Петер Нойман - Черный марш. Воспоминания офицера СС. 1938-1945

• Название: Черный марш. Воспоминания офицера СС. 1938-1945
• Автор: Петер Нойман
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9524-5063-9

Шокирующий рассказ Петера Ноймана, бывшего офицера СС, – типичный образец истории о том, как молодой человек из скромной немецкой семьи, оболваненный гитлеровской пропагандой, становится убежденным нацистом. С оружием в руках новоиспеченный офицер СС уверенно зашагал по чужой земле с целью восстановить «справедливость» в отношении великого немецкого народа! С чудовищной откровенностью он описывает, как войска СС грабили население, проводили карательные операции, допросы и казни партизан, убийства мирных жителей. Уверенный в своей правоте, Нойман возмущается решимостью «проклятых» русских отвоевать свою землю и их нежеланием служить рейху. А когда Германия проиграла войну, Петер Нойман, так и не осознав преступности своего пути, сожалеет только об одном – что его не убили.

---

Баннфюрер взял короткую паузу. В установившейся вдруг ночной тишине шипение горящих факелов и шум раскачиваемых ветром верхушек деревьев звучали громко и впечатляли до глубины души.

– Оглянитесь вокруг себя, посмотрите на эти железные кресты, под которыми лежат ваши предки, – продолжил он. – Они погибли, чтобы вы могли видеть перед собой ясные горизонты, избавились от страха и очистились от темных миазмов, образовавшихся в трясине международной плутократии.

Гассер еще долго продолжал говорить, но я перестал слушать, потому что был совершенно потрясен и очарован этой неординарной и зловещей сценой. Из черного тумана поднимались с застывшими, эмалевыми улыбками солдаты в бисмарковских островерхих касках и гренадеры в стальных шлемах, сражавшиеся в Аргоне (очевидно, в Верденской «мясорубке» в 1916 г. – Ред.). Казалось, они благодарили нас за посещение кладбища, за то, что мы не забыли их жертвы.

Гассер закончил выступление словами:

– Товарищи! Мы должны поклясться следовать дорогой, которую наметили для нас усопшие герои нашей истории. Придет день, когда нам придется включиться в новую битву за освобождение, объединившись под красно-черным знаменем нашего фюрера. С этого самого момента мы должны держать себя в готовности! Хайль Гитлер!

Мы покинули кладбище и, распевая на марше песни, пошли вверх по дороге в ущелье.

Это был трудный подъем, под ногами перекатывались камни, но наши глотки швыряли в ночь слова Demütigen Befreiung («Освобождение покорных» Теодора Кеплера):

Что это за огромная тень
Поднимает зловещую руку,
Чтобы мучить наших жестоко угнетаемых братьев?
Это ты – враг гордой Германии.

Вскоре мы увидели, как на нас надвигаются сотни огней.

Мы прибыли на вершину перевала Ахенпас (940 метров) в то самое время, что и австрийский гитлерюгенд.

Мы приветствовали своих австрийских товарищей, высоко подняв горящие факелы.

Глава 4 НАПОЛА

Осень 1938 года. Я вернулся на несколько дней в Виттенберге.

Отца еще не выпустили. Месяц назад его перевели в тюрьму Нойбранденбурга. В этом городе он жил в то время, когда совершил поступки, за которые его осудили.

Я подал заявление директору Национал-политической академии (НАПОЛА) с просьбой о зачислении, когда наступит очередной учебный год. Около двадцати учащихся нашей центральной школы поступили так же.

У меня не было желания стать партийным чиновником. Меня интересовала интересная работа, и при небольшой удаче можно было надеяться стать ортсгруппенлайтером (руководитель местной группы) или, возможно, даже крайсляйтером (районный руководитель).

Мне удалось уговорить Карла и Франца. Они тоже отправили в Берлин заявления с просьбами о приеме в одно время со мной.

Михаэль, однако, решил еще подумать.

НАПОЛА начала действовать только с января 1934 года. Ее цель – воспитание и обучение людей, призванных занять высокие посты в партии, или их подготовка для службы в полувоенных формированиях СА и СС.

Дома стало еще хуже, чем тогда, когда арестовали отца. У меня было желание покинуть его как можно скорее.

Мама плакала весь день напролет. Нас постоянно навещали соседи с утешениями и сочувствием. Это для меня было уже слишком.

Что касается Клауса, то он становился все более несносным. Я не могу его вывести куда-нибудь без того, чтобы он не отличился своим эксцентричным поведением или не цеплялся к людям на предмет выяснения их еврейских корней.

Он называл это беглым расовым просмотром.

Этой теме в его школе посвящен целый курс. Здесь имеет значение форма лица, глаз, зубов, волос, пигментация кожи, стиль одежды, походка, манера разговаривать и так далее.

В случае с женщинами рекомендовано следить за тем, как они держатся, замечать признаки ранней полноты их бедер.

Мой младший брат не поколеблется оскорбить человека, который сочтет его поведение предосудительным.

Вчера, в булочной на Марктплац, он долго наблюдал за тучной фрау, поглощавшей пирожное, пока та не спросила напрямик:

– Молодой человек, может, вы скажете мне, сколько еще вы будете продолжать пялить на меня глаза?

