Федор Галкин - За рычагами танка

• Название: За рычагами танка
• Автор: Федор Галкин
• Издательство: ДОСААФ СССР
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1981

Автор — танкист-ветеран, ныне генерал-майор в отставке в документальной повести рассказывает о боевых делах бывшего воспитанника детского дома, комсомольца, механика-водителя танка Т-34 Ивана Рагозина, отличившегося во многих боях с гитлеровскими захватчиками на Курской дуге и при освобождении Белоруссии.

Для массового читателя.

---

Легко только сказать «пробиться», когда у гитлеровцев пятнадцатитысячный гарнизон в Вильнюсе, много артиллерии и танков. Комбат доложил начальству, что в уличных боях батальон понес большие потери в живой силе и технике, просил усиления. Ему подбросили с десяток танков из ремонта и еще раз напомнили, что он к утру должен перерезать железнодорожные пути, по которым противник получает подкрепление.

Майор задумался: приказ он, конечно, выполнит, к железной дороге пробьется, но что останется от батальона, если идти напролом, в лоб? А чтобы пробиваться в обход, нужно знать каждый переулок и закоулок в городе. И тут кто-то подсказал, что в батальоне есть сержант, который до войны несколько лет жил в Вильнюсе.

Малявин долго беседовал с ним, делая отметки на развернутом перед собой плане города. Потом посадили сержанта в танк Рагозина и, когда стемнело, стали выводить батальон с улицы.

«Парень оказался не из трусливых, — рассказывал позднее Рагозин, — выбрался из танка и, сев на броню рядом с моим люком, велел сворачивать влево. Спрашиваю, куда повел, по прямой-то до железной дороги ближе, скорее пройдем! А он отвечает: „Прямо только вороны летают, да и то, когда ветра нет“. Попробуем за спиной у гитлеровцев пробраться, пока они на главных улицах шумят. Ваш комбат сообразил что к чему».

Вышли мы на северо-западную окраину города и по глухим улочкам да переулкам пробрались к железной дороге без особого шума. Скоро начало светать. Комбат стал расставлять танки для удара по железнодорожным путям и по группе церквушек на противоположной стороне дороги, где сосредоточился враг. Вдруг в затянутом утренней дымкой небе послышался вибрирующий рокот моторов. «Бомберы! — крикнул кто-то из нашей роты. — Сейчас будут молотить». Действительно, самолеты, сделав круг, стали заходить, а когда оказались в районе церквушки, из них посыпались черные предметы. Все, кто был вне танков, бросились к люкам. Но это были не бомбы. Через несколько секунд все небо над нами расцветилось куполами парашютов. Стало ясно, что это вражеский парашютный десант. Гитлеровцы подбрасывают подкрепление. Сразу все танковые пушки вздернулись кверху. Пулеметы застрочили по воздушным пиратам. Танкисты, высунувшись из люков, стали вести огонь из автоматов.

Немногие из десантников, лишь те, что падали затяжным, опустились в район церквушки, к своим. Тех же, у кого парашют открылся сразу, подхватывало ветерком и несло прямо к нам на танки. Попав под наш огонь, многие из них приземлились уже убитыми. Другие, путаясь в стропах, пытались отстреливаться, но под огнем наших ребят или падали замертво, или, подняв руки, сдавались.

Железная дорога была перерезана танкистами недалеко от станции. Гитлеровский гарнизон, засевший в районе деревни с церквушкой, лишился подкрепления и был полностью уничтожен подошедшими частями нашей пехоты.

После боев за Вильнюс танкистам довелось драться за освобождение Шяуляя и других городов Литвы, а затем после пополнения материальной частью и личным составом — принять участие в Мемельской операции.

Недалеко от Литовского селения Дервоненай произошла скоротечная схватка трех тридцатьчетверок роты старшего лейтенанта П. Новикова с девятью фашистскими танками. Взвод роты Новикова из батальона капитана Малявина 5 октября 1944 года из района Шяуляя пошел в разведку. Как выяснилось позже, взвод наткнулся на танковую засаду гитлеровцев и несмотря на трехкратное превосходство противника принял бой.

Когда, не дождавшись разведчиков, батальон Малявина подошел к месту схватки, противник уже отошел. Танкистам, собравшимся у перекрестка, представилась картина, по которой ясно можно было предположить все, что происходило здесь полчаса назад: три наших тридцатьчетверки и три фашистских средних танка догорали на поле боя. С одной из наших машин сорвана взрывом боекомплекта и отброшена в сторону башня. На ней — цифра 210. Это был номер танка командира роты старшего лейтенанта Павла Новикова. Вокруг сгоревших танков земля перепахана гусеницами. Как видно, машины сходились и на таранные удары. Здесь же на истерзанной гусеницами земле, широко раскинув руки, лежал командир роты. Он был мертв. Рядом в различных позах валялись поверженные гитлеровцы. Видно, дело дошло до рукопашной. Капитан Малявин склонил голову над телом боевого друга, горестно вздохнул:

— Да, у Павла хватка была мертвая, человек он был недюженной силы…

Осматривая место схватки, Рагозин заглянул в открытый командирский люк сорванной башни. В ней, втиснувшись между ограждением пушки и бортом, лежал наш танкист. Жив он или мертв — определить было трудно.

