Орландо Паис Фильо - Энгус: первый воин

• Название: Энгус: первый воин
• Автор: Орландо Паис Фильо
• Издательство: Феникс
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 5-222-09721-8

«Энгус» — это масштабная историко-религиозная эпопея, в центре которой — борьба Добра и Зла. Она повествует об удивительных приключениях и подвигах представителей шотландского клана МакЛахланов, которые разворачиваются на фоне реальных исторических событий, раз и навсегда изменивших ход человеческой истории. Сага начинается в четвёртом веке с пророчества Кельтского Друида. В предсказании говорится о приходе Великого Зла, которое, завоевав всю планету, станет безжалостно править на Земле. Начнётся эра рабства, смерти и разрушения. Чтобы защитить мир от Зла, друиды создают могущественное оружие, наделённое магической силой, — меч, выкованный из гвоздей, вбитых в плоть Христа и покрытых его бессмертной кровью, меч, пропитанный волей Божьей. Этот меч передается из поколения в поколение в ожидании воина, достойного великой миссии. Воин и его клан должны стать не просто хранителями меча, но и воспитать в себе Семь Добродетелей, которые являются основой христианской религии. Только тогда меч проявит свою магическую силу в решающей битве со Злом.

---

— Как прискорбно слышать столь ужасную историю от столь гордой женщины, — вздохнул я.

В жизни я много раз наблюдал подобное со стороны, но еще никогда не слышал, как это выглядит с точки зрения самого раба, и печальная повесть крайне расстроила меня.

— Ужасной эту историю можно назвать в последнюю очередь. Для мерзостей северных собак нет слов и нет описаний. Мы с сестрой тогда, можно сказать, сошли с ума, и она до сих пор окончательно не оправилась от того потрясения. После долгой изнурительной дороги мы, наконец, остановились около каких-то римских развалин, где устроили привал. И тут я увидела, что в земле что-то блестит, и прямо руками выкопала копье и два длинных ножа. Копье было бы, конечно, слишком заметно, и я отдала Гвеноре один из ножей. Когда же мерзавец вскоре подошел к нам, мы набросились на него, несколько раз ранили, а потом, когда он упал, закололи до смерти. — Я был восхищен мужеством и смелостью, выказанными этими женщинами, ведь раньше я даже представить себе не мог, что Гвинет способна на такое! Я сказал ей об этом, но она, словно не слыша меня, продолжила свою историю. — Потом я подобрала его топор и разрубила гадину на четыре части.

— Неужели это было необходимо? — ахнул я.

— Для меня только это было гарантией, что он действительно мертв, а кроме того, надо было выместить весь гнев за те унижения, через которые он заставил нас с Гвенорой пройти. После этого мы забрали оружие и, поскольку охрана оказалась невелика, освободили остальных наших и напали на нее — и перебили всех. Король Родри, мой дядя, как раз преследовал крупные норманнские силы, шедшие впереди нас; он приготовил им засаду и разбил их наголову. Вернувшись, он обнаружил освобожденных рабов и сказал нам, своим племянницам по крови, что отныне мы становимся принцессами и хранительницами Гвента, а он займется остальной частью страны и постарается защитить ее от новых вторжений.

Только услышав историю принцессы Гвинет, я понял причину ненависти этих людей к норманнам.

Я посмотрел на девушку и увидел, что по ее щекам текут слезы и что ей больше всего на свете нужны сейчас простые поддержка и помощь. В первый раз в жизни я видел, как воин — а она, несомненно, была настоящим воином! — сдается под натиском горестных воспоминаний, перед памятью о том, когда он находился между жизнью и смертью. И я понял, что любые слова будут здесь излишни, а потому просто крепко обнял ее и нежно поцеловал. Мы долго не могли разъединить губ, и потом целовались еще и еще, и только тогда, в крепких объятиях друг друга, оба ощутили себя в безопасности. Нам казалось, что, пока мы вот так обнимаем друг друга, мир не может причинить нам никакого зла и никакая сила не способна разрушить замок, который мы начали строить в то мгновение, когда открыли друг другу сердца и души. Я держал в своих объятиях самую мужественную, самую великолепную женщину в мире.

Вскоре мы вернулись в Кайр Гвент. Было ясно, что в качестве возлюбленного Гвинет я вызову нескрываемую ревность, хотя бы в силу того, что я чужеземец. Но принцесса умела владеть своими подданными как полагается, и они молчали. Зато Гвенора, не стесняясь, выражала свое неодобрение и не хотела меня ни видеть, ни слышать, а Идвал, который так и не выместил свой гнев до конца, метал из глаз громы и молнии в мой адрес и, видимо, все мечтал о том последнем ударе, которого не успел мне нанести на арене Кайр Леона.

