Иван Беляев - Записки русского изгнанника

• Название: Записки русского изгнанника
• Автор: Иван Беляев
• Жанр: Биографии и Мемуары

Превосходным образцом мемуарной литературы можно считать книгу доблестного генерала царской армии И. Т. Беляева (1875–1957). Один из лучших представителей русского дворянства, классический монархист, силой обстоятельств ставший участником Белого движения, размышляет о перипетиях Первой мировой войны и Гражданской. Беззаветно любя Россию, генерал оказался в изгнании, вдали от Родины. В Парагвае он организует русскую колонию и становится не просто лидером общины, выдающимся этнографом, а ещё и борцом за права индейцев в Латинской Америке, национальным героем Парагвая.

«Записки» генерала Беляева должны вызвать большой интерес у историков, этнографов и всех людей, кому дорого русское культурное наследие.

На обложке: портрет автора в форме генерал-майора парагвайской армии И. Т. Беляева и герб дворянского рода Беляевых.

В.П. Голубев — издатель, редактор.

---

Но и там двери все еще были заперты. По счастью, дворник пригласил нас к себе. Его жена быстро согрела самовар и напоила нас горячим чаем. Наконец, ровно в восемь, все двери распахнулись, и мы попали в объятия генеральши, которая рассыпалась в извинениях за проведенную нами ночь. Она сообщила нам обо всех бедствиях, постигших наших близких в Петербурге.

— Мария Николаевна уцелела и живет еще в своей старой квартире, — говорила она. — Тима открыл было столовую, нечто вроде ресторана, но потом его арестовали со всеми его посетителями и увезли в Кронштадт, откуда никто не возвращался. Ангелиночка скончалась в монастыре от менингита, Махочка с Лилей ухаживали за ней до последней минуты и Махочка написала обо всем — она скончалась, как святая, игуменья отпевала ее, как Божью подвижницу, как земного ангела…

Потом пришло письмо от Лили, что Махочка скончалась от голодного тифа.

Володя вернулся из плена, он с женой и детьми поселился где-то на Охте, самого его возили в Москву, хотели забрать в Красную армию, но ему удалось спастись, ссылаясь на близорукость. Теперь он служит на железной дороге. Кира замужем за дальним родственником, маленький Пуха продает газеты, а старший, Ася, где-то на юге с «кадетами».

Самим Чернецовым удалось вовремя ускользнуть из Петербурга. Она захватила с собой обе семьи — одна дочь была замужем за нашим старым другом Михаилом Сергеевичем Росляковым, который познакомился с Олей еще в доме отца, у которого постоянно бывал по должности квартирмейстера 1-й бригады, а теперь скитался где-то на юге России. Легкомысленная Верочка вышла замуж за полковника генштаба Орлова (по прозванию «дуля»), прекрасного человека, любимца всех товарищей. Как и сестра, она подарила мужу двоих детей и оказалась образцовой матерью: в этой серьезной, заботливой матери уже нельзя было более угадать бесшабашной шалуньи, которая кокетничала со всеми окружающими и наводила панику на дам.

Муж Софьи Осиповны, полковник Чернецов, давно уже умер. Он происходил из старинного боярского рода Смоленской губернии и, несмотря на крупное состояние, всегда отличался удивительною скромностью и порядочностью. Сама она, неизменная подруга моей мачехи, обладала добрым сердцем, но хорошо знала жизнь и в свое время кружила головы всем окружающим. Теперь, в роли бабушки, она производила впечатление серьезной и практичной женщины и истинной главы семьи.

Немного спустя пожаловали и оба Владыки. Преподобный Антоний сразу же узнал меня и припомнил наше свидание в Казани.

— Ну, а где же ваш тогдашний товарищ? — спросил он. — Чем кончилась ваша дружба?

— Вскоре после посещения родители уговорили его жениться и идти в академию. Я остался один, но ненадолго. Вы видите, я нашел себе более постоянного друга. А бедный мой Миша недавно был расстрелян в Киеве в числе прочих.

— Не надо ему было покидать вас. За это он и пострадал! — заключил Владыка.

У меня сложилось другое убеждение. Господь удостоил его мученического венца за его чистое сердце и небесную кротость. Мне Он уготовил иное будущее, более соответствовавшее страстным порывам моей беспокойной души: будущее, полное отрад, но и тяжелых трудов и испытаний…

Вайчешвили

Голенький ох, а за голеньким Бог.

Пословица

По прибытии в Ростов эшелон поместили на запасных путях вдали от города. Ввиду полной неизвестности положения мы заперли купе и пошли в город, где на Садовой,60 проживал дядя моей Али, Николай Андреевич Захаров, с женой и дочерью. Нас встретили с распростертыми объятиями и отвели нам хорошенькую комнатку.

Город только что был занят немцами, но все уже быстро пришло в порядок, по улицам ходили трамваи, разъезжали извозчики. На красивом Пушкинском бульваре, обсаженном чудными деревьями, гуляла нарядная публика, театр и кинематограф ломились от посетителей. Утром на базаре можно было найти все, что угодно. Присутствия немцев не замечалось.

