Елена Никольская - Змей подколодный

• Название: Змей подколодный
• Автор: Елена Никольская
• Жанр: Фэнтези

Вытащить из беды лучшего друга — дело святое. Но стать для этого пятнадцатилетним подростком, сохранив сознание взрослого мужчины, — пожалуй, перебор! Особенно, если приходится учиться у каких-то ненормальных колдунов, причём не заклинаниям, а лингвистике, алгебре и хорошим манерам. Идёт игра — сложная, многоходовая и по чужим правилам. Благо ещё, что на знакомой территории, хотя провинциальный российский городок, пусть и точная копия родного, полон странных сюрпризов. Впрочем, всё это — сущие мелочи по сравнению с проблемами, которые способна создать перепуганная и своенравная барышня…

---

Насладившись, наконец, встречей, выпускники вынесли преподавателей на улицу. Светлячки и шарики потянулись следом.

— Двери!.. Господа, барьер кто-нибудь поставьте! — донёсся из сада голос историка. — Борис, поставьте барьер, будьте так любезны!

Створки сошлись, отрезая гимназистов от праздника. Было совершенно ясно, что пытаться открыть их не имеет никакого смысла. Народ кинулся к окнам. Как и следовало ожидать, выпускники отправились к учительскому коттеджу. Шествие разбилось на четыре группы, с преподавателем в центре каждой. Перед сэром Шелтоном, отчаянно жестикулируя, прыгал спиной вперёд Боб Чернецкий. Демуров шёл в обнимку с двумя девицами. Посильное участие в шоу принимал и сад: шумел листвой и гнал светлячков за толпой.

Сомнений в том, что посты в общежитии брошены всерьёз и надолго, не возникало. В подтверждение этой мысли Колька-Клаус, навалившийся рядом с Андреем на подоконник, сообщил:

— До утра гулять будут! А нам, сударь, теперь и в окна вылезти не светит. Барьер изволили поставить, белкины дети!

— А чего это они? — спросил Андрей. — День выпускника, что ли?

— Вроде того. Традиция тут такая, на Хэллоуин. "Среди святых воспоминаний я с детских лет здесь возрастал"[13]… Эх, когда-нибудь и я Шелтона покидаю! "Вновь нежным отроком, то пылким, то ленивым"! Прикинь, круто! — Клаус оторвался от окна и завертел головой. — Ты Бельского не видишь? Витька! Андрусь, пьёшь? У нас есть.

— Чего есть? — рассеянно спросил Андрей.

— Того! А, вот он! Виктуар! Выноси святых!

— Вынесли уже! — сказал Бельский. — Н-ну-с, в холле сядем? Один бес, до утра никто не явится!

Андрей сообразил, наконец, и деловито предложил:

— Так надо тогда Саньку, господа.

— Да к чему такие изыски, — сказал Бельский. — Преподы с утра сами тёпленькие будут. In vino veritas! А вон он, Санька. Нынче под классику употреблять придётся.

— Подо что? — не понял Андрей, и Витька указал ему в угол холла. Там на диванчике сидел Горленко, устраивая под подбородком скрипку. Судя по выражению лица, он пребывал в своём обычном состоянии: отсутствовал в мире напрочь.

— А мы люди интеллигентные, нам положено… — печально сказал Клаус. — Спасибо, на рояле никто не лабает!..

Хэллоуин вышел славный. Правда, к пиву Андрей и прикасаться не стал — большое спасибо, мы вот водочки!..

Первый раз за полтора месяца он созерцал гимназистов коллективом — не то чтобы, правда, таким уж дружным. Пьянка в холле интерната сильно смахивала на банкет после презентации — столь же шумная, бестолковая и разрозненная. Четверокурсники посидели не более получаса — но Андрей знал, что у них впереди ужас зимней сессии и кошмар выпускных экзаменов. Не до водки, ясное дело! Хотя, раз-то в году… Да и прочие кадеты, отдав должное празднику, разошлись довольно быстро. Осталась, как водится, элита: истинные ценители спиртного — человек десять. Помимо элиты и в полном от неё отрыве в холле зависло музыкальное сопровождение: Санька со скрипкой. "Слабаки! — снисходительно думал Андрей о покинувших праздник. Сам он пребывал в третьей — самый цимус! — стадии опьянения, позорно опасаясь шагнуть на четвёртую. — Это вам не Рио-де-Жанейро, да-с!.."

Бельский, состояние которого выдавали только растрепавшиеся волосы, рассказывал, делая для убедительности страшные глаза:

— Вот белкой буду, господа! Я в прошлом году-то и в мыслях не имел, что они вот так вот! Являются! Болтаюсь на пленэре, прикиньте…

"Эт-то мысль! — подумал Андрей. — В следующем году вылезу до полуночи! Погляжу поближе на преподавательскую гулянку!.."

— И чтобы я!.. Вот так!.. Вокруг бабули?! Да я ей такое устрою после выпуска! — клялся Витька. — А эти, прикиньте, руки ей целуют, "я помню чудное мгновенье и ваши дивные духи", все дела! Фрау — то, фрау — сё, тьфу!.. А попало мне потом как! Да чтобы я…

— Может, она тогда была вся пушистая, — предположили за столом. — Вино обращается в уксус… и в климакс! Или не помнят уж… чудные мгновенья…

— Да забудешь такое! Такую!.. — оскорблённо сказал Бельский. — Не-ет, господа, вот я закончу…

— Мы-слить! Мыслить, сударь, будешь и-на-че! — философски уверял Клаус. — Мадмуазели сегодня Демурова лобызали, видал? Это ж его позапрошлый выпуск! Вот ты Карцева спроси — будет он Демурова… того… лобзаться? Андрусь?! Будешь? А вот лет через пять он уже по-другому оценит! Да, сударь? Андрюха, скажи!

