Мариан Фредрикссон - Книга Каина

• Название: Книга Каина
• Автор: Мариан Фредрикссон
• Издательство: Амфора. ТИД Амфора
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-94278-946-0

Роман известной шведской писательницы Мариан Фредрикссон, продолжение «Книги Евы», вдыхает новую жизнь в библейских героев, чтобы поведать о ловушках, подстерегающих человека на пути взросления, о поисках любви и Бога, о вине и воздаянии. Это История человека, сгибающегося под бременем тяжкой вины, которой не избыть.

Автор говорит, что писала о первой семье. Даже скорее не о первой семье, а о людях из «приграничной» зоны между различными культурами. Ее увлекало желание познать ребенка и то, что происходит с ним при переходе из одной фазы развития в другую – что он приобретает и что теряет.

Мета на лбу у Каина, а в сердце его печаль, ибо убил Каин брата своего. Воссядет Каин на царский престол и будет править во славе, но в самый день торжества прошлое настигнет его.

---

Аня была убеждена, что Каин должен выбрать невесту из дочерей вождя, и это злило остальных женщин, тоже имевших дочек на выданье. Спор вышел горячим и злым.

– Да, конечно, это утешило бы тебя, не имеющую сына.

Предположения строились давно, с того дня, как Эмер рассказал о своем разговоре и о том, как сам предложил сыну Адама выбрать себе жену у него. Однако никто не предполагал, что выбор падет на нее, самую младшую и самую незначительную, мягкую и хрупкую девочку с оливковой кожей, которая всегда держалась в тени своих сестер.

Но уже на следующий день после торжественной встречи всем стало ясно, что Каин выбрал Лету – к неудовольствию Эмера и негодованию старших сестер. В коротком разговоре Эмер попытался склонить гостя в пользу самой старшей, но предложение было отклонено без слов, всего лишь движением головы, ясно говорившим: «Лета, иначе ничего не будет».

Лета все еще ощущала торжество, выпавшее ей в тот день, триумф, неслыханную радость быть избранницей.

Позже, много позже, пришел страх, что она не подойдет, что все это ошибка, но лишь мелькнул тенью и исчез.

Это было чудо. Еще и сегодня она питается им и черпает из него силы.

Да, еще и сегодня, когда она, забившись в глубь пещеры, выла, как неразумное дитя, это воспоминание помогало ей. Она выпрямила спину, высоко подняла голову и отправилась наверх, к Еве с детьми.

Еве тоже тяжело было сегодня, заметила Лета. И все же свекровь спросила о ребенке, со знанием дела ощупала ее большой живот.

– Кажется, все хорошо, ребенок правильно лег, готовясь родиться.

Но что-то недосказанное сквозило между женщинами.

Ева угадала вопрос в глазах девочки и сказала:

– Я видела очень тяжелый сон.

И все.

И как много раз прежде, Лета долго раздумывала над тем, что здесь, наверху, люди так одиноки, каждый сам по себе. Они, конечно, заботились друг о друге гораздо больше, чем на стойбище. Но по-настоящему не были вместе.

Они будто даже лелеяли эту рознь между собой, думалось Лете. Будто каждый из них должен выделяться, быть особенным.

И это воспитывалось сызмальства. С удивлением наблюдала Лета за тем, как они пестовали в своих детях это свойство – быть особенным. «Сиф – редкий выдумщик», – говорили они и одобрительно улыбались каждый раз, когда мальчик затевал что-нибудь новенькое. И он постепенно становился таким, как они хотели.

Непонятней было с Нореей, младенцем в корзинке. «Она ведь еще никто, – думала Лета, – и все же они решили, будто Норея такая же своевольная и сильная, как Ева».

– Она будет такой же красивой, как ее мать, – изрек Адам.

И Лета удивилась: девочка была ничем не симпатичнее других малышей.

В это утро Лета впервые задумалась о том, что они могли говорить когда-то о Каине, какой образ ваяли из него, когда он еще лежал в колыбели.

Увы, она не могла себе этого представить.

Глава пятая

Солнце в этот день стояло на небе неподвижно. «Наконец-то нынешней весной после дождей и ветров настало приятное тепло», – подумала Ева. Женщин вновь разделила преграда молчания, даже дети не могли ее сломать. Даже Сиф с его живостью, забавами и вопросами.

Ева отвечала ему рассеянно. Лета не отвечала вообще. «Разве ты не слышишь?» Да, она слышала, но как-то издалека.

Лета целиком ушла в себя, в свое тело, к тому чуду, что уже почти оформилось в ней.

Адам вернулся с пастбища, женщины нехотя подали ему еду, на сей раз обе благодарные за его тяжелое молчание. Уходя, Каин взял с собой пищу, предупредив, что не придет к обеду, хотя работал он не так уж далеко – время от времени они слышали удары его топора, взрывавшие тишину.

«Ну и ладно», – думала Ева, не готовая встретиться с ним, пока не разберется с ночным сном, который ее взволновал.

«Ну и ладно», – думала Лета, не желавшая, чтобы кто-то мешал ее погружению в себя, не желавшая волноваться из-за недовольства в его темных глазах, не желавшая сгорать от стыда за собственную неполноценность.

Адам, пока ел, немного отдохнул, а потом вернулся на пастбище, прихватив, как обычно, с собою Сифа на вторую половину дня. Норея, тоже напитавшаяся, теперь играла на овчине, греясь на солнышке. Но недолго – день для нее излишне затянулся, она устала и заснула.