— А ну, ребята, помогите, — попросил Рагозин, протискиваясь в люк.

Когда человека, не без труда, извлекли из башни, то узнали в нем заряжающего комсомольца Колосова. Он не сразу сообразил, что с ним происходит, а спустя несколько минут, когда пришел в себя, рассказал, как протекал бой. В последний момент, когда из наших танкистов уже никого не осталось в живых, Колосову удалось укрыться в башне танка.

Героев похоронили с воинскими почестями, а башню с номером 210 Рагозин вместе с другими механиками-водителями подбуксировал к холму и установил на его вершине. Там она стоит до сих пор, напоминая путникам о бессмертном подвиге советских танкистов…

Но вот пехота пошла в наступление. Теперь — вперед! Комбат подал команду и вскочил на броню танка. Рагозин вновь повел свою машину впереди батальона.

Трое суток, почти без остановок, не выпуская из рук рычагов управления, механик-водитель командирской машины старшина Рагозин, как и другие механики-водители, преследовал отходящего на запад врага. И только 8 октября, достигнув реки Миния, заглушил мотор. Да и то не надолго: вскоре началась переправа под огнем противника.

Трудное это было время. Ливневые дожди расквасили проселочные дороги и даже грейдерки до такой степени, что они стали непроходимыми для колесного транспорта, а подчас и тракторов. Прекратился подвоз боеприпасов и горючего, а противник, пользуясь лучшими дорогами на противоположном берегу реки, наращивал удары артиллерии, стремясь задержать дальнейшее продвижение наших войск и выиграть время для отвода танковых групп в район Мемеля.

Неимоверными усилиями служб обеспечения за ночь с 8 на 9 октября все же удалось подвезти танкистам горючее и боеприпасы, используя для этого не только гусеничные тягачи, но и боевые танки. Удалось подтянуть и артиллерию, которая оказала большую помощь танкистам своим огнем.

Сравнительно небольшой участок брода, отысканный при содействии литовских партизан, не давал возможности быстро форсировать реку, так как противник сосредоточил на переправе огонь нескольких батарей полковой артиллерии и средств противотанковой обороны. Огонь был столь силен, что вода на переправе буквально кипела от разрывов снарядов. Тем не менее танкисты форсировали реку и, сминая арьергарды противника, стали быстро продвигаться к берегам Балтики.

Тяжелый бой пришлось выдержать и за городок Кретингу. Чтобы обеспечить вывод своих войск в район Мемеля по шоссе Кретинга — Мемель, противник создал крупный узел обороны, обеспечив его системой полевых укреплений и необходимым количеством живой силы. Однако танкисты не стали штурмовать Кретингу в лоб, а решили предварительно обойти ее одновременно с запада и востока с последующим ударом частью сил по центру…

И снова комбат — один, за рычагами танка которого сидел старшина Иван Федорович Рагозин, шел в голове наступающей бригады.

Чувствуя неизбежность полного окружения, противник отчаянно сопротивлялся. Видя, как один из наших танков начинает наносить удар по центру обороны, враг короткими, но сильными контратаками пытался остановить наступление, одновременно стараясь вывести в направлении Мемеля как можно больше боевой техники.

Батальон Малявина, обходя Кретингу с запада, то и дело встречался либо с колонной отходящих танков, либо с отступающими артиллерийскими расчетами, либо с другой боевой техникой врага, вступая с ними в короткие схватки. В один из таких моментов Рагозину, да и всему экипажу, едва не пришлось расстаться с жизнью.

А дело было так. Километрах в двух впереди комбат заметил густые придорожные посадки, какие обычно бывают вдоль дорог.

— Прибавь-ка скорость, посмотрим, что там по сторонам шоссе, — приказал комбат своему механику-водителю, а остальным машинам приказал держать прежнюю скорость.

Рагозин нажал на педаль газа и за какую-то минуту оторвался от колонны метров на триста. Подходя к посадке, Рагозин сбросил газ, и машина резко замедлила ход. В это время комбат, до пояса высунувшийся из командирского люка, вдруг услышал справа за кустом резкий удар металла о металл, и тут же показались клубы черного дыма и языки багрового пламени. Теперь было видно хорошо: горел вражеский танк. Немецкие танкисты, выпрыгнув из машины, бросились прочь, петляя, словно зайцы, между деревьями.