Федор Галкин - За рычагами танка

• Название: За рычагами танка
• Автор: Федор Галкин
• Издательство: ДОСААФ СССР
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1981

Автор — танкист-ветеран, ныне генерал-майор в отставке в документальной повести рассказывает о боевых делах бывшего воспитанника детского дома, комсомольца, механика-водителя танка Т-34 Ивана Рагозина, отличившегося во многих боях с гитлеровскими захватчиками на Курской дуге и при освобождении Белоруссии.

Для массового читателя.

---

— Бегите, ребята, помогите командиру потушить пожар, а я немного отлежусь, сделаю перевязку — и к вам.

Матвеев и Миша бросились к машине. Обернувшись на ходу, Матвеев крикнул:

— Сейчас вернемся, поможем! Разрежь пока штанину осторожно.

Рагозин вынул из кобуры пистолет и сунул его за пазуху, подумав: «Все может случиться, немцы кругом…» Потом достал нож и начал вспарывать штанину, и вдруг каким-то шестым чувством уловил шорох в ближайшем кусту. Осторожно повернув голову, он увидел метрах в пяти слева высовывающееся из куста дуло автомата, а за ним гитлеровца в каске. Фашист вскинул автомат, направил его в сторону горящего танка и выпустил длинную очередь.

Рагозин выхватил из-за пазухи пистолет и, почти не целясь, выстрелил. Немец, опустив дымящийся автомат, стал валиться вперед, подгибая колени. В это время из куста показался второй гитлеровец. Он, вероятно, не слышал выстрела Рагозина из-за прозвучавшей очереди автомата и, не понимая в чем дело, наклонился над повалившимся на землю.

Рагозин, уже прицелившись, выстрелил и в него. Гитлеровец резко выпрямился, вскинул к животу свой автомат, направил его к кусту, под которым лежал Рагозин, но выстрелить не успел: вторая пуля старшины уложила его наповал.

— Это ты их? — спросил командир машины, подходя к Рагозину, спокойно бинтовавшему свое колено.

— Я. Рассчитался напоследок.

— Как рана?

— Больно. Но думаю, что ничего страшного, только вот коленную чашечку не разбило ли: что-то начинает пухнуть.

— Надо спешить к медикам. Давай-ка в танк. Там уж все в порядке.

В штабе бригады распорядились отправить Рагозина на танке в ближайший медсанбат.

— Да попутно и лейтенанта из мотострелкового с перебитой ключицей подбросьте до санбата. Только машину не задержите, доставьте раненых до места и обратно, — распорядился начштаба.

Осколок в колене

Рагозина с лейтенантом усадили на брезент на корме танка и отправились в путь. Командир машины, провожая своего механика, напутствовал:

— Тут недалеко. Вынут твою занозу и через несколько дней догонишь. Под Берлин еще успеешь. Ждем, Иван.

В медико-санитарную часть прибыли уже в сумерках. Высадив раненых у большой палатки, тускло освещавшейся внутри, танкисты ушли, как и было приказано. Рядом с большой палаткой стояла обыкновенная солдатская, в ней на раскинутом брезенте сидели и лежали раненые, дожидаясь своей очереди. Некоторые из них тихо стонали. Другие, попыхивая самокрутками, спокойно разговаривали.

— Посиди, старшина, я попробую поговорить с начальством: может, примут тебя без очереди, — сказал лейтенант, усаживая Рагозина на брезент в палатке, а сам направился к задернутому пологом входу в большую палатку. Не успел он протянуть руку к полотняной «двери», как она распахнулась, и ему навстречу шагнул мужчина в светло-коричневом от неоднократной стерилизации халате и со сдвинутой на шею марлевой маской. В правой руке он держал зажатую между, двумя пальцами незажженную папиросу. В левой — зажигалку, сделанную из гильзы. Его бледное лицо в синеватых пятнах, с припухшими веками глаза красноречивее всяких слов говорили о чрезмерной усталости и нервном перенапряжении.

Встретившись лицом к лицу с ним и не видя знаков различия на погонах, выделяющихся под халатом, лейтенант начал и запнулся:

— Товарищ…

— Майор… майор медицинской службы, — подсказал человек в халате, закуривая папиросу.

— Товарищ майор, мне бы… кто здесь старший?

— Я здесь за старшего, товарищ лейтенант, слушаю вас, — сказал майор, и в голосе его угадывались нотки безразличия.

— Я привез танкиста, у него осколок в коленном суставе. Необходима срочная операция, иначе…

— Резать надо… А вашего танкиста ни срочно, ни несрочно оперировать не могу. Здесь не санбат, а лишь небольшая его часть с ограниченным числом медперсонала, а у меня своих раненых видите сколько, и всем надо оказать помощь, и всем срочно. И все вы спешите выздороветь и снова на фронт, фашистов бить. Это ведь и понятно.

Майор, вспомнив о папироске, затянулся с каким-то особым наслаждением и, немного помолчав, спросил, насупившись:

— Как вы его сюда доставили?

— На танке.

— На танке везите и дальше. Километрах в десяти по направлению к Дёйч-Эйлау развернулся медсанбат одного из механизированных соединений, туда и доставьте, коли срочно надо.

