Борис Клосс - Очерки по истории русской агиографии XIV–XVI вв.

• Название: Очерки по истории русской агиографии XIV–XVI вв.
• Автор: Борис Клосс
• Издательство: Языки Русской Культуры
• Жанр: Религия
• Год: 2001
• ISBN: 5–7859–0087–4

---

Блаженыи же великыи князь Михаило призва епископа своего, и князи, и бояре и рече имъ: «Братье, видите, княжениа великаго отступилъся есмь брату моему молодшему и выход довалъ есмь, и се над тѣмъ, колико зла сътвориша в отчинѣ моеи, азъ же терпях имъ, чаях, убо престанетъ злоба сии. Наипаче вижю, уже головы моея ловят. А нынѣ не творюся, в чемъ виноватъ буду ли в чемъ виноват, скажите ми». Они же единѣми усты съ слезами рекоша: «Правъ еси, господине, въ всемъ пред своимъ сыновьцемъ таковое смирение сътворилъ еси, се възяша всю волость твою, а на другои странѣ вотчинѣ твое то же хотятъ сътворити. А нынѣ, господине, поиди противу имъ, а мы за тебя хотимъ [потягнути][348] животомъ своимъ». Блаженныи же великыи князь Михаило тако же съ многым смирениемъ рече: «Братие, слышите, что глаголеть святое Еуангелие: иже аще кто положитъ душю свою за другы своя, великъ наречется въ царствии небеснемъ. Намъ же не за едина друга, на за два положити душа своя, селико народа въ полону, а инии избиени суть, жены же и дщери осквернени суть от поганых. А нынѣ мы иже за толико народа положимъ своя душа, да вмѣнится намъ слово Господне во спасение».

И утвердившеся крестомъ честным, и поидоша противу ратным, и яко быша близ себе, бысть видѣти ратных бесчисленое множество. И яко съступишася полци, и бысть сѣча велика, не могутъ брани носити противнии и вдаша плещи свои. Милость бо Святого Спаса и Пречистыя Его Матери, помощию великого архааггела Михаила победи великыи князь Михаило, бысть видѣти бесчисленое множество ратных падающих язвени под коньми, акы снопы в жатву на нивѣ. Князь же Юрьи видѣвъ свои вои росполошенъ, акы птици въ стадѣ, отъеха къ Торжьку с малою дружиною, оттолѣ вборзѣ к Новугороду. А окааннааго Ковгадыя съ другы [не][349] повелѣ князь великыи избити. В немъ же бысть послѣдняя горкая погыбель.

Сии же побѣда сътворися мѣсяца декамврия[350] 22 день, на память святыя мученици Анастасии, въ день четвертокъ, в год вечернии. Самому же великому князю Михаилу бѣ видѣти доспѣх его весь язвленъ, на тѣле же его не бысть никоея же раны. Рече же блаженныи Давыдъ: «Падет от страны твоея тысяща и тма одесную, к тебѣ не приступитъ, не приидет к тобѣ зло, и рана не приступить к телеси твоему, яко аггелом Своимъ заповѣсть о тебе съхранити тя въ всѣх путех твоих, и на руках възмуть тя». Яко же и бысть, тогда съхраненъ великыимъ архаггелом Михаилом. И избави изъ плена множество душь, бывъшаа въ скверных руках поганьскыихъ, възвратися въ свое отечьство с великою радостию. Приведе оканнааго Ковгадыя въ домъ свои, и много почтивъ его и одаривъ, отпусти его. Он же лестию ротяшеся много не вадити къ цареви, глаголя: «Зане же воевалъ есмь волость твою без царева повеления».

Князь великы Юрьи съвокупи множество новогородцевъ и пьсковичь, поиде ко Тфери. И срете его благоверныи великыи князь Михаило противу Синеевьского, пакы не хотя видети другого кровопролития за толь мало дни, уладившеся[351] и целоваша крестъ. И рече блаженыи князь Михаило: «Поидеве, брате, оба в Орду, жалуемся вместе ко царю, абы ны чимъ помочи християномъ симъ». Князь же Юрьи съимяся с Ковгадыемъ, поидоста наперед в Орду, поимше с собою вси князи Суздальскые и бояре из городовъ и от Новагорода, по повелению же окааннаго Ковгадыя[352] написаша многа лжа свидетельства на блаженнааго Михаила.

Князь же Михаило посла сына своего Костяньтина, а самъ в Орду же поиде после сына своего Костяньтина, благословяся у епископа своего Варсунофья, и от игуменовъ, и от поповъ. И у отца своего духовнааго игумена Ивана последнее исповедание его[353] на реце на Нерьли на многы ча сы, очищая душю свою, глаголаше: «Азъ, отче, много мыслях, како бы нам пособити християном симъ, но моих ради греховъ множаишия тягота сътворяется [в нашеи][354] разности, а ныне, [отче][355], благослови мя, аще ми ся случитъ, пролью кровь свою за них, да некли бы ми Господь отдалъ греховъ, аще сии християне сколко почиють». Еже до того же места проводиста[356] его благороднаа его княини Анна и сынъ его Василеи, възвратишася от него съ многым рыданиемъ, испущающе от очию слезы яко реку, не могуще разлучитися от возлюбленнааго своего князя.

Он же поиде к Володимерю, [а с ним любимая сына его Дмитреи и Александръ. И бывшу ему в Володимере][357], приехалъ посолъ от царя, глаголя: «Зоветь тя царь, буди вборзе за месяць, аще ли не будешь, уже воименовалъ рать на твои город, обадилъ тя есть Когвадыи къ царю, глаголя: не бывати ему в Орде».