Андрей кивал и грустил: "Андрюха, Андрусь, Андрюшка — хоть бы кто догадался! Люди, я же теперь маленький! Я, значит, Андрейчик! Я — Дрейчик… Один Лёшка меня так звал — и мама… Хоть бы Ольга сообразила!.. А не податься ли мне к Ольге?! Ну да, ну да, господа, барьер, я что-то не подумавши, брэк, господа, и полотенце на ринг! "Вы не смотрите, что он всё кивает — он понимает, всё понимает"[14]… Точно-точно, Серёга, без девушек скучно! Точно, до белки нам эти бабы, шайтан их нюхал! Морока одна!"

Одна морока…

..Хэллоуин, господа! Хэллоуин в гимназии только начинался! Хэллоуин намеревался на сей раз длиться долго — но этой, первой праздничной ночью ни школяры, ни преподаватели представления не имели о таких его намерениях.

Гимназия наивно отводила празднику ровно сутки.

2

Первое ноябрьское утро было свежо и ошеломительно прекрасно.

Изрядную долю прелести утру придавало отсутствие похмельных страданий. Свёрток, врученный Андрею ночным ангелом, оказался при ближайшем рассмотрении шерстяным чулком в широкую цветную полоску, вроде тех, что положено вывешивать на камин в канун Рождества. "А у нас тут, стало быть, Дед Мороз и в Хэллоуин расхаживает", — думал Андрей, запуская в чулок руку.

Дед Мороз в лице Боба Чернецкого оказался на высоте. Внутри чулка обнаружился флакончик зелёного стекла — объёмом с чекушку водки. С пробки флакончика свисал ярлычок с размашистой надписью:

"От похмелья.
Один маленький глоток!"

Плюнув на осторожность, Андрей совершил глоток. Результат вышел потрясающий — а главное, моментальный!

Так что Андрей вполне способен был оценить утро. По дороге к учебному корпусу он размахивал кейсом, нарочно задевая шагавшего рядом Никиту, тихонько насвистывал, дышал полной грудью и ощущал себя девятиклассником, беззаботным и лёгким. Страшно хотелось прогулять школу: не абы как, а шляясь по парку и шурша листвою под ногами.

Правда, облик чинно идущих братьев-гимназистов навевал ассоциации не совсем школьные: сюртуки, воротнички… Царскосельский лицей! Пушкинская осень и лицей! "Вновь отроком ленивым"… или нежным, что ли?.. Ежели, конечно, в том лицее имелись вечнозелёные деревья.

Осень в гимназийском саду присутствовала редкими пятнами, но роскошна была действительно по-царски — особенно вяз под окнами учебного корпуса. Весь в золоте, красною дымкой подёрнутый, вяз непрестанно охорашивался, подставляя ветки услужливому ветерку. Под вязом увлечённо общалась парочка преподов: демонический математик и великолепная лингвистка. Демуров, прислонившись к необъятному стволу, снимал с округлого плечика рыжую веточку. Мадам, отобравши веточку, пристраивала её в петлицу сюртука, Демуров ловил тонкие пальчики, смеялся… Идиллия, словом — Андрей аж загляделся. Любопытствующий его взгляд идиллию разрушил: мадам заметила гимназистов и помахала им веточкой.

— Доброе утро, мадам! Доброе утро, господин учитель!

— Прелестное утро, мальчики! В такое утро хочется гулять и петь! Лучше бы в берёзовой роще… Кипарисы осени не понимают! — Мадам указала на непонятливые зелёные кипарисы поодаль, уронила перчатку, и гимназисты, бросившись поднимать, столкнулись лбами.

— Danke! — улыбнулась мадам, принимая перчатку. — Как очаровательна юность! — сказала она Демурову. — "Забот насущных не имея, она торопится"… Нет! "Не ведая забот насущных, всегда торопится она"…

— На алгебру, — подсказал Демуров.

— О, несомненно! — согласилась мадам и кинула в него перчатку. — Никогда не взрослейте, мальчики!

Андрей поклонился, пряча улыбку. "Юный друг, всегда будь юным, ты взрослеть не торопись!" Черепаха Тортилла, конец цитаты.

— Мы не станем, мадам, — пообещал Никита.

Идиллические настроения в столовой были представлены господином словесником. Господин словесник изволили кушать кофе, с грустью взирая на сочащиеся маслом булочки — словно бы и не булочки это были вовсе, а букет увядших роз, отвергнутый любимой девушкой. Похмелье у них, что ли? У магов-то?!

Андрей разложил на столе тетрадки и принялся списывать у Никиты алгебру, попутно раздумывая над интересным вопросом магического похмелья. Или это их встреча с бывшими воспитанниками в такое состояние ввергла? И насколько элегичен будет в отсутствие мадам Демуров? Сдаётся, его никакими сантиментами не проберёшь…

Подозрения эти оправдались ровно наполовину.

Ни нежные воспоминания, ни похмелье (буде таковое имелось) не помешали математику проверить домашнее задание. С томностью во взгляде и хрипотцою в голосе он изъяснил невыспавшимся подопечным, что празднование даже и Хэллоуина отнюдь не должно служить помехой образованию. Закончив тираду, Демуров пригляделся к гимназистам, выискивая жертву. Немалая толика внимания досталась Андрею, но Андрей глаз не отводил, ручек не ронял и невинно хлопал ресницами: мол, вот он я, берите, ешьте, но предупреждаю — зубрил всю ночь!