Юрий Томин - Витька Мураш - победитель всех

• Название: Витька Мураш - победитель всех
• Автор: Юрий Томин
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1981

В поселке, расположенном на берегу моря, живут и учатся ребята. Жизнь у них скучновата… После прихода в школу нового директора становится очевидно, что дел великое множество. А главное из них — постройка своего школьного флота.

---

Это я и без него знал, что окунь не подошел. Но ведь и Колька знал, что на одной лодке впятером не рыбачат.

— Домой, что ли, поплывем? — предложил я.

И тут у меня клюнуло. Сразу было видно, что это не илларионский малек. Поплавок косо ушел под воду — так быстро, что я чуть не прозевал. Я подсек. Конец удилища пригнулся к самой воде. Рыба внизу ходила кругами, ее никак было не оторвать ото дна. Да я и не тянул напропалую. Просто держал жилку внатяг: устанет — сам поднимется. Рыба прижимала прилично, я знал, что там сидит неплохая штучка. Она не дергала, а просто давила вниз. Так ходит на крючке только крупный окунь.

Понемногу он стал подаваться наверх.

— Подсачок, — спокойно сказал я.

Но Колька и без меня знал, что делать. Он уже опустил в воду подсачок, хотя рыбины еще не было видно.

Я видел, как в глубине сверкнуло белое брюхо.

Жилку потянуло под лодку.

Я перевесился через борт, окунул удочку в воду. Медленно, постепенно я выводил его из-под лодки. Больше всего я боялся, что он наведет леску на якорную веревку. Тогда — привет.

Мне очень не хотелось, чтобы этот первый окунь сорвался. Я волновался. Но чем больше я волновался, тем спокойнее становился. Я смотрел под воду, но видел, что все побросали удочки и следят за мной.

— Выньте удочки, — негромко сказал я. — Сейчас запутается.

Но все сидели и смотрели на меня так, будто я тащил из-под воды бомбу. Все, кроме Кольки. Хоть он и извивался перед Наташкой, но рыбачить еще не разучился. Правой рукой он держал подсачок, а левой сгреб удочки и сунул их Иллариону.

Из-под лодки я окуня все-таки вывел. Он увидел лодку и снова рванулся в глубину, но уже слабее. Теперь можно было с ним особенно не церемониться.

Я потянул. Окунь поднялся, хватанул воздуху и закувыркался возле борта.

Колька поддел его подсачком.

Я положил удочку, отцепил окуня и бросил его на дно лодки. Он лежал спокойно, только шевелил жабрами. Плавники на его животе мелко дрожали.

— Вот это да! — крикнул Батон.

— Я таких никогда не видел! — сказал Илларион.

— Ему, наверное, больно, — вздохнула Наташка.

— Такие по одиночке не ходят, — сказал Колька. — Наверное, подошла стая. Давай лови, Наташа.

А Илларион все сидел с удочками в руках и разглядывал окуня.

— И таких здесь можно ловить каждый день? — спросил он.

— Если есть лодка, — сказал я.

Илларион вздохнул.

— Я попрошу отца, чтобы он купил.

— Да, — сказал я, — без своей лодки здесь делать нечего.

Подул небольшой ветерок. На воде появилась рябь. И сразу недалеко от лодки появились на воде круги. Окунь бултыхался и чмокал на самой поверхности — стая гоняла малька.

Пока Колька разбирался с удочками, которые запутал Илларион, я поймал еще четыре штуки — поменьше.

Потом стало клевать у всех, даже у Наташки. Колька насаживал ей червей, снимал рыбу, а она только удилищем махала. Мне было противно на них смотреть. Было непонятно, как может нравиться такая рыбалка! Наташка боялась червяков, боялась уколоться о рыбу. Когда мой окунь запрыгал и подкатился к ее ногам, она заорала так, будто ее змея ужалила. Когда у нее клюнул приличный окунь, она рванула удочку так, что половина жилки вместе с поплавком и крючком осталась на дне. Будь это моя удочка, я бы Наташке голову оторвал. Но Колька даже не сказал ничего. Он поставил запасной поплавок и норвежский крючок, как будто Наташке было не все равно: на норвежский крючок ловить или на кусок проволоки.

А стая подошла приличная. Я вытащил еще восемь штук, один был даже побольше первого. У Иллариона клюнуло что-то такое, отчего его удочка пополам разлетелась. Теперь он сидел и смотрел, как клевало у Батона.

А потом клев прекратился сразу у всех. Так бывает, когда стая уходит.

— Пошли домой, — сказал я.

— Может быть, поищем еще? — спросил Колька.

— Тебе-то зачем искать? Ты все равно не ловишь.

— Я ему свою удочку отдам, — сказала Наташка.

— Как? — спросил я. — Свою?!

— Мурашов, не придирайся. Такой сегодня день хороший, а тебе обязательно все нужно испортить!

— Для кого хороший?

— Для меня, для всех.

— А для меня так себе, — сказал я. — Сейчас бы у нас полная лодка рыбы была…

— Если бы что? — спросила Наташка.