Прошла спокойная и мягкая осень, прошли холода, а потом ранняя весна расцветила все такими волшебными красками, каковых мне никогда не приходилось видывать у себя на родине. Жизнь казалась дыханием рая, который нежил лицо, и никогда еще я так ярко не чувствовал ее, как в ту весну. Рядом со мной была мужественная и любящая женщина. И, глядя на нее, я всегда вспоминал свою мать и еще тысячи молчаливых, но отважных женщин, которые по всему острову ждали страшного, смертельного нападения полчищ Айвара. Моя же миссия еще и не начиналась. И тогда я попросил Гвинет научить меня всему тому, чем она сама владела прекрасно. И принцесса показала мне, как правильно натягивать лук, как медленно поднимать его, зная, что каждое расстояние требует определенного наклона и силы натяжения тетивы. Все луки, объяснила мне Гвинет, должны делаться приблизительно равными по весу и размеру и, главное — из одной породы дерева, тогда ими легче манипулировать. Кроме этого, я научился у нее метать копье с такой точностью, каковой даже не ожидал от себя. Я же в свою очередь научил ее владеть боевым топором, что ей очень понравилось, несмотря на тяжесть норманнского топора. Мы проводили с принцессой такие волшебные ночи, что их одних будет довольно, чтобы оправдать всю мою жизнь. Мы наблюдали, как звезды счастливо улыбаются, видя наш нерушимый союз и нашу гармонию, сравнимую лишь с их путем по небесному своду.

Я оставался в Кайр Гвенте больше года, и если мои подсчеты правильны, то в ту зиму начала 871 года мне исполнился двадцать один год.

Но вот пришли неожиданные и страшные вести о новом чудовищном нападении норманнов. К нам вдруг прибыли разведчики с южных границ. Они были вне себя от ужаса и горя, и принцессы приняли их немедленно.

— Говори же, Мэлгвин! — приказала Гвинет, выпрямившись во весь рост, и я в очередной раз поразился ее подлинно королевской осанке.

— Король саксов Этельред и его брат Альфред столкнулись с датскими полчищами неподалеку от холмов Белой Лошади.

— Говори же нам все! — приказала Гвенора, пока Гвинет отдавала распоряжения отряду разведчиков, чтобы те проскользнули к Родри, великому королю, и передали ему страшные новости.

— Датчан было много, а боевой дух саксов слаб, но Этельред и Альфред настаивали на сражении во что бы то ни стало. Огромные отряды датчан вел сам Хальфдан Рагнарссон и с ним другой король по имени Багсак.

Кровь моя закипела, и голова закружилась. Даже простое упоминание имени моего врага привело меня в ярость, я не мог держать себя в руках. Я почувствовал, что дрожу с головы до ног.

— Датчане разделились на две армии: большая — с двумя королями, а меньшая — под командованием нескольких ярлов. Саксы сделали то же самое, одной армией командовал Этельред, другой — Альфред. Говорят, что последний даже не смог дождаться брата, который молился перед сражением, и ринулся на датчан как дикий медведь.

Я представил себе, какова же должна была быть сила веры этих королей, которые молятся даже перед сражением, и задумался о том, неужели все христианские правители имеют такую привычку, — или это особенность только короля саксов.

Измученным людям принесли по большой кружке эля, но они пили и говорили одновременно, вытирая рты грязными рукавами.

— Нападение Альфреда оказалось столь стремительным, что датчане даже не поверили в его серьезность… Потом подоспел и Этельред. Он видел, как его брат гонит норманнов, и решил поддержать атаку, но…

Может быть, он опоздал, потому что так глубоко погрузился в молитву, подумал я.

Рассказчик с трудом сделал еще глоток, словно глотал не жидкость, а целую сливу, и снова вытер рот рукавом.

— Но датчане ускользнули. Они не были разбиты! Их больше, гораздо больше нас, и позиция у них лучше, и пусть они убежали, но они невредимы и непременно предпримут новое нападение!

— Вспомни все в подробностях, Эйвин, — велела Гвинет. — И пошли письмо с двумя гонцами и четырьмя лошадьми к королю Родри. Вы расскажите ему все, что рассказали нам. И торопитесь!

И вот мир, царивший так недолго, снова рухнул. Все было сломано и поругано, и над нами вновь повис страшный меч войны… Море крови, горы трупов. Казалось, что теперь божественное провидение помогает лишь язычникам. Порой мне даже думалось, что ад насилия не кончится никогда. Но надо было двигаться вперед и начинать свое дело. Я был уверен, что как только Айвар и Хальфдан будут убиты, армия потеряет свой пыл, ярлы начнут драться из-за власти, все разобьются на небольшие и спорящие друг с другом отряды — и тогда…

Я с горечью и скорбью поведал Гвинет о своем предназначении. Я сказал ей, что таким образом отомщу и за те унижения, которые пришлось перенести ей с Гвенорой. Сказал и о том, что не могу допустить, чтобы они повторились еще раз, а потому, несмотря на нашу любовь, первым моим долгом является месть за отца. И это теперь не только дело моей чести, но и моей веры. Ведь сам Ненниус говорил мне, что, уничтожив убийц отца и тех, кто опоганил и истерзал всю Британию, я исполню закон справедливости, а не только насыщу собственную месть.

Поначалу принцесса не хотела меня и слушать, но потом согласилась, что, может быть, это действительно остановит страшную волну насилия, и потому стоит попробовать. Горе ее было неизбывно, но я пообещал ей, что обязательно вернусь.

— Душа моя принадлежит Богу, Гвинет, но сердце — только и навсегда тебе, — сказал я ей.