Алекс Новиков - Английские эротические новеллы

• Название: Английские эротические новеллы
• Автор: Алекс Новиков
• Издательство: Самиздат
• Жанр: Эротика

Из предисловия:

«События, о которых я хочу рассказать, решившись на весьма вольный перевод эротических английских новелл, охватывают довольно большой период царствования двух английских королей Генриха VII, 1485–1509, и Генриха VIII, 1509–1547. В те далекие времена, новеллы о которых собраны в этой книге, на территории доблестной старой Англии были в ходу множество языков и наречий. Еще не было забыто обращение на «вы». Не случайно мною оставлены ссылки на французские, итальянские слова и латынь. Читателя, не знакомого с бытом и нравами того времени могут шокировать жестокость, царившая в обществе, но тогда такое обращение было в порядке вещей!

…Кроме того, где любовь, там и нечистая сила, а где старые замки — там без привидений никак не обойтись. По причине большой отдаленности от нас времени, и малого количества сохранившихся реальных письменных свидетельств о событиях, потрясающих Англию в первой половине 16 века, переводить исторически точно было чрезвычайно трудно. Конечно, кое-где авторы новелл, а вместе с ними и я грешник, может, и приврали, но только чуть-чуть.

И, наконец, в книге будет достаточно много жестоких сцен: женщинам приходилось платить очень дорогую цену за свою любовь и свои прегрешения. Кому читать такое не нравится — просьба нажать на крестик в верхнем правом углу экрана».

---

— Так вот, значит, какая Вы, леди-изменница, — отчетливо произнес рыцарь.

Стоило ему заговорить, она мгновенно узнала голос — и чуть не потеряла сознание. После пяти долгих лет, после бессчетных, жестоких наказаний, перенесенных ради него, после всех этих мучений возлюбленный был здесь.

«Господь услышал мои молитвы!» — Ей потребовалось неимоверное усилие воли, чтобы не повернуться и не упасть к его ногам.

— Я верна тому, кто любит меня, сэр! — Дрожа от охвативших чувств, тихо ответила она.

Стражники стояли вокруг, и толкали друг друга локтями, недовольные тем, что наказание вот уже который раз откладывалось. Заключались пари, сможет ли рыцарь выбить из Эвелины хотя бы один крик или нет.

— Вот как? Значит, даже после этих пяти лет Вы ничуть не раскаялись в грехе, который совершили? Предав Вашего мужа и Вашу веру? — Знакомый голос набатом звучал из-под шлема.

«Боже, как его тон неподдельно суров, — ноги Эвелины задрожали от нехорошего предчувствия. — Не удивительно, если б он тоже отвернулся от меня за время своего отсутствия. И приехал сейчас только затем, чтобы выпороть — и излечить таким образом, от любви к нему. Нашел себе в Нормандии молоденькую пастушку! «Что ж, если это так, завтра же сброшусь со стены! А сейчас нужно говорить с ним!»

— Каждый вечер я молю Господа нашего о прощении за грехи мои, сэр! — Отвечая, она очень осторожно подбирала слова. — А в отношении земного господина — женщина должна следовать велению своего сердца!

— Вижу, нет у Вас никакого чувства супружеского долга или чести. Да неужто не стыдитесь Вы разврата в лесу с похотливым любовником? Или… Господи прости, уж не гордитесь ли Вы этим? Разве не придали Вам наказания ни капли смирения?

— Стыдиться мне нечего, сэр, ибо я — не шлюха, я любила и люблю! — Упрек в распутстве больно ужалил ее, но она не дрогнула и, собрав остатки сил, гордо продолжила. — Любовь — не разменная монета. Это блудницы верны тем, кто платит деньгами. А я останусь, верна только тому, кто платит мне своей любовью!

Открытый вызов и дерзкие слова были встречены возмущенным гулом толпы.

— Значит, Вы продолжаете упорствовать? Посмотрим, останешься ли ты верна своему любовнику, леди-развратница, когда розга начнет обрабатывать телеса. Снимите платье!

— Пусть ваши солдаты не хватают меня своими грязными лапами! — Она разделась и встала перед ним, сохраняя осанку аристократки.

«Если ему надо получить доказательство моей любви, пусть порет меня, словно шлюху! Может так, он поймет, что лишь ради него я терпела унижения и боль все эти годы!

Во взоре ее не было растерянности, и щеки не побледнели от страха перед такой ужасной и близкой расправой, напротив — сознание, что теперь она сама госпожа своей судьбы, вызвало яркий румянец на смуглом лице и придало блеск глазам.

— Располагайся на кобыле, — холодно приказал рыцарь, по-прежнему не выказывая никаких признаков того, что одобряет поведение узницы, — голая грешница.

Она глубоко вздохнула и подалась вперед. Привычно легла животом на гладкое дерево, свесила вниз руки и ноги, предлагая выставленные ягодицы ему — своему рыцарю. Обычно она была тверда как скала, но сегодня — сегодня руки и ноги дрожали, как у маленькой девочки, пойманной отцом на воровстве сухих фруктов из кухни.

И будто не было этих пяти лет, и словно они вернулись назад, в испещренный солнечными пятнами лес, и опять он был позади нее. С розгой. Ничего больше не существовало для нее. Обернувшись, она увидела, как он поднял прут над покорными, трепещущими ягодицами.

Он без предупреждения хлестнул ее. Эвелина резко вскинула голову — и закричала, не сумев сдержать чувств! Пять лет наказаний в один миг стерлись из памяти. Боль была так же свежа, как в тот далекий первый раз — под сенью ивы.

