Елена Никольская - Змей подколодный

• Название: Змей подколодный
• Автор: Елена Никольская
• Жанр: Фэнтези

Вытащить из беды лучшего друга — дело святое. Но стать для этого пятнадцатилетним подростком, сохранив сознание взрослого мужчины, — пожалуй, перебор! Особенно, если приходится учиться у каких-то ненормальных колдунов, причём не заклинаниям, а лингвистике, алгебре и хорошим манерам. Идёт игра — сложная, многоходовая и по чужим правилам. Благо ещё, что на знакомой территории, хотя провинциальный российский городок, пусть и точная копия родного, полон странных сюрпризов. Впрочем, всё это — сущие мелочи по сравнению с проблемами, которые способна создать перепуганная и своенравная барышня…

---

— И даже Никите повезло, — болтала Ольга. — Ведь мог бы жутко вляпаться, а он раз — и в гимназию обратно!

— Стой-стой! — сказал Андрей. — А что Никита? Что случилось?

— Он тебе не рассказал разве? Да ничего такого и не было.

Барышня изложила пятничную историю — про рисунок на стене, и про открывшееся окно, и как бестолковый Никитос туда провалился.

— Я, конечно, к Олегу Витальевичу! Пришлось колоться, что гуляла, да мне уже всё равно — две писульки в кондуите! А утром смотрю — в столовке твой дружок, живой-здоровый.

"Очень интересно, — подумал Андрей. — Следил он, что ли, за Ольгой? Шерлок Холмс ещё на мою голову!"

— Я же тебя просил не гулять одной! — сказал он, останавливаясь. — Вот ты бы провалилась! Может, этот рисунок для тебя специально делали!

— Да ладно тебе, — сказала барышня. — Буду я лазить по всяким рисункам! Это же нечаянно вышло.

Андрей притиснул её к себе, зарылся носом в волосы, и мысли — все, кроме одной, — улетучились напрочь.

— Посидим? — предложил он, отыскивая взглядом лавочку.

— Давай до тайника сначала дойдём, — разумно предложила барышня, и он неохотно разжал руки. "Нет, судари мои, надо что-то решать с квартирой! Сил моих больше нет…"

К тайнику, не сговариваясь, пошли в обход площади Свердлова и статуи школьника — дворами.

Дворами старых кварталов; и Андрей, пытаясь утихомирить разбушевавшиеся гормоны, завёл с городом игру в прошлое. В ночную прогулку ради прогулки, ради тонких пальцев любимой девочки в руке, ради поцелуев, безумно долгих, безумно сладких, потому что большей сладости ещё не узнал…

Город охотно поддерживал игру.

Город прятал зелёное яблоко луны за верхушками деревьев и пушистыми облачками.

Город заманивал влюблённых под ветки и сбрасывал с листьев капли вечернего дождика — капли падали на затылки, стекали за шиворот.

Но, когда влюблённые подошли к пятиэтажкам тридцать четвёртого квартала, город опомнился, выпустил из-за облачка луну и нахальным ветерком взъерошил партнёру волосы. Игра стала иной.

Сладкие мороки детства окружили Андрея, наполняя пьянящей силой, сумасшедшей энергией, — уже привычные, уже не пугающие. Лёшкины мороки. "Как знать, — подумал он, — может быть сейчас, когда один из нас идёт по знакомым дорожкам, шалея от мороков и мифического всемогущества, второй видит эти дорожки во сне. И тогда получается, что мы вместе — на эти минуты. Мы рядом — здесь, в нашем детстве, одном на двоих…"

…Шервудский лес и обители троллей… И скачут бравые мушкетёры — по долинам и по взгорьям, на выручку славному Виннету… Сплетались сюжеты, менялись каноны — по хотенью и веленью, по твоему слову…

…Мы играли в книжных героев редко — когда ты уставал от миров, не описанных ни в одной книге… Странных и смутных, меняющихся и чётких. Ты был создатель, творец… Я был житель… Я всегда умел это — жить в придуманных тобою мирах…

…Мир гимназии не похож на твои миры — но здесь, в этом квартале… Не памятью о мифах переполнен квартал — но мифами, его дома и дворы — словно иллюзия, покров для тех, старых, сказок, я мог бы бродить здесь вечно…

…Моя ностальгия по детству, моя тоска по тебе — они исчезают здесь напрочь, сменяясь ожиданием и надеждой. Словно за минуту до меня здесь шёл ты, проверял посты гвардейцев, кормил с ладони волшебных стрекоз, беседовал с троллями… Я могу догнать тебя, если прибавлю шаг… я могу окликнуть! Окликнуть тебя, о великий змей, ваше величество, корона набекрень…

Не окликал ни разу — смертельно боясь утратить мороки и мифы, утерять навсегда. Не окликал…

Ольга шла чуть позади, молчала. Занятый мифами, он едва не забыл про неё и оглянулся, только пролезая в дырку школьного забора. Барышня что-то шептала одними губами — молилась, что ли? Или тоже чувствует странное? Андрей засмотрелся на неё, в тысячный раз задаваясь вопросом: "Кто же ты, звезда моя? Я был капитаном гвардейцев, я обращал в прах злых колдунов (о если бы!), а ты?.."

— Тайник, — напомнила барышня и перепрыгнула грядку с клубникой.

Кирпич в лестничном боку был выдвинут почти наполовину.

Белая полоса.

Закон зебры.

Бумажная трубочка застряла в чём-то холодном, звякнувшем под пальцами. Железки какие-то…

— Есть! — сказал Андрей, высвобождая записку и засовывая железки в карман. — Идём к свету куда-нибудь!

