Юрий Томин - Витька Мураш - победитель всех

• Название: Витька Мураш - победитель всех
• Автор: Юрий Томин
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1981

В поселке, расположенном на берегу моря, живут и учатся ребята. Жизнь у них скучновата… После прихода в школу нового директора становится очевидно, что дел великое множество. А главное из них — постройка своего школьного флота.

---

Отец сказал, улыбаясь:

— Вот так, Витек, жизнь, оказывается, на месте не стоит, идет все-таки…

Я молчу, жду, когда меня поведут к сараю.

— Еще один работник в нашей семье появился, — сказал отец.

Мне опять стало неловко, и я говорю:

— Я еще не работник.

— Ничего, — успокоил меня отец, — придет и твое время.

— Да ты не тяни, — сказала мать, — говори толком.

— А чего тут тянуть? Поздравляй, Витек, Людмилу Васильевну…

Людка вскочила и прошлась по комнате, виляя задом, словно артистка. А сама вся сияет. Подошла ко мне и говорит:

— Можешь меня поцеловать, я разрешаю.

Я стою, голова у меня словно котел, а в этом котле будто каша ворочается — ничего не соображаю. Вижу только, что на ногах у Людки новые сапожки.

— Совсем задурили парня, — сказала мать. — Ничего в простоте объяснить не могут. Назначение она получила, будет работать в нашей столовой. А могли бы к черту на рога услать.

— Не то говоришь, мать, не то, — сказал отец. — Дело в том, что человек на ноги стал. Это как второе рождение. Понял, Витек, какой день сегодня у нас?

А я стою и чувствую, что сейчас разревусь. Не ревел ведь никогда, разве в детстве только, да и то не помню. Но тут стало мне так обидно, что пришлось всю свою силу воли истратить, чтобы не зареветь. Не из-за них, из-за себя, из-за того, что я такой дурак и вообразил, будто все только обо мне и думают. Но они не поняли, что у меня сейчас в голове. Ждут, что я скажу. А мне говорить нечего.

— А ты почему такой невеселый сегодня? — спрашивает отец.

Нет, все-таки сила воли у меня есть. Я себя сдержал и говорю совершенно спокойно:

— А чего мне радоваться? Кончила она курсы, а теперь поступила на работу — все нормально.

Отец будто даже обиделся:

— Никак не пойму, что вы за народ! И что это за слово такое — «нормально»? У вас всегда все нормально! Заболел — нормально; выздоровел — нормально; помер — тоже нормально. Поступи хоть раз ненормально — поздравь сестру.

— Поздравляю, — сказал я.

— Ну и ладно… — Отец вздохнул. — Ты, наверное, есть хочешь?

— Не хочу.

— Жаль, жаль. — Лицо у отца стало жутко хитрое. Он мне подмигнул. — А мы тут было собрались… В Приморск поедем, в ресторане будем обедать.

Мать тоже вздохнула, но лицо у нее было довольное.

— Выдумал тоже с этим рестораном… Давайте я вам пирог спеку, не хуже будет, чем в ресторане. Чего там хорошего?

— А ты была в нем когда?

— А хоть бы и не была.

— Вот и пойдем. Не все молодежи по ресторанам ходить. Мы с тобой тоже еще не старые.

— К шести мы как раз успеем, — сказала Людка. — Там в шесть часов музыка начинается.

— А ты откуда знаешь? — спросила мать.

— Они все знают, — сказал отец. — Ну, как, Витек, теперь аппетит есть?

— Я не пойду.

— В ресторан?! — изумился отец.

— В ресторан.

— Почему?

— У нас сегодня собрание.

— Какое собрание?

— Такое. У нас сегодня учебный год закончился.

— Вот елки-моталки, — огорчился отец. — А мы на радостях совсем про тебя забыли.

И тут мне снова захотелось реветь, потому что отец сказал как раз то, о чем я в эту минуту думал. Но и на этот раз я сдержался. Я сунул руку в карман и ущипнул себя за ногу. Мне стало больно, и это помогло.

— Какие отметки-то? — спросила мать.

— Нормальные.

— Тройки есть?

— Нет.

— Витек у нас молодец, — сказал отец. — Обещал — сделал. Ну-ка выйдем, Витек, во двор.

Вышли мы из дома. Отец сел на ступеньку крыльца, закурил. Вид у него был виноватый.

— Ты вот что… — сказал отец. — Ты не очень… Людмила — она постарше тебя… Гляди, скоро замуж выйдет. Знаешь ведь, как теперь молодежь женится: раз, два — и в дамках. И наплюй ты на эти сапожки. Они ей сейчас вот как нужны! У других есть, а она их не хуже. А мы с тобой два мужика и сами знаем, что нам нужно. Обещания своего я не забыл. Тем более что ты свое слово сдержал, а я нет. Но ты, Витек, пойми: мать я в принципе уговорил, но ведь не можем мы пополам разорваться. Ты, конечно, можешь сказать: денег, мол, нет, а сами в ресторан наметились. Так вот, если хочешь знать, то вина я больше не пью. Разве что сегодня, в последний раз. Пускай будет у нас общий праздник. Мать тоже не грех немного побаловать, не все ей у плиты париться. Понял ты меня?

