Даниил Аль - Хорошо посидели!

• Название: Хорошо посидели!
• Автор: Даниил Аль
• Издательство: Нестор-История
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-98187-608-0

Даниил Аль — известный ученый и писатель. Его тюремные и лагерные воспоминания посвящены людям, которые оставались людьми в сталинских тюрьмах и лагерях. Там жили и умирали, страдали и надеялись, любили и ревновали, дружили и враждовали…

Поскольку юмор, возникающий в недрах жизненной драмы, только подчеркивает драматизм и даже трагизм происходящего, читатель найдет в книге много смешного и веселого.

Следует подчеркнуть важнейшее достоинство книги, написанной на столь острую тему: автор ничего не вымышляет и ничем не дополняет сохранившееся в его памяти.

Книга написана живым образным языком и вызовет интерес у широкого круга читателей.

---

Песни на мои слова, разрешенные к исполнению на сцене лагерного клуба

Твоя улыбка

Лирическая песня для тенора и фортепиано
Сл. Д. Альшица
Муз. Б. Магалифа

Ты всегда улыбнешься так ласково,
Когда встречу тебя у дверей, —
Ну хоть сердце наружу вытаскивай (2 раза)
И в лучах той улыбки грей!

А в глазах у тебя переливы,
Чуть лукавый намек в глубине.
Я подумал: какой я счастливый, (2 раза)
Если так улыбаются мне!

Но умчалась надежда зыбкая,
И, как прежде, я грустен и нем:
Оказалось, такою улыбкою (2 раза)
Ты всегда улыбаешься всем.

Вот и жду я с тревожной тоскою,
Безнадежнее день ото дня, —
Расцветешь ли улыбкой другою, (2 раза)
Только нашей — твоей для меня?..

Машка бесконвойная[24]

С пропуском мне очень тяжко —
Жизнь беспокойная.
Все смущает меня Машка,
Машка бесконвойная.

Я в нее влюбился пылко,
Даже сердце замерло.
Весь в жару я, как сушилка,
И даже, как дезкамера.

Этак сохнуть нет резону —
Стал я мрачен и угрюм.
Отведите меня в зону,
Посадите меня в «Трюм».

И, узнав, что мне так тяжко, —
Та дивчина гордая, —
Может, будет эта Машка
Не такая твердая.

Нелегальный почтальон

У меня, друг, не ищи ты
Толстой сумки на ремнях.
Письма наглухо зашиты.
Угадайте где? В штанах.

Не скучайте, получайте
Все, кто страждет, кто влюблен,
Письма нежные, простые,
И со смыслом, и пустые
Доставляет не впервые
Нелегальный почтальон.

Муси, Дуси, Веры, Шуры —
Много женщин и девчат
Без стесненья и цензуры
Письма жаркие строчат.

Не скучайте, получайте
Все, кто страждет, кто влюблен,
Кто в глаза, а кто заочно,
Кто на день, а кто бессрочно,
Всех обслужит быстро, точно —
Нелегальный почтальон.

И скорей спеша ответить,
Все дела отбросив прочь,
Миши, Гриши, Вани, Пети
Письма стряпают всю ночь.

Не скучайте, получайте
Все, кто страждет, кто влюблен,
Кто в глаза, а кто заочно,
Кто на день, а кто бессрочно,
Всех обслужит быстро, точно —
Нелегальный почтальон.

Но случилось, ах, представьте,
Вы простить меня должны…
Как-то раз меня на вахте
Взяли прямо за штаны.
Все скучают, все ругают,
Все клянут со всех сторон.
Кто в глаза, а кто заочно,
Кто слегка, а кто и прочно!..
Всех подвел вас — это точно,
Нелегальный почтальон.

16 июля 1954 г. Марш «Пройденный путь»

Марш для духового оркестра и хора
Муз. К. А. Георгиади[25]
Текст Б. Я. Магалифа

Наливает кисти черная смородина.
Будят ночь соловьиные трели,
Расцветает вешним садом наша родина —
Даже сосны, даже ели!

Мало прожито, но много нами пройдено —
Мало радостей, больше печалей;
Без весны сердца дичали,
Как сады без солнца и воды.

Я не знаю — гостя встретишь ли незваного?
Я вернулся из зимнего плена.
Не коснется уж листвы зеленой заново
Желтой осени измена!