Они обежали школу, встали под лампочкой на парадном крыльце и уставились в развёрнутую тетрадную страничку.

— Что за фигня? Да не верти!

— План! Ольга, план! Где же это, погоди…

— Крестик, гляди! Дом отмечен! Он, значит, там? Он там, да?!

— Вроде в старой части, а? У парка, что ли, не соображу…

— Там написано что-то! Да с той стороны!

Вырывая записку друг у друга и едва не располовинив тонкий листок, они прочитали следующее:

"Дрейчик, это тебе.

Змей съел слона".

— Это ты, что ли, — Дрейчик?

— Чего мне-то? Ну, козлина!..

— Точно он там! Я же говорила, его в какой-нибудь башне заперли!

— Надеюсь, не в заколдованной! Ну, змеюк…

— А это он о чём? Про слона? Ты знаешь?

— Подавился, значит! — сказал Андрей. — Я так и думал, что он кому-то на мозоль наступил, пушистый наш! Ох, Ольга! — сказал он и схватил барышню в охапку. — Это ж теперь дело техники! Придумаем что-нибудь!

— Только кепки всё равно сошьём, — сказала барышня и, подпрыгнув, обхватила его руками и ногами. — Ладно?

— Я беретку шью, — сказал Андрей, сцепляя руки под тёплой попкой. Барышня заёрзала, устраиваясь поудобнее, и ему сразу стало не до береток.

— Спорим, не донесёшь меня до "Детского мира"!

— А вот и донесу, — сказал он, аккуратно перемещая барышню повыше опасного места. — Я тебя куда угодно донесу!

— А до гимназии? — вкрадчиво спросила барышня.

— На плечах — и до гимназии.

— Не хочу на плечах.

— Тогда до "Детского мира"! Поскакали! Скоро уж светать начнёт!

— Я спать завтра буду, — сказала Ольга и со вздохом уткнулась ему в шею. — Часов до трёх…

— Я тоже, — согласился Андрей. Ужасно хотелось кричать и прыгать, но, побоявшись уронить барышню, прыгать он не стал — задрал голову и просвистал короткий победный марш. Луна над головой вздрогнула и швырнула облачко в сторону гимназии — домой, дети, домой!

Про вытащенные из тайника железки он вспомнил, только убирая в шкаф куртку.

Железки висели на колечке — три штуки. Андрей подцепил колечко пальцем и некоторое время держал палец перед глазами, пытаясь увидеть истинную сущность железок: по методу Бельского, сквозь полуприкрытые ресницы. Железки вида не меняли. Ключи как ключи.

"Дрейчик, это тебе…"

Связка ключей. Два от квартиры, третий, хитро изогнутый, от почтового ящика, вечно в этом ящике ломался замок, и однажды отец не выдержал и прицепил навесной… И цепочка на кольце — от брелка-пистолетика, а пистолетик лежит теперь в кармане гимназийской жилетки — на счастье…

"Скирдык-кумар… — подумал Андрей, сжав ключи в кулаке. — Это же мои ключи. От родительской квартиры…"

Он покосился в окно, потому что шайтан его знает… Но за окном по-прежнему был гимназийский сад.

А по рассветному небу, легко касаясь копытцами верхушек деревьев, бежала зебра. Зебра была белая, без единой чёрной полосочки.

Или не зебра.

Лошадь, скорее.

Здоровенная такая белая кобыла.

Междуглавие (Лёшка)

Эффект саламандры

Четыре чёрных человечка

Облают жёлтую Луну.

Луна растянется в колечко

И, по веленью моему,

На всю четвёрку упадёт

И в темноту их заберёт.

И, стиснутые жёлтым светом,

Все четверо закроют рты.

Им долгие желаю лета

В кольце Луны и темноты.

..Ведь можно лаять на Луну

Лишь по веленью моему.

Алексей Гаранин

Сидели кружком, на корточках, смотрели, как велено, в огонь, не сводя глаз. Огонь горел в жестяной банке из-под кофе. Синий внутри, жёлтый по краям, он походил на газовый. Но в банке лежал мелко изорванный листок из тетрадки да горсть истёртой в ладонях сухой травы — ничего больше.

В огне можно увидеть многое, это Андрей знал давно, но ничего видеть сегодня он не хотел. Потому он смотрел на Лёшку, но слушать его — не слушал, а вот остальные двое внимали, рты раскрывши. Лица их сделались одинаково невыразительными, да и Лёшкино лицо было отрешённым, словно, забалтывая других, он попался сам. Так оно иногда и случалось, и Лёшка потом дня два пребывал в прострации — или чёрт его знает, где он пребывал. Но сегодня было другое. Сегодня он делал дело, Лёшка.

— Уровень саламандры — чувствуете? — сказал Лёшка, и первым откликнулся Жора, густым баском:

— Я вижу…

Жора был человек местный, пришедший поглядеть очередной Гаранинский фокус. Хороший парень — глуповатый, правда, но зато большой. Андрей очень надеялся, что Жора занадобился Лёшке исключительно ради количества. Нутром чуя некую гадость, Андрей даже пытался отговорить Лёшку от вечернего развлечения, но тот глянул так, что Андрей заткнулся и о попытках пожалел. Бывали времена, когда ни слова поперёк Лёшка не выносил, мог потом неделю не разговаривать и смотреть волком. А уж сегодня — тем более, потому что сегодня Лёшка был в праве своём — от души развлечься с Пашкой Грибом, тоже глазеющим сейчас на кофейную банку.