Солнце по-прежнему неподвижно стояло на небе; оно лишь чуть-чуть сдвинулось к западу, когда Лета вдруг почувствовала дурноту, явственно ощутив, что съеденные ею хлеб и овечий сыр подкатили к горлу, будто уже не нужны были мальчику, сидевшему в ней.

Они мешали ему собираться с силами. Лета отправилась к выходу – освободилась от ненужного. Ее смуглая кожа побледнела. Вернувшись, она тщательно умылась и выпила немного воды, которую предложила Ева.

Сказала:

– Я устала, попробую немного поспать.

И только тогда Ева поняла: больше нет времени молчать, мучаясь в раздумьях. Ей и этой девочке предстоят сутки великих свершений. Беспокойство взорвалось в ней.

С этого мгновения солнце больше не стояло неподвижно – так показалось Еве. Наоборот, оно с сумасшедшей скоростью понеслось навстречу вечеру.

Она внесла спящую малышку в пещеру и уложила ее в колыбель. Посидела немного, обдумывая предстоявшие хлопоты. Понадобится целый котел воды, чистые куски холста, хороший и ровный огонь, острейший кремниевый нож, валериана, если все слишком затянется.

Девочка рожает впервые, к тому же она слишком молода.

Времени уйдет много.

Как назло, Адам ушел. Может, ему следовало бы позвать Каина?

Она ненадолго отлучилась в соседнюю пещеру. Лета спала спокойно, розовощекая, как дитя.

Ева тихонько укрыла ее одеялом – внутри было прохладно. Быть может, она ошиблась, быть может, еще не время?

Кстати, есть ли повод беспокоиться? Лета не раз и не два наблюдала, как рожают, спокойно и уверенно помогала Еве в те трудные дни, когда появилась на свет Норея.

«Но одно дело помогать при родах, а другое – рожать самой», – подумала Ева. Лета не могла знать, что чувствует роженица.

И все же девочка сама не беспокоится.

Она полна уверенности.

Она спокойно ушла в себя, собралась с силами.

Здесь нет поводов для страха.

И все же Ева боялась.

В следующее мгновение Ева уже знала, кто был тот ребенок, которого Каин протянул ей во сне. Нет, не Норею, как она посчитала.

И не ребенка, который должен родиться сейчас.

Нет, себя самого, грудного, таким, каким он был давным-давно. Его-то Ева и не узнала.

– Сны – сумасшествие, только слабоумные прислушиваются к снам, – громко сказала Ева, пытаясь стряхнуть с себя отчаяние.

Был вечер, и ужин на столе. Адам вернулся с Сифом, пришел наконец и Каин. Ева протянула ему миску с соленой рыбой, вареными овощами и, избегая его взгляда, сказала:

– Лета спит, и мне кажется, что так лучше всего. Ее пора приближается.

И в этот миг на Каина налетел ветер, странный ветер откуда-то издалека. Он ворвался в уши, заполнив их воем, шумом листвы, а сердце наполнил тоской и печалью. Каин почему-то узнал его и невольно бросил взгляд на кроны яблоневых деревьев.

Но не было еще никакой листвы, которую мог бы трепать воющий ветер: на деревьях только-только набухли почки.

И было тихо, ни одна ветка не шевелилась, как бывало в сумерках, когда на мир опускается мрак.

Но он отчетливо слышал ветер.

– И все же она должна что-нибудь съесть, – услышал он свой голос.

Ева кивнула, раскрошила хлеб, согрела молока, приправив его мятой и подсластив медом. Такую еду она обычно готовила детям в трудные дни, когда требовалось утешение.

Каин взял дымящуюся чашу и пошел к жене. Осторожно разбудил ее.

Когда пар от сладко-горячего молока добрался до Леты, ей вновь стало плохо. Резко ударила она по ложке в руке Каина, закричала:

– Ева, позови Еву!

Каин услышал, как ветер усилился, завыл жалостней. Пробегая через двор за матерью, он успел подумать: «Я ведь знаю его, я знаю, откуда он?»

Ева, услышав крик, встретила его на полпути и вскоре была уже у Леты, сильная и спокойная:

– Хорошо, девочка, все началось, все будет хорошо.

Какое-то время спокойствия Евы хватало на всех. Каин слепо слушался ее, принес воду, развел огонь в очаге, нашел холстину, сотканную Летой. Ветер все еще выл в нем, но уже спокойнее, менее грозно.

Адама выгнали к детям, и он ушел с немалым облегчением.

Потом случилось то, чего никто из них не мог предвидеть. Лета возопила, как дикий зверь, пытаясь освободиться от боли силой крика, почти нечеловеческого.

Схватки были частыми, назойливо частыми. Крики переполнили жилье, ударили через озеро, эхом отозвались в горах на севере. Они выматывали людей, слышавших их, наполняли дремучим ужасом. Лета была невменяема, и всех охватило безумие.

В густеющем мраке перед входом в пещеру сидел Каин и прислушивался к ветру, что бушевал в нем. Иногда внутри возникал тонкий звук, подобный голосу флейты, на которой обычно играл певец на стойбище. Но стоило налететь крику, как звук ломался, смолкал, и в Каине били барабаны, ужас от сознания того, что он теряет власть над собой и своими желаниями. Он был во власти ветра, его жертва.