Даниил Аль - Хорошо посидели!

• Название: Хорошо посидели!
• Автор: Даниил Аль
• Издательство: Нестор-История
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-98187-608-0

Даниил Аль — известный ученый и писатель. Его тюремные и лагерные воспоминания посвящены людям, которые оставались людьми в сталинских тюрьмах и лагерях. Там жили и умирали, страдали и надеялись, любили и ревновали, дружили и враждовали…

Поскольку юмор, возникающий в недрах жизненной драмы, только подчеркивает драматизм и даже трагизм происходящего, читатель найдет в книге много смешного и веселого.

Следует подчеркнуть важнейшее достоинство книги, написанной на столь острую тему: автор ничего не вымышляет и ничем не дополняет сохранившееся в его памяти.

Книга написана живым образным языком и вызовет интерес у широкого круга читателей.

---

Две баллады

(На тему моей прерванной исторической работы)

Мать Ивана Грозного

Великий князь Василий III, бездетно прожив двадцать шесть лет с первой женой Соломонией Сабуровой, прогнал ее в заточение. После трех лет бездетной жизни Василия III с молодой женой Еленой Глинской вдруг, один за другим, родились два сына Иван и Юрий. Было много толков о том, кто же истинный отец Ивана Грозного. Вот одна из легенд.

Лес меняется опушками,
Рассиялась неба ширь.
Вдоль дороги грянул пушками
Древний Духов монастырь.

Не пожар, не приступ вражеский.
Потому, знать, суета,
Что возок великокняжеский
Мчит по снегу в ворота.

Уж молва длинноязыкая
Весть далеко понесла:
«Государыня великая
На моленье прибыла».

Шубу приняли соболию,
И под звон колоколов
Настоятель с хлебом-солию
Встретил речью у столов:

— Хлеб да соль с дороги, странница,
Не суди — что подал бог:
Сливки, яйца, каша-манница,
С белой рыбою пирог.

Прикажи медку студеного,
Али пенного пивца,
Хлеба белого, зеленого,
Аль ржаного леденца?

— Бог спаси, отец, устала я.
Путь не легкий, с ног валюсь.
Укажи, где келья малая,
Там поем и помолюсь.

И пошла, шурша нарядами,
С легким стуком каблуков,
Провожаемая взглядами
Из-под черных клобуков.

Красота от бога многая
Государыне дана,
Но суровая и строгая —
Недобра и холодна.

Вот Елена в темной келии
Перед образом, в углу,
Кольца сняв и ожерелии,
Распласталась на полу.

— Царь небес, рабу негодную
Защити и пощади:
Иль окончи жизнь бесплодную,
Или сыном награди.

Ой, же лихо мне, ой худо,
Точно яд бежит в крови.
Царь небесный, сделай чудо,
Милость божию яви.

Поднялась, собрала четки,
Облеклась в наряд ночной.
Вдруг шаги тверды и чётки
Стали слышны за стеной.

Темнотой пахнуло синей,
Дверь замкнулась щеколдой.
И стоит перед княгиней
Рослый инок молодой.

Белый лоб под темным волосом,
Взор отчаянный горит.
И бесстрашным твердым голосом
Инок тихо говорит:

— Свет-княгинюшка великая,
Страшный час в моей судьбе.
Божья воля, страсть ли дикая
Привела меня к тебе.

Не гони монаха бедного,
Бог простит, коль спутал бес.
Знаю: отрока наследного
Долго молишь у небес.

Для моления, для тщетного
Все святыни обойди,
Но от мужа от бездетного
Чуда божьего не жди.

Изгоришь тоскою огненной,
Годы будешь слезы лить
И с княгиней с первой, с прогнанной,
Долю горькую делить.

Средство верное, целебное
Нынче послано судьбой,
И простое, не волшебное —
Вот оно перед тобой.

Не гони монаха бедного,
Знаю — дерзко говорю.
Хочешь отрока наследного?
Если хочешь — подарю!

А за тайну — будь спокойною,
Не расстанется с нутром
Ни под пыткою разбойною,
Ни под звонким топором.

А не хочешь — воля вольная,
Сдай монаха палачам —
Пусть головушка бездольная
Поскучает по плечам!

Сходно плавленному олову
В душу ей вливалась речь.
Вдруг рука легла на голову,
По груди пошла от плеч,

Пламя свечки колыхнулося,
Тени сбились на стенах.
И по девичьи вздохнулося:
— Не губи меня, монах.

* * *

Медных труб гуденье зычное
Раздается по лесам.
Скачет воинство опричное,
Грозный царь в походе сам.