Столько доброго, родного, долгожданного
Возвращает мне эта дорога, —
Под откос тропинок много,
Лишь одна вернет тебя со дна.

Вспомни, друг, про наш нелегкий путь,
Как не давала нам беда-пурга вздохнуть.
Пусть далека была мечта, — это не кто-нибудь,
Это же мы смогли во льдах костёр раздуть!

Так и ты всегда огнем искрись:
В нем — любовь, и свет, и мощь, и высь!
Но на краю обрыва, друг мой, стойким будь,
Не позабудь пройденный путь, наш путь.

Одолев ущелья и хребты,
Помни и ту, которой обязан ты:
В мире немного душ святых, — это не кто-нибудь,
Это она в тебя смогла тепло вдохнуть!

Ей одной ясна твоя стезя,
Кроме нее подруг найти нельзя, —
Даже невеста в жизни так не сможет ждать
И обнимать, и понимать, как мать,

Слышишь клич зовущих к счастью труб?
Ты возрожден, ты — человек, не раб, не труп!
Время не ждет: неси вперед
Твой наилучший дар —
Весь свой ум, весь свой труд, весь свой жар!

Этот «Бюллетень» от 24 декабря 1951 года был периодическим изданием культурно-воспитательной части 2-го лагпункта Каргопольлага МВД СССР, названного «Лесопромышленным предприятием». Этот номер «Бюллетеня» я сохранил потому, что в нем помещена информация о пожаре на «одном из зданий», то есть на одном из бараков, в тушении которого я участвовал как пожарный. За эту работу я получил «денежное вознаграждение» — целых двадцать пять рублей! По лагерным меркам это была солидная сумма. На нее можно было приобрести в буфете при лагерной столовой, хоть сразу, хоть в разные дни, несколько дополнительных вторых блюд.

Сохранившиеся у меня фотографии «преступников» той эпохи

Анатолий Владимирович Жигулин

Леонид Фотиевич Брусенцев. 1954 г.

На освобождение доктора Брусенцева

От старушек до младенцев,
От начальства до воров
Все зовут — «Ко мне, Брусенцев,
Лучший врач из докторов!»

У него лихая хватка.
Все боятся, — он рискнет,
Человка, как перчатку,
Наизнанку извернет.

Тем, кто кончил с жизнью счеты,
И собрался в рай иль в ад,
Говорит Брусенцев —
«Что ты?! Заворачивай назад!

Потерпи. Захлорофорим,
Стопроцентно усыпим,
То есть, временно уморим,
Но здоровым оживим».

Инвалидов, изможденцев,
На кого надежды нет,
Всех вытаскивал Брусенцев,
С того света в этот свет.

Пусть в числе освобожденцев,
Выпускаемых домой,
Будет счастлив наш Брусенцев,
Дорогой товарищ мой!!!

Геннадий Тимофеевич Бузаев. 1954 г.

Михаил Николаевич Лупанов. 1955 г.

Даниил Альшиц, Леонид Брусенцев, Василий Яцула. 1954 г.

Так выглядел мой отец, когда приехал ко мне на свидание в Ерцево. Начало 1953 г.

Письмо от заключенных нашего лагпункта, провожавших меня на свободу

На последних страницах моих лагерных воспоминаний рассказано о том, что на ерцевский вокзал меня пришла провожать целая толпа заключенных — безконвойников, работавших на различных «командировках» за зоной. Как видно из письма, посланного мне вдогонку, домой в Ленинград, все они после ухода моего поезда отправились справлять по мне «поминки» к Петру Белоусову — бывшему заключенному, оставшемуся работать в ерцевском «вольном клубе» киномехаником. «Поминки» и происходили в помещениях кинобудки клуба, на втором этаже, над поселковой столовой. Находившейся, кстати сказать, рядом со зданием управления Каргопольлага. Туда же подтянулись и опоздавшие к отходу поезда.

Необходимо подчеркнуть, что состоявшееся там возлияние было возможным потому, что гулагерный режим к тому времени сильно ослаб.

В течение почти двухлетнего периода, прошедшего после смерти Сталина, лагеря были переданы из ведомства НКВД в ведение Министерства юстиции. Уже успели пройти две амнистии — первая, так называемая «воровская», в 1953 году, вторая — массовое освобождение необоснованно репрессированных по 58-й статье, в основном с помощью распространения на них той же амнистии. Об этом подробно рассказано в моих воспоминаниях.