Евгений Габуния - На исходе ночи

• Название: На исходе ночи
• Автор: Евгений Габуния
• Издательство: Литература артистикэ
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1987

Заглавная повесть книги посвящена борьбе сотрудников органов госбезопасности с уголовно-политическими антисоветскими бандами, действовавшими в Молдавии в первые послевоенные годы. В своей работе автор использовал материалы из архива КГБ МССР, а также беседы с чекистами — непосредственными участниками событий.

Повести «Когда цепь замыкается» и «Ангел пустыни», а также рассказ «Талон к врачу» посвящены ответственной, полной опасности деятельности работников милиции. Обе повести отмечены дипломами на Всесоюзных литературных конкурсах MBД СССР и Союза писателей СССР.

Свои впечатления от поездок со Англии и Испании Евг. Габуния отразил в путевых заметках.

---

Обедали они всегда в одной и той же столовой в пяти минутах ходьбы от прокуратуры. Кормили здесь неважно, зато народу было совсем немного. Аурел молча поглощал дежурные котлеты, Балтага же, по своему обыкновению, ворчал. Аурел крепился долго, до самого теплого и жидкого, напоминающего чай, компота. Наконец, не выдержал:

— Слушай, Балтага, я тебе утром дал хороший совет: женись, дорогой, супруга вкуснее приготовит… Если повезет, конечно, — не без ехидства добавил он. — А мне аппетита не порти.

Николай обидчиво помолчал, быстро допил компот и сухо ответил:

— Благодарю за совет. Я подумаю…

После душной, пропахшей кухонными ароматами столовой на улице, несмотря на жару, дышалось легко. Аурел вытащил из кармана безрукавки пачку «Дойны», с удовольствием закурил, искоса взглянул на товарища и улыбнулся. Улыбнулся и отходчивый Балтага. Немного погуляв, они поднялись по мраморной лестнице к себе на второй этаж. Возле обитой черным дерматином двери их кабинета стоял полный мужчина. Несмотря на жару, он был одет в дорогой коричневый костюм, толстую шею стягивал галстук, завязанный крупным узлом. Увидев следователей, мужчина заискивающе улыбнулся и робко спросил, кто из них Балтага. Улыбка была вымученной, жилкой. Аурел разглядел капельки пота на лбу посетителя. Балтага пригласил его в кабинет.

Аурел занялся своими делами, но невольно кое-что слышал из допроса, который вел за соседним столом Балтага. Насколько он мог понять, речь шла о взятке, которую получил этот, такой респектабельный внешне человек. «Никогда бы о таком не подумал…»

Следователям полагалось бы сидеть в отдельных кабинетах, чтобы не мешать друг другу, да и вызванные для допроса люди держатся наедине раскованнее. Однако из-за тесноты помещения с этим неудобством приходилось мириться. Впрочем, Аурел и Николай были даже рады этому обстоятельству. Вдвоем как-то веселее, всегда можно перекинуться словечком, обменяться новостями, да и посоветоваться. Вот и на этот раз, едва посетитель, неслышно притворив за собой тяжелую дверь, удалился, Балтага сказал, обращаясь скорее к самому себе, чем к приятелю:

— Черт-те что делают. И чего надо — не пойму, хоть убей! Доцент, математик, ученый человек, докторскую, говорит, пишет, и на тебе — взял у одной колхозницы, своей бывшей односельчанки, триста рублей. Пообещал дочь в институт устроить. Женщина поверила, дала: для нее он городской человек, а значит, большой начальник. Этот «начальник» сказал ей: «Если поступит — деньги мои, если нет — возвращаю». Расчет простой: скорее всего девчонка сдаст экзамены и поступит без всякой помощи. Тогда денежки в кармане. А она возьми и как назло провались. Мать потребовала деньги обратно, а он не отдает, говорит — потратил. Не миновать ему суда, — в сердцах закончил Балтага.

Он с минуту помолчал и тихо произнес:

— Знаешь, Аурел, я иногда теряю веру в человечество. Мне кажется, что все люди жулики. Это, наверное, очень плохо, да?

— Чего уж хорошего. С такими мыслями, братец, нам в прокуратуре делать нечего. Надо писать заявление… Немедленно.

Аурел сказал «нам» не случайно. Подобные мысли не раз посещали и его, однако он прогонял их, стараясь на время забыть о делах.

…Рабочий день приближался к концу. Обычный, ничем не отличающийся от многих таких же дней, проведенных в тесноватом кабинете. Кауш взглянул на часы: стрелки приближались к шести. И почему родилась эта поговорка: понедельник — день тяжелый? Не иначе, как лодыри да выпивохи ее придумали. Неохота им идти на работу после воскресной выпивки, с похмелья, вот и говорят — тяжелый день.

Зазвонил телефон. Кауш, уже собравшийся домой, нехотя снял трубку.

— Докладывает дежурный по райотделу внутренних дел лейтенант Мошняга. Только что получена телефонограмма от участкового инспектора в селе Покровка. Обнаружен труп девочки Зоммер Розы. Проживает… проживала, — поправился лейтенант, — с родителями в этом селе.