— Товарищ майор, танк вернулся в часть, там идет бой. Другого транспорта у нас нет.

— Ну коли нет, ждите очереди или идите пешком, — отрезал майор и, бросив окурок, скрылся за дверью.

— Мы не свои, мы чужие, — обиженно проговорил Рагозин, слышавший весь разговор майора с лейтенантом. — Пошли, товарищ лейтенант, своих искать. Не хотите, я один пойду.

— Подожди, старшина, не горячись, отдохни, а утром, когда рассветет, либо транспорт перехватим, либо пехом побредем. Куда ночью, видишь, сколько мокрого снега намело? А оставить тебя одного я не могу.

С рассветом, опираясь на плечо лейтенанта, Рагозин поковылял в тыл. Выпавший вечером снег превратился в мокрую кашицу. Шлепая по ней, шли в тыл раненые, мелькая бурыми от крови повязками. Пробегали грузовики до отказа загруженные тяжелоранеными. А навстречу им тянулись, ревя моторами, тягачи с орудиями, цистерны с горючим и машины со снарядными ящиками. Шли пешие автоматчики, перебрасываясь между собой остротами.

Первые километра полтора Рагозин, опираясь на плечо лейтенанта, прошел без отдыха, превозмогая усиливающуюся боль, а потом попросил привала. Отдохнув, он поднялся с большим трудом и, подобрав на обочине дороги разбитый карабин, приспособил его вместо костыля. Вскоре попался еще один немецкий карабин. Использовали и его. Шли долго, отдыхая через каждые один-полтора километра. Приближались сумерки. Все кругом начало расцвечиваться отблесками пожаров, обозначавшихся днем только столбами дыма. Горели деревянные постройки хуторов, с треском рушились стропила, придавленные тяжелой черепицей, пламенем вспыхивали кровли сараев.

Уже темнело, когда от одного хутора, тенью появившегося у дороги, донеслась воркотня бензинового движка.

— Походная электростанция, — проговорил Рагозин обнадеживающе и сразу почувствовал неодолимую слабость в ногах и усиливающуюся боль в коленном суставе. Поморщился, пошатнувшись.

Это не ускользнуло от внимания лейтенанта, и он сказал подбадривающе:

— Не падай духом, старшина, сейчас обработают рану, сделают, что нужно, и отдохнешь.

Первой их встретила молодая женщина в военной форме и с красным крестом на белой косынке. Вся ее небольшая, опрятно одетая, гибкая фигурка и приятная улыбка как-то сразу расположили к себе ребят и внушили им уверенность в добром приеме.

— Откуда ж это вы? Лица на вас нет, — посочувствовала она, принимая у Рагозина карабины, заменяющие костыли. — Садитесь. Я сейчас доложу дежурному хирургу. Располагайтесь, как дома, — ласково сказала она, пододвигая белый топчанчик, и, мило улыбнувшись, юркнула за дверь.

— Если и здесь за чужих признают, не выдержу, нагрублю, — проговорил Рагозин.

— Не дерзи, крепись, если что. Тут, видать, другая обстановка: по приему видно. Без шума договоримся.

— Легко сказать — крепись! Что у меня в жилах не кровь, а чайная заварка? Договоримся! Меня не уговаривали на орудия лезть. А тут — договоримся, — Рагозин собрался еще что-то сказать, но из боковой двери флигелька в сопровождении той же женщины вышел мужчина в белом халате.

— Вот, товарищ капитан, они пешком пришли, а у этого осколок в коленном суставе, — пролепетала женщина своим бархатным голоском, показывая на Рагозина.

— Сейчас посмотрим и наведем порядок, — сказал капитан, подходя с улыбкой к Рагозину. — Ну-ка раздевай его, Олечка. А у вас, лейтенант, что? — спросил капитан, ощупывая взглядом правое плечо лейтенанта, где из-под воротника показывался краешек бинта. — Давайте я осмотрю вас, пока Олечка старшину распаковывает.

Сестра осторожно сняла с ноги Рагозина грязный сапог и, вымыв руки в умывальнике, стала снимать бинт, предварительно разрезав штанину до низа. Когда она сняла последний слой грязного, окровавленного бинта, ахнула, прижав к щекам ладони. Капитан строго взглянул на нее, укоризненно покачал головой.

— Кажется, сильное нагноение, Дмитрий Васильевич, рана рваная, — шепотом доложила она капитану, не пытаясь скрыть своего испуга.

Капитан внимательно и долго осматривал рану, потом покачал головой, сказал сокрушенно:

— Да, рана нехорошая, осколок мог проникнуть до крупного сосуда, пробить его и закупорить. Вскрывать рану и извлекать осколок в наших условиях, без рентгена, крайне опасно: может открыться кровотечение, и потребуется ампутация ноги. Завтра, при дневном свете, внимательно осмотрим. А сейчас, Олечка, тщательнее обработай рану и дай старшине нормально отдохнуть. У вас же, лейтенант, дело проще. Правда, перелом ключицы с большим смещением обломков, но мы их выправим как надо, так что через пару-тройку недель вернетесь в часть.