— Если бы то…

Со стороны моря послышался звон мотора. Я увидел белую дюральку. Она почти наполовину вылезла из воды и шла километров на сорок. Это мог быть только Иван Сергеевич.

Он тоже заметил нас и повернул. Не доходя до нас метров сто, он заглушил мотор, чтобы не распугать рыбу.

— Как дела? — крикнул он издали.

— Иван Сергеевич, — заорал Батон, — плывите сюда, клюет мощно!

Дюралька на веслах подошла к нам.

— Как успехи?

— Окунь, — ответил я.

— Местный?

— Морской.

— Ого! — сказал Иван Сергеевич. — Стая?

— Была стая.

Дюралька стукнулась о наш борт. Иван Сергеевич заглянул в лодку.

— Молодцы! — сказал он. — Кто больше всех отличился?

— Мурашов, конечно, — сказала Наташка.

— А я думал — Стукалов. Он ведь у вас главный рыбак.

— Был, — сказал я. — А у вас что?

— Я у острова был, — ответил Иван Сергеевич. — Я сегодня окуня не искал.

На дне дюральки лежали две щуки килограмма по полтора.

— Щуки в этом году много, — сказал Иван Сергеевич. — Лови — не хочу.

— Что же вы больше не поймали?

— А зачем она мне? И эту-то кому-нибудь отдать придется. Я рыбу не люблю.

— Давайте нам, — сказал Батон.

— Берите.

Щуки полетели через борт и шлепнулись на дно нашей лодки.

— Вам хорошо на моторе, — позавидовал Батон. — Вы и к островам можете, и куда хочешь.

— На моторе, конечно, лучше, — согласился Иван Сергеевич. — На моторе окуня хорошо искать. Где чайки кружатся, там — малек, а где малек, там и окунь. Ну, счастливо вам ловить.

— А мы больше не будем, — сказал я.

— Тогда давайте я вас отбуксирую.

Мы подали Ивану Сергеевичу буксирный конец, и он дотянул нас до самого берега.

— Так, говоришь, лучше на моторе? — спросил Иван Сергеевич у Батона, когда мы вылезли на берег.

— Ясное дело, — сказал Батон. — У нас мотор тоже есть. Да разве отец когда даст…

— Правильно, что не дает. На моторе вы скорей потонете.

— Ну да… Дела-то — бензин залил и пошел. Он ведь сам крутится.

— Ну, садись, поехали. Посмотрим, как он сам крутится.

Дюралька сидит мелко; они влезли в лодку у самого берега; Иван Сергеевич оттолкнулся веслом, отплыли на глубину, остановились.

— Давай! — говорит Иван Сергеевич.

Батон дернул за стартер раз, другой — мотор молчит.

— Бензин подкачай.

— А где? — спрашивает Батон.

— Вот здесь.

Батон взял шланг в руки и не знает, что с ним делать. А там есть такая груша резиновая, ее нужно нажать раза три-четыре.

— У нас не такой мотор, — говорит Батон.

Иван Сергеевич подкачал бензин.

— Поехали?

Батон опять дернул несколько раз, сам запыхтел, а мотор молчит.

— Воздушную заслонку прикрой.

— Какую?

— Вот кнопка.

Батон нажал на кнопку одной рукой и дернул изо всех сил. Мотор откинулся в лодку и встал на стопор. Винт вылез из воды. Эти моторы так устроены, чтобы откидываться. Если за камень заденет, то винт останется целым.

— Что-то он сам не крутится, — говорит Иван Сергеевич. — Ну, а был бы ты далеко от берега. Да волна… Уже три раза бы перевернулся.

— Потому что мотор у вас такой, — тут три руки нужно, а две не хватает.

Иван Сергеевич подгреб к берегу.

— Кто еще хочет? Желудев?

— Я не умею, — отвечает Илларион.

— Мурашов?

— Можно, — говорю я.

Сел я в лодку. Отгреблись немного. Иван Сергеевич поставил лодку к берегу носом и смотрит на меня.

— Заводи.

Но эти хитрости у нас не проходят. На берег я не полезу.

— Разверните лодку, — говорю я.

— А зачем ее разворачивать? Заводи на холостых, потом вывернешь.

— Тоже можно, — говорю я и не подаю вида, что не сообразил сразу.

Я снял мотор со стопора, опустил винт в воду, еще раз подкачал бензин. Потом уперся в мотор левой рукой, нажал большим пальцем кнопку. На Ивана Сергеевича не смотрю, знаю, что все делаю правильно.

Дернул.

Мотор взвыл, будто его режут.

Я сбросил обороты до самых малых, включил передний ход и вывернул мотор насколько можно вбок. Мы развернулись почти на месте. Носом я нацелился на гряду, у которой мы раньше стояли, и стал понемногу прибавлять обороты.

Сначала дюралька как будто присела, но потом стала понемногу выходить на поверхность. Я дал полный газ, и мы понеслись. Лодка скользила по самому верху, нос поднялся над водой, и брызги разлетались где-то уже от самой середины; они падали далеко за кормой, там, где расходились усы пены. Мне казалось, что мы летим. Мне хотелось смеяться, но я сжал губы и внимательно смотрел вперед.