Дежурный говорил коротко, деловито, но в его совсем еще мальчишеском голосе следователь уловил некоторое смятение. Вероятно, впервые приходилось докладывать о подобном происшествии. Кауш несколько секунд помолчал, обдумывал услышанное. Покровка относилась к его участку. Спросил:

— Кто от вас выезжает на место происшествия?

— Сейчас узнаю, товарищ следователь!

Каушу было слышно, как лейтенант с кем-то говорил по внутреннему телефону.

— Старший лейтенант Сидоренко.

— Передайте, чтобы заехал за мной, а то наша машина на ремонте.

Федора Сидоренко, инспектора уголовного розыска, он знал хорошо: не раз приходилось работать вместе. Каушу нравился этот грамотный, инициативный, дисциплинированный рабочий парень. Федор как бы воплощал в себе лучшие черты пополнения, пришедшего в милицию за последние годы.

Родом он был с Украины, из соседнего с Заднестровском района. Учился в школе, потом окончил курсы трактористов, работал в колхозе. Пришло время — призвали в армию. Честно отслужил сын фронтовика положенный срок. Вернувшись в родные края, устроился на завод «Литмаш», здесь же, в Заднестровске. Сколько ни уговаривал отец, да и председатель, вернуться в колхоз, решения своего не изменил. «Хочу, — отвечал, — влиться в ряды рабочего класса. Что тут плохого?»

Стал токарем, получил пятый разряд. Так бы и шла его новая жизнь, если бы не одно событие. Как-то на заводском комсомольском собрании обсуждали вопрос о порядках в заводском общежитии. Говорили без обиняков, по-рабочему, о тех, кто пьянствует, хулиганит… Острый разговор вышел за рамки повестки дня. Говорили, что на городских улицах много развелось хулиганов, особенно возле кинотеатра «Космос». Досталось и милиции. Федор тоже выступил, поделился своими соображениями на этот счет. И вот тут-то взявший за ним слово молодой лейтенант, участковый инспектор, возьми да и скажи: такие ребята, как Сидоренко, нам вот как нужны в милиции. Если собрание рекомендует его в органы — с радостью примем. Предложение понравилось. Пока растерявшийся от такого поворота Федор собирался с мыслями для отвода своей кандидатуры, собрание уже единодушно проголосовало за него. Хотя и недолго трудился он на заводе, но, видно, успели его узнать.

Так Федор Сидоренко попал в органы милиции. И не рядовым милиционером, как он вначале подумал, а офицером. Послали его сначала в школу милиции. После ее окончания он и работает уже третий год в отделении уголовного розыска райотдела.

Пока машина везла старшего лейтенанта Сидоренко к особняку на тенистой улице, следователь Кауш торопливо собирался на выезд. Он спрятал в сейф папку с делом и взял оттуда фотокамеру «Зенит» — этот старый верный спутник еще ни разу не подвел его. Проверил, заряжена ли камера. Пленка оказалась на месте. Порывшись в ящике стола, извлек из его недр лупу, блокнот, бланки допросов, ручку, уложил все это в портфель. Успел даже доложить о происшествии прокурору.

Сидоренко прибыл скоро. Желтый газик, слегка подрагивая, резво покатил по булыжной мостовой. Вскоре мостовую сменило асфальтовое шоссе, и машина пошла ровнее. До Покровки недалеко. Это село фактически давно стало пригородом Заднестровска. Многие ее жители работали в городе, хотя большинство — в колхозе и совхозе. Совхоз-техникум, носящий имя прославленного героя гражданской войны, был хорошо известен не только в районе и республике, но и во всей стране. Именно здесь родилась новая форма объединения производства с обучением и привычное слово «совхоз» дополнилось словом «техникум».

Кауш взглянул на сидящего рядом старшего лейтенанта. На его молодом, почти мальчишеском, лице застыло выражение ожидания.

«Волнуется парень», — отметил Аурел… — Оно и понятно, дело серьезное». Он спросил: — Кто сообщил о происшествии?

— Участковый, лейтенант Поята. Девочка исчезла из дома неделю назад, в прошлый понедельник. Искали всюду, но не нашли. — Помолчав, Сидоренко добавил: — Вроде бы фамилия знакомая… Зоммер… Зоммер… Был у нас на «Литмаше» один сварщик с такой фамилией, настоящий мастер, ювелирно, можно сказать, работал. Самые сложные задания ему поручали. Неужели его дочка?

— Это мы скоро узнаем.

Газик, свернув с асфальтового шоссе на проселок и, сбавив ход, уже въезжал в село. Сидоренко спросил у конопатого мальчишки лет десяти, как проехать на Лиманную. Мальчишка принялся долго, путано объяснять, энергично жестикулируя. Старший лейтенант посадил его рядом с шофером, чтобы он указывал дорогу. Мальчишка мгновенно стал серьезным от такого важного задания. Он беспрестанно вертелся, пытался высунуть из окна голову в надежде, что его заметит кто-нибудь из друзей.

Миновав несколько пыльных и узких улиц, водитель вывел наконец машину на Лиманную. Кауш с любопытством взглянул в оконце и увидел довольно высокую мрачную стену. По другую сторону улицы вереницей выстроились аккуратные домики. Они чем-то неуловимо отличались от обычных строений в молдавских селах. Мальчишка пояснил: