Брэм Стокер - Леди в саване

• Название: Леди в саване
• Автор: Брэм Стокер
• Издательство: Энигма
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-94698-081-4

Вампир… Воскресший из древних легенд и сказаний, он стал поистине одним из знамений XIX в., и кем бы ни был легендарный Носферату, а свой след в истории он оставил: его зловещие стигматы — две маленькие, цвета запекшейся крови точки — нетрудно разглядеть на всех жизненно важных артериях современной цивилизации…

Издательство «Энигма» продолжает издание творческого наследия ирландского писателя Брэма Стокера и предлагает вниманию читателей никогда раньше не переводившийся на русский язык роман «Леди в саване» (1909), который весьма парадоксальным, «обманывающим горизонт читательского ожидания» образом развивает тему вампиризма, столь блистательно начатую автором в романе «Дракула» (1897).

Пространный научный аппарат книги, наряду со статьями отечественных филологов, исследующих не только фольклорные влияния и литературные источники, вдохновившие Б. Стокера на создание вампира, но и малоизвестные биографические данные, проливающие свет на сложный генезис сюжетных линий романа, включает в качестве приложения тщательно отобранные фрагменты работ известных зарубежных философов и литературоведов, посвященных оккультным тенденциям в поздневикторианской готической литературе. Редакция надеется, что «Пришествие вампира», в различных аспектах анализирующее «вампи-рический нарратив» как в творчестве Б. Стокера, так и в произведениях современных ему художников-прерафаэлитов и поэтов-символистов конца XIX в., послужит своеобразным теоретическим мостиком между «Дракулой» (Энигма, 2005) и «Леди в саване». Ибо, как метко заметил Р. Роббинс, автор вступления к английскому изданию романа: «„Леди в саване“ — это роман об уровнях интерпретации, где ничто не есть то, чем кажется, и где читатель, как и персонажи, постоянно рискует неправильно истолковать ситуацию, в которую автор помещает нас».

---

За два дня до прибытия воеводы в маленький, редко принимающий гостей порт съехалось необычно много путешественников. И маленькая гостиница, единственная приличная гостиница в Илсине, оказалась едва ли не переполненной. Оставалась свободной фактически одна комната, в которой воевода и заночевал. Хозяин гостиницы не узнал изменившего внешность воеводу, но мог догадываться, кто перед ним. Постоялец в молчании пообедал и лег. У него была задняя комната на первом этаже, выходившая на берег речки Сильва, возле ее впадения в воды илсинской гавани. Ночью никто не слышал никакого шума. Поздним утром, когда пожилой незнакомец не вышел к завтраку, в его комнату постучали. Ответа не последовало; хозяин гостиницы, взломав дверь, обнаружил, что комната пуста. Багаж постояльца, похоже, был не тронут, исчезла только одежда, в которой его видели. Это было странно, тем более что на кровати кто-то спал.

У местных властей, появившихся, чтобы произвести дознание, очевидно, зародились мрачные подозрения, потому что всем в гостинице было приказано ничего не рассказывать о произошедшем. Когда же власти заинтересовались другими постояльцами, то выяснилось, что все они до единого, расплатившись, съехали в то же утро. Ни у кого из них не было крупного багажа, и в комнатах ничего не осталось, что могло бы указать на их след или как-то намекнуть на то, кем они были. Власти, отправив секретное донесение правительству, продолжили расследование; в настоящее время все, кто может, принимают участие в нем. После моего сообщения, отправленного по сигнальной связи в Виссарион еще до моего возвращения в замок, все духовенство было оповещено о случившемся и призвано привлечь каждого достойного человека к расследованию, с тем чтобы ни один фут земли в той части Синегории не остался неизученным. Сторожа заверили владельца порта, что в ту ночь ни одно судно и ни одно суденышко не покидало гавань. Отсюда заключали, что похитители воеводы направились с ним в глубь страны, если не затаились в самом портовом городе или в его окрестностях.

Мы получали разные донесения, а тем временем пришло спешное сообщение о том, что вся вражеская группировка засела, как предполагалось, в Немой башне. Это было удачно выбранное место для подобного замысла. Громадную, устрашающе крепкую башню выстроили в память о том героическом отпоре, который некогда был устроен вторгшимся в Синегорию туркам. Эта мемориальная башня, одновременно служившая и сторожевой, стояла на вершине скалы, находившейся в материковой части страны примерно в десяти милях от порта Илсин. Места этого обычно сторонились: земля была настолько пустынна и бесплодна, что никто не желал селиться там. Поскольку башня считалась государственным объектом военного назначения, она имела массивные железные врата, которые всегда, за исключением особых случаев, были заперты. Ключи от башенных врат хранились в правительственной резиденции в Плазаке. А значит, если турецким бандитам удалось найти вход в башню (и выход из нее), трудной и опасной была бы задача по вызволению воеводы оттуда. Было совершенно ясно: турки держат воеводу при себе как заложника…

Я сразу же обсудил со владыкой вопрос о том, что лучше всего предпринять. И мы решили, что, хотя и выставим на безопасном расстоянии вокруг башни кордон с целью лишить врагов возможности получать какое-либо оповещение, атаковать их пока не будем.