— АЙ! — женщина не смогла сдержать крика. Толпа изумленно вздохнула. Леди-гордячка всегда была так сдержанна, так терпелива, полна достоинства. Они ждали целую вечность, мечтая увидеть узницу сломленной, а не верили теперь своему счастью. Впрочем, проигравшие пари теперь мечтали лишь об одном: чтобы леди получила как можно больше мучений, раз уж они потеряли свои деньги.

Предыдущие года, вся порка была исключительно наказанием. Внутренне передернулась от пережитых когда-то эмоций. Прикосновения плети стали настойчивее, по телу медленно и неизбежно поплыла мучительно-сладостная истома и Она, скомкала и затолкала вглубь в себя и воспоминания, и назойливо прилипший негатив прошлого. Только ритмичные и одинаково сильные удары, только эхо звонкого прикосновения к телу, волнами расходящееся внутри. Удары дразнили, словно разжигали внутри адский огонь, Она невольно подавалась им навстречу. Получала обжигающий поцелуй и отдергивалась. Но внутренний жар и страсть к самоуничтожению заставляли подаваться вперед снова и снова, на встречу плети, подчиняя правильности и справедливости выливающейся кипятком на ее тело боли. Розга взлетела еще, и тело несчастной, казалось, задрожало — все целиком, когда она приняла удар, жадно вбирая его в себя. Не было других ощущений, способных сравниться со жгучей болью от розги на ягодицах.

Свежий прут переломился, и рыцарю пришлось выбрать новый. Снова свист и снова боль, вернувшая леди к жизни! После пяти долгих лет Эвелина снова жила, и нерушимая броня воли рухнула, словно песочный замок под ударом волны. Толпа никогда не слышала, чтобы она так кричала или корчилась раньше. Казалось, она утратила всякий стыд. Нет чтобы скрывать свои страдания, таить их внутри себя, как делала всегда, так она ж, напротив, демонстрировала каждому, кто видел ее, полный эффект каждого удара. Будто стремилась показать всем, что делает с ней розга.

— Ну, браток, порядок, — Один из стражников, глядя на нее во все глаза, подтолкнул соседа локтем и подмигнул, — после такого она наверняка кинется молить мужа о прощении».

А ей было все равно. «Какое там унижение, — в голове Эвелины все перемешалось, — все, чем я живу сейчас, были его удары, такие же беспощадные, как если бы перед ним стояла приговоренная к наказанию шлюха!» Он жестоко сек, и розга несла нестерпимую боль, и ягодицы заалели так же яростно, как у любой женщины во время порки.

— УАУ!!! — Эвелина дернулась, насколько позволяла кобыла. Слезы хлынули из глаз, и она начала рыдать, окончательно сдавшись, но розга продолжала безжалостно свистеть, отсчитывая удар за ударом. А толпа, что так долго расходилась с недовольным бурчанием, разочарованная самообладанием, ликовала при каждом крике.

Ни один из свидетелей порки никогда не забыл этого зрелища. Как сломалась Эвелина, и с какой радостью покорилась она рыцарю, без остатка отдавшись боли, и как непрерывно кричала она, пока не был нанесен последний, тридцать первый удар.

Справедливости ради надо заметить, и было так всегда, что женщина может быть выпорота одним мужчиной — и ощутить единственно боль, и ту же самую женщину может выпороть другой мужчина, и испытает она при этом только любовь к нему. Она долго оставалась лежать, обратив исполосованные ягодицы к небу, всем на показ, и толпа наслаждалась позором.

И вдруг Эвелина почувствовала, что намокает между ног. Вдруг стало хорошо-хорошо. Но не восторг — тихая радость и спокойствие. Через некоторое время сэр Гилфорд Уэст приказал ей подняться и поблагодарить его — на коленях. Он протянул ей розгу для поцелуя, и она прижалась к колючим прутьям трясущимися губами.

— Возьмите розгу с собой, в Вашу комнату. — Приказал он. — Пусть будет она Вам подарком на память о сегодняшнем наказании»!

Она медленно шла по двору с розгой в руках, и толпа радостно гудела, на все лады, обсуждая увиденное.

— Плакали наши денежки! — вздыхали проигравшие.

— Ура нашему гостю! — Радовались выигравшие.

Впрочем, Эвелина даже не замечала криков в толпе.

Поднявшись в комнату, она взяла Библию, пала на колени и принялась молиться. Открыв, наконец, глаза, сквозь слезы она вдруг заметила обернутую вокруг розги записку.

«Соберите Ваши вещи. Будьте готовы выйти в полночь. Бесконечно любящий Вас — сэр Гилфорд Уэст».

Ее сердце от радости хотело вырваться из груди. Она схватила сумку и, сложила пожитки: украшения, розгу, книгу наказаний, Библию и крест, принялась ждать.

Бесконечно тянулись часы. Она слышала гремевшее внизу буйное веселье. Сэр Гилфорд привез много вина и пригласил тюремщика и стражников выпить с ним. Но — пока стража замка лихо опрокидывала кубки с вином — солдаты сэра Гилфорда пили из бутылей, наполненных водой.

В полночь тюремщик и стража спали мертвым сном. Двое солдат сэра Гилфорда Уэста пришли и проводили Эвелину туда, где на внешней стороне крепостной стены свисала веревочная лестница. Она спустилась, и спотыкаясь, побежала навстречу возлюбленному.