Еще по пути до нас доходили кое-какие газетные известия. Теперь уже можно было отдать себе отчет в политическом положении.

Почти вся Малороссия была очищена от большевиков и занята оккупационной армией. Два германских корпуса находились в Закавказье. На Дону после смерти Каледина началась реакция, и вновь избранному атаману Краснову в контакте с немцами, удалось очистить Новочеркасск и значительную часть области, куда пробился маленький отряд, состоявший главным образом из офицеров и юнкеров, и присоединившихся к ним кубанских казаков.

Отряд этот вынужден был отступить из-под Екатеринодара после смерти организовавшего поход генерала Корнилова. Сейчас он сосредоточился в станице Мечетинской на границе Ставропольской губернии и находился под командой генерала Деникина. При нем находился и маститый генерал Алексеев.

Давно еще в газетах промелькнули слухи о том, что при отряде находились Великий Князь Николай Николаевич и одна из дочерей Государя. Никто не знал истины, но это подавало надежды… Другой офицерский отряд под командой полковника Дроздовского был сформирован из остатков армии генерала Щербачова и прошел походом всю Новороссию. Незадолго до занятия Ростова немцами он пытался захватить город, но потерпел неудачу и теперь пытался соединиться с добровольцами Деникина.

Отдохнув в милой семейной обстановке, мы прошли в эшелон, где нас ожидала крупная неприятность. Накануне мы решились впустить в купе старенького подполковника, который умолял дать ему возможность хотя бы разок выспаться по-человечески после двухмесячного путешествия в сидячем положении. Теперь оказалось, что утром он исчез и забрал с собою все мое белье.

Но беда никогда не приходит одна… В городе, на трамвае, мы едва протиснулись на заднюю площадку, на остановке все окружающие нас выскочили вон и рассыпались по улице.

— Вас обокрали, — обратился ко мне кондуктор.

Я сунул руку в карман — пусто. Пятнадцать тысяч сбережений, все драгоценности моей жены, спрятанные в мешочке, исчезли в мгновение ока…

Ко мне подбегает посланный из эшелона:

— Вас просит Вайчешвили. Он остановился в том самом отеле, который снят германским командованием на главной улице…

У дверей отеля — немецкие часовые, в касках, с примкнутыми штыками. Вхожу. Первая дверь налево открыта. Там, за письменным столом, сидит Вайчешвили. Он поднимается мне навстречу.

— Я слышал о вашем несчастье. Только что я вернулся из Армянского центра, получил от них 4000 рублей. Возьмите половину… Расписку… Но какую же расписку могу я взять со своего старого командира?

О Красной Поляне нечего было и мечтать. Турецкого фронта уже не существует. В Тифлисе немцы. Все пути из Грузии на север в руках у красных, которые беспорядочными отрядами пробиваются на родину. Пока что Алечка останется у родных. Мне нет выбора: еду в отряд Деникина. Но это — перст Божий. Да будет Его святая воля!

Мечетинская

— Ба! Знакомые все лица…

«Горе от ума»

Первый, с кем я встретился по прибытии в Добровольческую армию, был Расторгуев. Тот самый Расторгуев, который в Гомборах наделал мне столько хлопот, но, в конце концов, оценил выше всех мою работу и открыто сознался в этом. Мы встретились, как друзья. Он сразу потащил меня в свою хату.

— Пообедаете у нас, а потом узнаем у Романовского, когда вас примет Деникин. Он куда-то выезжал сегодня утром.

Как я узнал впоследствии, энергичный Расторгуев за несколько часов наговорил везде и всюду о моих организационных талантах. «Он из камня выжмет сок, — повторял он, — из глины сделает людей!»

— Сейчас генерал Рейснер застрял в Новочеркасске, а начальником снабжения назначен Мальцев. Я заменил его в качестве начальника технического отдела. Мы живем вместе, у нас вы пообедаете и остановитесь пока что.

За обеденным столом уже сидел Мальцев.

— А, и вы пожаловали к нам сюда, — проговорил он, бросая на меня косой взгляд и неохотно протягивая руку, — Деникин еще не вернулся, пока будем обедать.

С Мальцевым я встретился еще в Артиллерийской школе, где он находился в числе других капитанов переменного состава. Нас познакомил там полковник Веверн, бывший со мною в штаб-офицерском отделении, так как он раньше командовал той же самой батареей в Гомборах, в которую назначили меня и в которой служил Мальцев.

Яркий блондин, прекрасного роста и сложения, с исключительно красивыми чертами лица, он держался все время в стороне и как-то озлобленно косился на меня при встречах; видимо, я становился ему поперек дороги. В Гомборах, вскоре по моем приезде, он выхлопотал себе перевод в Тифлис и появился уже потом в качестве начальника полигона при Менайлове, где сразу же занял враждебную мне позицию. Он приходился племянником генералу Шатилову, помощнику князя Воронцова и, когда мы выступили в поход, начал формировать второочередной дивизион, который был расквартирован в наших казармах и вышел на войну очень поздно, в 16-м году.