Орландо Паис Фильо - Энгус: первый воин

• Название: Энгус: первый воин
• Автор: Орландо Паис Фильо
• Издательство: Феникс
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 5-222-09721-8

«Энгус» — это масштабная историко-религиозная эпопея, в центре которой — борьба Добра и Зла. Она повествует об удивительных приключениях и подвигах представителей шотландского клана МакЛахланов, которые разворачиваются на фоне реальных исторических событий, раз и навсегда изменивших ход человеческой истории. Сага начинается в четвёртом веке с пророчества Кельтского Друида. В предсказании говорится о приходе Великого Зла, которое, завоевав всю планету, станет безжалостно править на Земле. Начнётся эра рабства, смерти и разрушения. Чтобы защитить мир от Зла, друиды создают могущественное оружие, наделённое магической силой, — меч, выкованный из гвоздей, вбитых в плоть Христа и покрытых его бессмертной кровью, меч, пропитанный волей Божьей. Этот меч передается из поколения в поколение в ожидании воина, достойного великой миссии. Воин и его клан должны стать не просто хранителями меча, но и воспитать в себе Семь Добродетелей, которые являются основой христианской религии. Только тогда меч проявит свою магическую силу в решающей битве со Злом.

---

Я обратил внимание, что многие сочли неприличным подобный вызов, но пиршество все-таки продолжалось и затянулось до утра. Потом быстро промелькнули и три дня перед турниром, в один из которых я долго разговаривал с аббатом Майбоном об уроках Ненниуса. В этой беседе участвовала и принцесса Гвинет, и она даже показалась увлеченной теми истинами, которые я открывал ей. Каждый раз, находя соотношение этих истин с событиями своей жизни, она глубоко вздыхала, а то и вовсе сидела, затаив дыхание. В конце концов, она поблагодарила меня за то, что я явился в их город передать манускрипт, а еще за то, что, по ее словам, открыл ей такие глубокие истины, которые будут ей полезны на протяжении всей ее жизни.

В день турнира я проснулся от шума возбужденных солдат, готовившихся к этому событию, проверявших свои костюмы, полировавших оружие, шлемы и щиты еще прилежней, чем раньше. А я подумал, что этот турнир будет для меня хорошей практикой в деле воспитания в себе настоящего воина.

Эскорт выглядел великолепно. Воины фаворита, все из того барака, в котором я в последнее время жил, казалось, были лучшим элитным отрядом всех времен. Но я мог только улыбнуться, представив себе, как будут выглядеть они в сражении с Айваром… Вот тогда они и поймут, что такое настоящая гвардия… За нами верхом ехали обе принцессы, окруженные женщинами-воительницами, которые очень напоминали мне валькирий в описаниях старого Браги. На принцессах красовались пурпурные плащи с капюшонами, ниспадавшие на спины лошадей. Обе лошади были серыми, в белых чулках. Все это говорило о суетности принцесс даже в такое опасное для страны время.

Мы ехали по прекрасным дорогам, правда, в конце нашего замечательного путешествия немного полил дождь, подпортив всем помпезный вид, но он скоро кончился. Мы прибыли в город Кайр Леон, где нас уже ждали и радостно приветствовали. Дети бросали цветы нам под ноги, повсюду открывались все ворота, и навстречу шествию выбегали все новые рыжеволосые женщины в длинных белых платьях. Они всячески выказывали нам свои уважение и восторг, а еще больше этих чувств выпадало на долю принцесс: как никак, они являлись правительницами всей земли Гвента.

Весь город окружали огромные, отлично выложенные стены, а внутри находилось множество разнообразных зданий, в том числе военных казарм. Имелось здесь и искусственное озеро для купания. Позже я узнал, что римляне выкопали его именно для этого, так как каждодневное купание входило в их обычаи.

Все здесь показалось мне еще более впечатляющим, чем в Кайр Гвенте. На пиру, данном в ту же ночь по случаю прибытия принцесс и их гостей, мне рассказали, что когда-то город был мощной римской крепостью, построенной по всем правилам военного искусства для того, чтобы здесь могли расположиться несколько легионов отборной императорской гвардии. Эти легионы должны были сдерживать натиск племени силуров — лучших на острове воинов в те далекие времена.

Смутные воспоминания об этих людях промелькнули в моем воображении. Ведь на каждом пиру истории о бравых силурах рассказывались постоянно со множеством всяческих подробностей. Все вспоминали, как трудно было римлянам сдерживать этих воинов, которые умели поразительно яростно атаковать и внезапно уходить. Вероятно, это был единственный способ бороться с дисциплинированными римлянами. В уме я рисовал себе колоссальные незабываемые сражения.

На следующее утро все было готово, и мы выехали на окраину города, на арену, которая тоже принадлежала когда-то римлянам. Горожанки спешили впереди нас, и я понял, что это событие интересовало всех. Невольно я стал нервничать, поскольку, честно говоря, не был готов ни к какому виду поединка.

Мы миновали казармы и скоро увидели перед собой круглые стены колосса, привлекавшего всеобщее внимание. Меня по-настоящему потрясло искусство великих римлян: я увидел в них нечто большее, чем просто завоевателей, сжигаемых неизменной жаждой новых побед, выстроивших ничего не объяснившую миру империю и отрицавших все, что не входило в их понимание.

