилизованных странах — нет. У нас поедание людей — признак дикости. Только самые примитивные дикари на такое способны.

— У нас, в общем, тоже не принято. Но на войне вполне допустимо. Ведь теперь их тела — просто мясо, часть природы. Их можем съесть мы, могут съесть барсуки и лисы — какая разница? У нас с тобой пока припасов хватает, да и возиться с человечиной…

Кажется, он говорил со знанием дела.

— У вас ведь войны тоже есть, — на всякий случай уточнил Лелек.

— Есть.

— И что с убитыми делают?

— В землю закапывают, — кажется, мы повторяли известнейший диалог Тура Хейердала с каким-то полинезийцем-каннибалом. Поэтому я торопливо прервал эту сумасшедшую беседу:

— Только не говори мне, что это нерационально, и раз уже все равно убили, надо съесть. У нас все же к смерти несколько иное отношение.

— Ладно, не скажу, — пожал здоровенными плечами Сайни. — Конечно, если охота, можем попытаться их закопать. Но по мне, и так полежат. Все равно с утра мы отсюда уйдем, за ночь протухнуть не успеют. Разве что хищника какого запах приманить. Ну так, ежели закопаем, это все равно не поможет. А возиться неохота.

Да, пиетета перед смертью у него явно не было. Но возиться и мне было неохота. Как представил — начинать сейчас копать могилы в этой тяжеленной земле, да без лопаты… Махнул я рукой и пошел лагерем заниматься.

Из дневника Юли

Шлепали весь день до темноты. Я устала, промокла и сбила ноги. Да еще и озябла — в этот дурацкий овраг солнце, по-моему, никогда не заглядывало, зато сырости было хоть отбавляй — и под ногами, и на листьях. Поэтому, когда, наконец, объявили вечерний привал, я дала, наконец, волю слезам. Рыдала взахлеб, с чувством, со всхлипами и причитаниями "что ж мне теперь делать?", хлюпая носом и размазывая слезы по далеко не чистой мордахе. Понимала, что глупо, но поделать ничего не смогла. Даже у магов нервы не железные, а я не маг. Домой хочу, к папе! И даже к маме, совсем домой!!

Меня утешать явился не только Дрик, но и Кирпич. Которого, как оказалось, звали мла Терроссиф. "Мла" — это вроде вежливого обращения или чина, я не поняла. А от моего произношения он морщился (особенно когда я иногда — благо, папа не слышит — говорила "мля"). Ну и ладно, сам тоже не Цицерон.

По-моему, опыта обхождения с плачущими девочками у него не было совсем. И он решительно не знал, что делать. Приказать замолчать — так я не солдат. Стукнуть — еще громче выть буду. Он не придумал ничего лучшего, как сунуть мне в руки что-то, что с большой натяжкой можно было назвать бутербродом. Эдакий кусок лаваша, в который завернута начинка. Между прочим, бутерброд был большим и теплым, хотя огня наши похитители, насколько я видела, не разводили. Начинка на вкус — вроде мясного рагу. И, наверное, с каким-то спиртным внутри или еще с какой-то гадостью. В общем, съев, я согрелась.

Дрик тоже не слишком уверенно выглядел в роли утешителя. А когда он ляпнул "А что бы сказала Лиина, если бы тебя увидела?", я на него просто вызверилась. И заявила, что Лиина бы меня поддержала, а "вам, мужчинам, не понять".

Потом сняла кроссовки. М-да, ничего особо страшного, но ноги растерты — в сырой обуви немудрено, да и тесновата для меня стала обувка за те месяцы, что мы тут торчим. А завтра опять идти.

Мои ноги заинтересовали зрителей не меньше, чем мои слезы. Терросиф-Кирпич куда-то ломанулся и вернулся с баночкой мази. Хотел еще сам и смазать, но я его довольно вежливо послала. Дескать, доверяю эту важную работу своему пажу. Заодно ему ссадину на скуле смазала. Увы, лечить меня Лиина так толком и не научила, так что даже синяк я ему свести не смогла. Говорит, болеть стало меньше. Врет, наверное…

На ночь мне было выдано одеяло — уж не знаю, кого из вояк раздели — и я в него закуталась и улеглась на сырую подстилку из опавшей листвы. Сгребла ее побольше с окрестных мест, чтобы хоть не так холодно было. Сперва одна лежала, а потом вместе с Дриком, невзирая на все его смущения и вялые протесты. Дурачок, так же теплее! А у него одежка промокла не меньше, чем у меня. Опять же, так хоть пошептаться можно будет — эти черные козлы, кажется, поняли, что соблюдать информационную безопасность долго не получится.

— Дрик, а как ты думаешь, зачем мы им нужны? — зашептала я в самое ухо пащану.

— Думаю я напряженно, — он еще острить пытается! — а что толку? Никогда о таком не слыхал. Ясно только, что мы им нужны, особенно ты. Наверное, за твою сохранность кто-то из них, а то и все, головой отвечают. Так что это можно использовать при случае.

Практик, чтоб его. Мне в голову не пришло. Можно при случае влезть на дерево и пугнуть: "А ну, делайте, как я говорю, а то сейчас вниз головой сигану!" Интересно, и как поступать, если не сделают?

— Дрик, — вдруг спросила я, — а тебе страшно было убивать?

— Кого?

— Ну, того, в черном, на чердаке?

— А что тут страшного? Страшно было, когда они напали — это да. А так — выстрелил, да и все.

— А что ты потом чувствовал.

Он пожал плечами, что выглядело достаточно комично в положении лежа.

— Обрадовался, что попал.

— Так человека же убил…

— Врага, — жестко ответил он. — Врага, который пришел, чтобы убить меня.

— Так ведь тебя не убили.

— Ага, только в плен взяли и тащат неизвестно куда. По-моему, меня не убили случайно. Это ты им живой-здоровой нужна…Приинцессаа — очень похоже, хотя и шепотом, передразнил он.

— Но ведь убивать плохо, — сформулировала, называется…

— Кому плохо? — он приподнялся на локте, и холодный сырой воздух тут же хлынул под одеяло. — Если я бы всех их тогда перестрелял, ты бы сейчас не на земле в лесу лежала, а у себя в кроватке. Уроки бы учила, а не в болотах лазила. Это плохо?

Я представила себе эту картинку и вынуждена была признать, что хорошо. Более того, умом я понимала, что плата в несколько человеческих жизней за комфорт и покой — это вроде как слишком много. Но ничуть не жалко было мне этих неведомых людей, которые явились и украли меня. И еще неизвестно, что сделали с Лииной — она ведь с нами там была. Может быть, и убили. Я похолодела от этой мысли и подумала вдруг, что если действительно убили, то за нее я бы сама не прочь им головы поотрывать. Даже напряглась и кулаки сжала. Кажется, от Дрика это не ускользнуло.