Думаша же бояре его, рькуще: «Сынъ твои в Орде, а еще другого пошли». Тако же и сына его глаголаста: «Господине отче драгыи, не езди самъ в Орду, которого хощеши, да того пошлеши, зане же обаженъ еси ко цареви, донде же минетъ гневъ его». Крепкыи же умомъ исполнився смирения, глаголааше: «Видите, чада, яко царь не требуеть вас, детеи моих, ни иного кого, но моеи головы хощеть. Аще азъ где уклонюся, а отчина моя вся в полону [будет и много християнъ][358] избиени будутъ, а после того умрети же ми есть, то лучьши ми есть ныне положити душю свою за многы душа». Помянулъ бо бяше блаженнааго отечьство боголюбца великаго Христова мученика Дмитрея, рекше про отчину свою и про град Селунь: «Господи, аще погубиши ихъ, то и азъ с ними погыбну, аще ли спасеши их, тъ и азъ с ними спасенъ буду». Сии бо тако же сътвори, умысли положити душю свою за отечьство, избави множество от смерти своею кровию и от многоразличных бед. И пакы много поучивъ сына своя[359] кротости, уму, смирению же и разуму, мужеству, всякои доблести, веляше же посл ѣдовати благымъ своимъ нравомъ. На мнозѣ же целовашеся съ многыми слезами, не можааху разлучитися от аггелообразнаго възора, красныя светлости его и святого лица его, не могуще насытися медоточнааго учения его. Егда разлучистася слезни и уныли, отпусти их въ отечьство свое, давъ имъ ряд[360], написавъ имъ грамату, раздели имъ отчину свою, ти тако отпусти ихъ.

Дошедшю же ему въ Орду[361] месяца септеврия въ 6 день, на память чюдеси великого архааггела Михаила, на усть рекы Дону, иде же течеть в море Сурожьское, ту же срете его князь Костяньтинъ, сынъ его. Царь же дасть ему пристава, ни дадуще его никому же обидети. Се бо умякнуша исперва словеса их паче елея, та бо ны быша и стрелы, егда одари вси князи и царицю, последи же и самого царя. Бывшю же ему въ Орде[362] полтора месяца, и рече царь княземъ своимъ: «Что ми есте молвили на князя Михаила, сътворита има суд съ князем Юрьемъ, да котораго сътворите въ правду, того хочю жаловати, а виноватаго казни предати». А не веси окаанне, аже ся своею казнью исплелъ еси ему венець пресветелъ.

Въ единъ убо от дни събрашася вси князи Ординьстии за дворъ его, седше въ единои вежи, покладааху многы грамоты съ многым замышлениемъ на блаженнааго князя Михаила, глаголюще: «Многы дани поималъ еси на городех наших, а царю не далъ еси». Истинныи же Христовъ страдалець Михаило любя, глаголя, истинну со всякою правдою обличаше их лживое сведетельство. О таковых судьяхъ речено бысть: «Поставлю властеля, ругателя их, и судию, не милующа их». Сеи бо бяше нечестивыи Ковгадыи самъ судиа и сутяжеи, тои же и лживъ послух бываше, покрывааше лжею своею истинная слове са вернааго Михаила. И изрече многозамышленыя вины на блаженнааго, на непорочьнааго Христова воина, а свою страну оправъдая.

Пакы минувши единои недели по суде томъ, въ день суботныи, от нечестивых изыде повеление безаконно, поставиша и на другом суде связана блаженнаго Михаила, износящу ему неправедное осужение: «Царевы дани не даялъ еси, противу посла билъся еси, а княгиню Юрьеву повелѣлъ еси уморити». Благовѣрныи же князь Михаило со многымъ свидѣтельствомъ глаголаше: «Колико сокровищь своих издаялъ есмь цареви и князем, все бо исписано имяше, а посла како избави на брани и съ многою[363] честью отпусти». А про княиню Бога послуха призывааше, глаголаше, яко «ни на мысли ми того сътворити». Они же безаконнии, по глаголющему пророкомъ, «уши имуть и не слышат правды, уста имуть и не глаголють правды, очи имуть и не видят», ослѣпи бо их злоба их, не вмѣниша себѣ нимала словеса на блаженнаго, но рѣша в собѣ: «Поносы и узами истяжимъ его и смертию нелѣпотною осудимъ его, яко неключимъ есть нам и не послѣдуеть нравом нашим».

Яко же бо въсхотѣша злобы, тако и сотвориша. Въ настоящую бо нощь приставиша от седьми князь седмь сторожовъ и инѣх немало и покладааху пред блаженнааго многыя узы желѣзныя, хотяще отягчити нозѣ его. Въземше от портъ его, подѣлишася, и в ту нощь мало облегчиша ему от узъ желѣзных, но связанъ тако пребысть всю нощь. Тое же нощи отгнаша от него всю дружину, силно бьюще, и отца его духовнааго Олександра игумена, и оста единъ в руках ихъ, глаголаше бо в себѣ: «Удалисте от мене дружину мою и знаемых моих от страстеи».

Наутрия же, в недѣлю, повелѣниемъ безаконных възложиша колоду велику от тяжка древа на выю святого, прообразующе ему поносную муку прияти, ю же приимъ, благодаряше Господа Бога с радостию и съ слезами, глаголя: «Слава тебѣ, Владыко человѣколюбче, яко сподобилъ мя еси прияти начатокъ мучения моего, сподоби мя кончати подвигъ свои, да не прельстятъ мене словеса лукавых, да не устрашатъ мя прещениа нечестивых».