Чем ближе подходили мы к главному входу, тем все более пугающей и впечатляющей представлялась мне арена. Войдя внутрь, я увидел, что вся она заполнена разноцветными знаменами, каждое из которых указывало на предпочтение его владельца. Арена была настолько огромна и вмещала так много народа, что, пожалуй, здесь могла бы расположиться и половина армии Айвара.

Поединки уже начались. В первом сошлись три воина против трех, причем одна партия имела овальные щиты, а другая — круглые. Все дрались мечами и дрались очень хорошо. Круглые щиты, в конце концов, выиграли и были встречены ревом восторга, сопровождаемым ворохами лепестков, брошенных в небо женщинами.

Потом на арену вышли еще две партии тяжеловооруженных воинов, с копьями и в кожаных с бронзовыми нагрудниками одеждах; плечи их покрывали свисавшие кольчужные подшлемники. Одна партия остановилась в некотором отдалении от другой, и эту дистанцию они выдерживали постоянно, метая копья словно из-за барьера. Наконец один из них поразил противника, который упал и был унесен. Впрочем, если копье противника лишь задевало воина, он все равно выбывал из игры, хотя и получал под конец свою долю аплодисментов. Поединок закончился тремя против пятерых.

Потом последовали соревнования с пиками на лошадях — зрелище, никогда доселе мной не виденное, поскольку пиками поражалась двигающаяся мишень, которую на всем скаку тянула четверка лошадей. Ко всеобщему удивлению этот поединок выиграли воительницы принцесс, посрамив своих противников-мужчин.

Потом верховые воины начали сражаться на мечах, и здесь проигравшим считался упавший с седла. В этой игре фаворит принцессы, которого, как оказалось, звали Идвал, выказывал удивительную непобедимость, и тогда я понял, что скрывалось за его словами «определить победителей». Безусловно, именно он был героем праздника. Он выглядел как новый император старого римского поселения. И лошадь у него оказалась прекрасная, и больше всего восхищалась им будущая жена, принцесса Гвенора. В конце концов на поле остался он один.

Поединки заняли весь день, и под вечер Идвал галопом проскакал вокруг всей арены как триумфатор, остановился перед Гвенорой и протянул ей меч. Она благоговейно поцеловала его кончик, не стесняясь выказать свое восхищение и обожание.

— А теперь главное! — вдруг крикнул он прямо из середины поля. — Сегодня среди нас находится норманн, гость принцессы Гвинет, и я имею честь вызвать его на последний решающий поединок! Этот человек, — он указал на меня мечом, — утверждает, что норманны неуязвимы, как на небе, так и на земле, — так пришла пора ему доказать свое утверждение перед настоящими бретонцами!

Итак, вызов был сделан. И ко мне подошли, чтобы приготовить меня для битвы. На меня надели перчатки и кожаную куртку с железным нагрудником и железным оплечьем, потом — шлем, а в руки дали тяжелый овальный щит белого цвета, выточенный из цельного дерева с изображением красного дракона. Идвал тоже взял щит, но красный, с изображением двух вепрей. От шлема он отказался, демонстрируя свое превосходство. Это вызвало новую бурю восторга, знамена так и реяли в воздухе.

Я сел на поданную мне лошадь, прозвучала труба — и мы помчались друг на друга. Первой атаки я избежал совсем просто — лишь низко наклонившись в седле — и это совершенно поразило меня. На мгновение я подумал, что просто более проворен, чем мой противник, но когда сделал круг, он уже снова несся на меня, и мой щит поглотил первый удар его меча. Затем и я предпринял атаку, и теперь уже мой меч был ловко отклонен щитом Идвала. Мне казалось, что меч мой легок, как перышко. Однако мой удар оказался воистину никудышным. Впрочем, я уже говорил, что меч — не мое коронное оружие. Я всю жизнь тренировался только с военным топором, и учителем моим был не кто иной, как сам Морской Волк, Хладнокровный. «Бедный я, несчастный, — подумал я… — Как это противно. Проклятый фаворит выбрал меня как представителя всего моего народа, но сделал это нечестно, во всяком случае не вовремя».

В следующий момент Идвал снова обрушился на меня, и на этот раз мой щит мгновенно раскололся надвое. Казалось, само время замедлило свое течение. Как во сне, я слышал эхо его смеха и видел одобрительное выражение на лице Гвеноры и испуганное — Гвинет. Толпа взорвалась от восторга, хотя этого-то я в тот момент и не слышал. Я оглянулся, ибо, как мне казалось, пришла пора мне покинуть сей мир. Я едва успел покрепче ухватиться за рукоять и защититься мечом, как щитом. Таким образом мне удалось отразить еще один удар, но от силы удара противника собственный меч задел мне лицо и рассек бровь, отчего лицо залило кровью. Еще удар, еще — но я снова выстоял. Затем последовал очередной, гораздо более сильный удар, после которого я грохнулся с лошади. В глазах у меня потемнело, и я, как ни старался, не мог нашарить меча. И тогда Идвал наехал на меня конем. Он толкнул меня широкой грудью, окончательно опрокинул, и, упав, я почувствовал на своей руке тяжелое копыто, отчего рука хрустнула и сломалась. Очень просто, как сухая ветка в лесу. Боль была невыносимой, а Идвал уже приготовился для последней атаки. Но тут раздалось предупреждение герольда, что это не настоящий поединок, а турнир.