Лес меняется опушками,
Рассиялась неба ширь.
Золочеными макушками
Глянул Духов монастырь.

Царь коня одернул круто,
Наклонился из седла.
— Посмотри-ка, брат Малюта,
Видишь эти купола?

Слышал я в глухом предании
Под углами все ворчат —
Будто в божьем этом здании
Был я матушкой зачат.

От бояр извечно смута.
То от них исходит блажь!
Ты… сыщи-ка, брат Малюта,
Память матушки уважь!

1952 г. Прощание (Песня молодого татарина накануне штурма Казани)

Русский царь Иван Василич —
Он могуч и лют.
Чтоб в Казани нас осилить,
Поднял русский люд.

Под бесчисленные стяги
Стянуты полки,
По Оке и по Свияге
Ставят городки.

Тянет чадом желто-серым,
Чаны возле хат —
По деревням варят серу,
Сушат пороха.

По рекам плывут насады{Речные суда},
Весла плещут в ряд —
Перевозят для осады
Пушечный наряд.

И скрипят, скрипят подводы,
Всех не перечтешь.
Смотрят царь и воеводы
Наших стен чертеж.

Скоро двинутся турусы,
Загремит таран.
Ну так что ж, и мы не трусы,
Встанем за Коран!

Для защитного удара
Двинемся стеной.
Ну, Надира — дочь Гумара,
Распростись со мной.

От дворца Сафа-Кирея
Слышно пенье труб,
Проводи меня скорее
Мягкой лаской губ.

Сладость их чтоб стала силой,
Разлилась вдоль жил,
Чтоб от смерти уносила,
Чтоб я долго жил.

Чтоб меня за подвиг ратный
Отличил мурза,
Чтоб вернулся я обратно
Под твои глаза.

Ярче угольного жара,
Крепче, чем буза,
О, Надира — дочь Гумара,
Те твои глаза.

От дворца Сафа-Кирея
Слышно пенье труб —
Проводи меня скорее
Мягкой лаской губ.

Ну, а если от удара
Упаду с коня,
Ты, Надира — дочь Гумара,
Позабудь меня.

5 июня 1958 г.

Стихи, сочиненные и посланные домой малышу-сыну

Зайка-капризайка

Бедный зайка очень глуп —
Он не хочет кушать суп.
Мама кормит, мама просит —
Зайка только глазки косит,
Машет лапками, орет,
В рот ни капли не берет.
Вьется в стуле, как юла,
Ложку сбросил со стола.
Третьи сутки! Третьи сутки…
Пусто в зайкином желудке.
Суп прокис в холодной миске
И его отдали киске.
Сил у зайки стало мало,
А потом совсем не стало.
Еле-еле, еле-еле
Он добрался до постели.
У него посохли лапки,
Ушки свисли, точно тряпки,
Вместо пышного хвосточка
Еле видимая точка.
Шейка стала тонко-тонкой,
И не движет головенкой.
Плачет киска, плачет мишка:
— Умирает наш зайчишка.
— Что ты, зайка, натворил,
Сам себя ты заморил.
На четвертый день с утра,
Прибежали доктора.
Лечат бедного зайчишку,
Ставят градусник подмышку
И качают зайке в рот
Чистый воздух-кислород.
На язык глядят, на зубки,
Сердце слушают сквозь трубки,
Сыплют в глотку порошок
И сажают на горшок.
Ну, а ночью, до утра
Совещались доктора.
И велели доктора
Скушать супа три ведра,
И еще они велели
Десять дней лежать в постели,
Не давать ему сластей,
Не пускать к нему гостей.
После супа дать касторку,
На закуску хлеба корку.
Так, с кроватки не слезая,
Десять дней лечился зая,
И сказали доктора:
— Ну, теперь вставать пора.
Зайка сильно пополнел,
Стал послушный, поумнел.
За столом сидит он смирный,
Суп хлебает вкусный, жирный,
Ложку сам ко рту подносит,
Все поест, добавки просит.
Все довольны, мама рада.
— Умный зайка, так и надо.
Вытри рот, сними салфетку,
Скушай вкусную конфетку.
Киски, мишки и лошадки
Дарят зайке шоколадки.
Вместе с ними доктора
Зайке крикнули — Ура!
И с тех пор, как только детки
Станут рвать с груди салфетки,
Злобно ручками махать,
Ложку в сторону пихать.
Им читают эту книжку
Про несчастного зайчишку.
Тут уж каждый, кто не глуп,
Начинает кушать суп.

Ерцево 1951 г.

Присланная мне в лагерь фотография, ставшая поводом к написанию сказки «Зайка-капризайка»