Я его понял. Я видел, что он переживает из-за того, что не сдержал своего слова. А вот меня отец вовсе не понял. Наплевать мне было тогда на мопед. Я обиделся, что они про меня забыли, даже не вспомнили, что у меня сегодня последний день занятий. А от того, что отец начал оправдываться, мне стало обидно и за него тоже. Он так меня уговаривал, будто боялся, что я помру, если мне не купят мопеда.

— А хочешь — не пойдем в ресторан, посидим дома. Дома тоже неплохо.

Но я видел, что ему жутко хочется отвести нас всех в ресторан. Такое было у него настроение — хотелось ему, чтобы всем кругом было хорошо.

— Я не могу, а вы идите, — сказал я.

— Хочешь, я поговорю с Иваном Сергеевичем? Отпустит он тебя.

— Не надо. Очень важное собрание, — сказал я и в третий раз чуть не заревел, потому что собрание я придумал.

Когда они уехали в Приморск, я долго ходил по пустому дому.

Я думал, почему у всех все получается просто, а у меня все время какие-то неприятности.

У Батона, например, отметки в сто раз хуже моих; отец его, дядя Костя, перед Батоном не извиняется — он его просто лупит. А неприятностей у Батона нет. Отряхнется от дяди Костиной трепки и снова ходит веселый.

А Колька, например, говорит в десять раз меньше меня, но слушают его в десять раз лучше. Со мной все время спорят или обижаются.

Дома было тихо и скучно. Мне хотелось, чтобы зашел кто-нибудь — Колька или хоть Батон. Но никто не приходил. Тогда я снова обиделся и решил: даже если придут, никого не пущу.

Я запер дверь на ключ и стал ждать, когда постучат. Так прошло еще часа два. Никто не стучал.

Тогда я лег на кровать и заревел.

НЕТ, ЭТО НЕ РЫБАЛКА!

Колька зашел за мной рано утром, когда у нас все еще спали. Он постучал в окно. Я вылез.

— Мураш, — сказал Колька, — я вчера никак не мог. Мы с отцом квартиру обклеивали. Идем быстрее, ребята уже на берегу. В руках у Кольки были весла, удочка и банка с червями.

— Ты вчера не мог, а я сегодня не могу.

— Не пускают?

— Буду я их спрашивать… — сказал я.

— Тогда непонятно.

— Тебе много чего непонятно!

— Не хочешь, что ли?

— Может, и так.

— Почему?

Я промолчал. Поехать мне, конечно, хотелось, но я все еще злился на всех и на себя тоже.

— Из-за ребят? — спросил Колька.

— Плевать мне на них!

Колька положил на землю весла, удочку и сел на камень.

— Подожду, — сказал он.

— Нечего и ждать, — ответил я. — Без меня обойдетесь. Даже еще лучше будет.

— Мураш, — сказал Колька, — чего ты все время психуешь? Все тебе не нравится. А я ничего не понимаю. Может, я виноват?

— Ты никогда не виноват, — сказал я, а про себя решил, что если Колька еще раз меня позовет, то я пойду.

Колька встал. Он посмотрел на меня, и я впервые увидел у него злое лицо.

— Тогда — на!.. — Колька с размаху пнул ногой банку. Она покатилась, земля вывалилась из нее вместе с червями.

Этого я не ждал. Я даже растерялся. Я стоял и смотрел, как уходит от меня Колька. Шел он не к берегу, а к дому.

— Ты-то чего психуешь? — крикнул я.

Колька не обернулся. И мне показалось, что если я сейчас не сделаю что-нибудь, то останусь один во всем мире.

Я быстро собрал червей, поднял весла и удочку и догнал Кольку.

— Ребята ведь не виноваты… — сказал я.

Колька повернулся ко мне.

— Тебе же на всех наплевать!

— Это еще не известно, — сказал я.

Наташку я увидел издали. Она сидела в лодке на берегу и болтала в воде ногами.

— А ну, слезь с борта, я за тобой нырять не собираюсь!

Я орал справедливо. Мы собирались в море. Это не мальков спасать по лужам. В море все другое — и волны и ветер. А в лодке должен быть один капитан, а не сто.

Наташка, хоть она и вредная, все-таки выросла здесь, у моря, и это хорошо понимала. Она сразу послушалась, села на скамью и затихла.

— Батон, обвяжи два камня, — сказал я.

Батон вылез из лодки и пошел искать на берегу камни.

— Илларион, ты у нас боксер. У тебя мышцы. Садись на весла. Каким концом их вставлять, знаешь?

— Знаю, — ответил Илларион.

Одному Кольке я ничего не приказывал, потому что он все знал не хуже меня. Колька или я сядем на весла, когда будет ветер. А сейчас, пока тихо, пускай гребут слабаки вроде Иллариона.

А я, раз я стал капитаном, буду на них орать и командовать. Но орать — это еще не самая трудная работа. Самое тяжелое дело я должен взять на себя. Правда, особенно тяжелого сейчас ничего не было, но было одно не очень приятное.