Возмущенный такой дерзостью, он взглянул на нее с высоты своего роста в сто тридцать сантиметров и резко ответил:

– Я выполняю, фрау, возложенную на меня миссию, которая заключается в том, чтобы повсюду разоблачать врагов нашего народа, где бы и когда бы они ни таились.

Что вы об этом скажете?

Мне пришлось промямлить оправдания об отсутствии у брата дисциплины, плохом воспитании и т. д. Дав ему затрещину, я вытащил из булочной своего маленького сыщика, и мы пошли домой.

Эта женщина, жадно поедавшая пирожное, – враг народа!

В самом деле, Клаус явно переусердствовал.

В письме из Берлина мне сообщили, что я принят в НАПОЛА Гольштейна благодаря моему диплому и рекомендациям.

Карл и Франц тоже приняты. Значит, поедем туда, видимо, вместе.

Мы должны явиться в город Плён в Шлезвиг-Гольштейне не позже 6 октября.

На подготовку остается только три дня. Но возбуждение в связи с предстоящим отъездом и прежде всего перспектива обучаться в партийном учебном заведении окрыляют нас.

Вскоре наш багаж готов к отправке.

Последние формальности, наставления – и наш поезд отбывает.

Мы машем на прощание Виттенберге и, отойдя от окна вагона, начинаем петь песни коричневорубашечников, подобно героям пивного путча.

2 ноября. НАПОЛА в Плёне представляет собой старые казармы для унтер-офицеров, использующиеся для новых целей. Они мрачны, холодны и неприятны.

Учебное заведение похоже на унылый сельский пейзаж, холодный и меланхоличный.

Над болотами и каналами с воем дуют бесконечно штормовые ветры, несущиеся издалека. Местные крестьяне молчаливы и подозрительны. При встрече они обходят нас, словно прокаженных.

Странный народ. Странный край…

Нам выдали форму НАПОЛА: палевые рубашки, темносерые брюки и повязки со свастикой.

Не знаю, для какой цели, но мы должны носить штыкнож, который элегантно свисает сбоку и качается в ритм ходьбе.

Вчера нас подвергли тщательному медицинскому осмотру, вскоре после которого последовал интеллектуальный тест.

Затем нам пришлось бегать стометровку, показывать свое мастерство в прыжках в длину и высоту, в поднятии штанги. В зависимости от достижений нас направляют в многочисленные спортивные группы, которые играют в Плёне важную роль.

Расовую теорию преподает один седобородый старик, для которого богом является Хьюстон Чемберлен (Хьюстон Стюарт Чемберлен (1855–1927) – английский писатель, эмигрировавший в Германию в начале XX в., явился одним из родоначальников национал-социализма. Гитлер восхищался им и не скрывал того факта, что Чемберлен наряду с Розенбергом воодушевил его на написание «Майн кампф». Чемберлен написал «Основы XIX столетия». Эта крайне расистская книга была весьма популярна в Германии при нацистах. – Ред.).

Он входит с бородой, колышущейся ветром, с мрачным выражением лица и чрезвычайно важным видом. Быстро проходит к своему столу, взбирается на невысокую платформу и, наконец, поворачивается к нам лицом.

– Доброе утро, господа! Я пришел сюда не для того, чтобы читать лекцию или произносить приветственную речь, что, без сомнения, другие уже делали.

Он внимательно вглядывается в наши лица.

– Сегодня, чтобы нам ближе познакомиться, надо начать с краткого изложения основ расовой борьбы в нашей стране, в частности антиеврейской борьбы.

Перед тем как продолжить, он принял угрожающую позу.

– Существуют люди, которые воображают, будто наша ненависть к евреям не имеет реальных оснований и является просто продуктом неразумной озлобленности или обветшалого милитаризма.

Седобородый (его звали Юлиус Макнер, и я должен был запомнить это) громко смеется и басит:

– Безмерный кретинизм! Вредный миф, изобретенный пропагандой прогнивших либо капиталистических стран для их населения, доведенного до животного состояния. Эти страны, обвиняющие нас в противоестественном, бесчеловечном расизме, забывают лишь один факт: не мы начали борьбу против израэлитов. Ортодоксальное еврейство преследовалось в течение ряда эпох. Еврей считался врагом Римской империи. В нем видели врага в Древней Греции, в Египте фараонов, в Вавилоне.

Макнер вдруг сходит с платформы и начинает ходить между скамьями.

– Возможно, полагают, что мы, немцы, первый народ, который озаботился чистотой собственной расы. Кто был тем, который заявлял, что кровь предков не должна быть испорченной ни при каких обстоятельствах в целях предотвращения деградации расы? Разве мы? Это были сами евреи.

Он ходит взад и вперед, чуть наклонившись, сцепив руки за спиной.

– Прочитайте «Протоколы сионских мудрецов». Говорят, что это фальшивка! (По другим данным (свидетельства монархиста и лидера черносотенцев Н.Е. Маркова (1866–1945) и др.), «Протоколы» были добыты агентом русской тайной полиции – изъяты в 1897 г. во время I конгресса сионистов в Базеле (Швейцария) из портфеля вождя сионистов Теодора Герцля. – Ред.) Какое это имеет значение? Идея, заложенная в них, отнюдь не поддельная. Постоянное притворство, дар вездесущности, которым евреи явно обладают, влияние на общественную жизнь, плодовитость, столь характерная для них, – все это оружие и отравляющие средства евреев.