Далее мы справились, не было ли замечено какое-нибудь судно поблизости в последние несколько дней, и нам сообщили, что два раза видели военный корабль у южного горизонта. Очевидно, это был тот самый корабль, который видел и Рук, когда совершал свой блицрейс к южным берегам страны после похищения воеводины, и который, по его мнению, принадлежал туркам. Судно видели среди бела дня, и не существовало никаких доказательств того, что оно, без огней, могло подкрасться ночью к берегу. Однако нам со владыкой было достаточно этих сведений, чтобы заключить, что турецкое судно несло дозорную службу, что оно действовало заодно с обеими группировками бандитов и должно было подобрать всех неизвестных, а также их добычу, тайно достигших Илсина. Совершенно ясно, что именно по этой причине похитители Тьюты изначально устремились на юг страны. И только когда убедились, что им не удастся задуманное, повернули на север, с дерзкой надеждой каким-то образом перейти границу. Наш железный кордон до сей поры хорошо служил.

Я послал за Руком и описал ему ситуацию. Он уже обдумал ее и независимо от нас пришел к тому же выводу. Умозаключения его были такими:

— Давайте поставим кордон и будем следить за возможными сигналами из Немой башни. Турки раньше нас выбьются из сил. Я возьму на себя наблюдение за турецким кораблем. Ночью я пойду курсом на юг, без огней, и рассмотрю судно, даже если мне придется для этого дожидаться рассвета. Они, возможно, заметят нас, но если и так, я ускользну от них — пойду на такой скорости, которая им не снилась. Несомненно, еще до заката корабль приблизится к берегу, ведь агентура султана хорошо осведомлена и они знают, что, когда страна настороже, риск, что их планы будут раскрыты, возрастает с каждым днем. Судя по их осторожности, им не хочется быть обнаруженными, и исходя из этого, думаю, они не желают открыто объявлять нам войну. А если так, то почему бы нам не пойти на них и не применить силу в случае необходимости?

Когда нам с Тьютой удалось остаться наедине, мы обсудили ситуацию во всех деталях. Бедная девушка очень тревожилась за отца. Вначале она едва могла связно говорить и даже думать. Она сбивалась, она захлебывалась от возмущения, но вскоре боевой дух ее рода воспрянул, и тогда женский ум ее показал себя в рассуждениях не хуже, чем это сделал бы целый лагерь опытных мужей. Видя, как она горячилась, я спокойно сидел и ждал: я боялся прерывать ее. Прежде чем заговорить, она долго молчала, а ведь близились сумерки… Когда она заговорила, весь план действий, тонко продуманный, уже был начертан у нее в голове.

— Мы должны действовать быстро. С каждым часом мой отец все больше рискует. — Здесь голос ее на мгновение прервался, но она собралась с силами и продолжила: — Если ты пойдешь на яхте к кораблю, мне не следует идти с тобой. Не нужно, чтобы меня видели. Капитану того корабля наверняка известно про оба плана — про тот, что касается моего похищения, и про тот, что направлен против отца. Но капитан еще не знает о том, что произошло. Ты и твой отряд верных воинов так хорошо справились с задачей, что вести не долетели сюда. А значит, пока морской капитан пребывает в неведении, он будет медлить, медлить до последнего. Если же он увидит меня, он поймет, что тот план провалился. Увидев нас здесь, он догадается, что мы получили известия о похищении моего отца. И поскольку для него не секрет, что похитителей можно теперь вызволить, только применив силу, он отдаст приказ… убить пленника.

Да, дорогой, завтра тебе, возможно, хорошо бы увидеть того капитана, но сегодня ночью мы должны попытаться спасти моего отца. Думаю, я нашла способ. У тебя есть аэроплан. Пожалуйста, возьми меня с собой и — летим к Немой башне!

— Усыпь меня изумрудами — не соглашусь! — воскликнул я, ужаснувшись.

Она взяла мою руку и, крепко ее сжимая, продолжила:

— Дорогой, я знаю, знаю! Ты прав. Но это единственный способ. Ты же можешь, мне это ясно, добраться туда в темноте. Однако, если ты проникнешь в башню, враги будут предупреждены, а кроме того, мой отец не разберется в происходящем. Не забудь, он пока не знает о тебе, никогда тебя не видел и, думаю, даже не подозревает о твоем существовании. Но меня он узнает сразу же, в любом облачении. Ты сумеешь спустить меня из аэроплана на верхушку башни на веревке. Турки пока не догадываются о том, что мы их обнаружили, и, несомненно, полагаются на неприступность башни, а значит, их караульные ослабили бдительность и уже не так опасны, как вначале. Я все сообщу отцу в подробностях, и мы быстро будем готовы. А теперь, дорогой, давай обдумаем план вместе. Пусть твой мужской ум и опыт придут на помощь моему простодушию — и мы спасем моего отца!

Как мог я отказать в такой просьбе, даже если бы она казалась неразумной? Однако просьба была разумна; я, знавший, что способен совершить аэроплан при моем управлении, сразу же увидел, насколько практичен план. Конечно же, мы чудовищно рисковали в том случае, если бы что-то пошло не так. Но наш мир полон риска, и потом, жизнь ее отца была под угрозой. Поэтому я обнял мою дорогую жену и сказал ей, что мой ум в этом вопросе един с ее умом, как давно уже моя душа и тело нерасторжимы с ее душой и телом. И я подбодрил ее, признав, что считаю план осуществимым.

Я послал за Руком и сообщил ему о новом, задуманном нами предприятии, и Рук согласился со мной в том, что замысел разумен. Затем я распорядился, чтобы он утром отправился побеседовать с капитаном турецкого военного корабля — в случае, если я не объявлюсь.