Йен Пирс - Падение Стоуна

• Название: Падение Стоуна
• Автор: Йен Пирс
• Издательство: Астрель
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-271-41492-3

Роман-расследование, блестяще закрученный сюжет. История восхождения на самый верх финансовой пирамиды, рассказанная от лица трех разных людей. Все трое — ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ ЛЖЕЦЫ: репортер популярного издания, агент секретной службы и финансовый воротила. Возможно ли докопаться до истины в этом нагромождении лжи?

Перевод с английского И. Гуровой (часть I (главы 1–23), часть III); А. Комаринец, (часть I (главы 24–29), часть II).

---

— Не взаправду, не всерьез. Но мне пришло в голову, что это был бы поразительный маневр, если бы кто-то осмелился его провернуть. Но, кроме замечаний вскользь, у меня ничего нет.

— У меня много знакомых в банковских кругах, — задумчиво протянул Стоун, — включая Нечера, прекрасный человек. Но сомневаюсь, что кто-нибудь расскажет мне про подобную махинацию, даже если бы она существовала. Буду слушать с большим вниманием, чем обычно. И, если желаете, с радостью дам вам рекомендации к кое-каким полезным людям.

— Вы очень добры.

От этого он отмахнулся.

— Теперь расскажите мне про графиню.

— Почему?

— О ней судачит весь Париж; мне бы хотелось знать почему.

Я описал Элизабет насколько мог, то есть изложил официальную версию и упомянул про ее триумф (его я приписал не Уилкинсону, а ей) в Биаррице с принцем Уэльским. Я ловил себя на том, что ревную к ее репутации и хочу оставить мои знания о ней исключительно для себя.

— Большего вам не известно? — спросил Стоун, впервые за время нашего знакомства проявляя любопытство.

— А вам?

— Она венгерская графиня, которая решила путешествовать, когда ее муж умер. Думаю, ее семья не одобряла ее брак, и, когда он умер, она была не расположена им про-стать. Я познакомился с ней несколько месяцев назад и подобно вам нашел ее совершенно очаровательной.

Он задумчиво кивнул.

— Через четыре дня я даю небольшой обед для друзей, — сказал он вдруг. — Не хотите ли прийти? Там будет несколько человек, с кем вам, возможно, полезно познакомиться.

— Вы очень добры.

— И не окажете ли вы мне большую услугу, проводив вместо меня графиню в ресторан? Боюсь, у меня весь день будут встречи, и я не знаю точно, когда они закончатся. Хотя сама она любит опаздывать, но весьма не одобряет тех, кто заставляет ждать ее.

— С удовольствием, — сказал я без малейшей заминки, которая выдала бы мое удивление. Не тем, что он ее пригласил, и не тем, что она, по всей видимости, приняла приглашение. Меня поразила неловкая, почти мальчишеская застенчивость в его лице.

Глава 13

Сопровождать на обед женщину, подобную Элизабет, — ощущение, которое хотя бы раз в жизни должен испытать каждый. Я лишь мельком видел ее в роли истинной светской львицы на приеме в Биаррице, и на сей раз все было иначе. Как требовалось, я прибыл в экипаже в восемь, проведя послеобеденные часы за приготовлениями, к которым был совершенно непривычен. Я, как мне представлялось, был сама элегантность, или элегантен настолько, насколько для меня возможно: облачаться в вечерний туалет никогда не принадлежало к излюбленным моим занятиям, и я вполне готов признать, что у меня нет ни малейшего чувства стиля. Но под конец я выглядел вполне сносно, или я так считал. Я, казалось, часы и часы провел за чисткой одежды и борьбой с запонками и галстуком. Мне даже пришлось позвать жену домовладельца, чтобы она мне помогла. Наконец я сдался: если узел моего галстука чуть кривоват, а на пальто остались пылинки, так тому и быть.

Сколь бы я ни гордился своей внешностью, мое ощущение собственной внушительности померкло, когда по лестнице, у подножия которой я ее ждал, спустилась Элизабет. От ее вида перехватывало дыхание: собранные в высокую прическу волосы открывали длинную белую шею, платье на ней было такой красоты, что я не мог понять, как его могли даже придумать, не говоря о том, чтобы сшить.

Тут мне следует объяснить, что в вопросах туалета она была своего рода революционеркой; моду она изучала так же прилежно, как акционер курсы акций или игрок состояние лошадей. Она была не просто на вершине моды, Господи, нет. Она моду определяла и тем самым творила себе эфемерную власть, которая возносила ее на вершину света, наделяя центральной ролью в его механизме. Она принадлежала к тем немногим и примечательным людям, чей выбор туалета диктует остальным, что им следует носить, детально и непреклонно постановляет, что есть красота и элегантность. Иными словами, она была абсолютно профессиональна и досконально серьезна в своем бизнесе и заставляла его казаться естественным, простым и бездумным.

Когда она хотела произвести впечатление, то всегда выбирала серое, и в тот вечер надела платье серебристо-серого шелка, расшитое жемчугом (сотнями жемчужин) с декольте почти непристойно низким, без рукавов, но с длинными перчатками на полтона темнее. Само платье льнуло к ее телу (возмутительно льнуло, учитывая, что носили каких-то девять месяцев спустя) и было подернуто изумительно замысловатой вышивкой. Туалет завершали тесное ожерелье под горло из пяти нитей, в которых чередовались жемчужины и бриллианты, изящная диадема под стать и расписной веер эпохи Людовика XV.

— Вы изысканны, мадам, — сказал я, и каждым словом говорил правду.

— И я так считаю, — улыбнулась она. — Едем?

И мы поехали — в «Лаперуз» на Левом берегу, ресторан, который был достаточно моден, но не того сорта, где обычно появлялись великие куртизанки Парижа. Тем местом был и до сих пор остается «Максим», любимое пристанище подобных людей; «Лаперуз» же был для политиков, и эрудитов, и литераторов высокой серьезности, совершенно не укладывающейся в безвкусную фривольность, характерную для полусвета.

— Я и не знал, что ты знакома с Джоном Стоуном, — сказал я, пока экипаж катил по Елисейским полям. Уже давно стемнело, и я лишь смутно видел ее лицо, хотя сидел всего в футе и напротив нее.

— Сейчас ты уже, наверное, понимаешь, что я знакома с очень многими. Я познакомилась с мистером Стоуном в поезде. Я совершала путешествие в Вену…

— Без сомнения, навестить семью?

— Без сомнения. На самом деле меня повез туда один акционер, но затем поехал на Дальний Восток. Поэтому я была одна, а мистер Стоун возвращался откуда-то с Балкан. Поездка была долгой и скучной, если не любить чрезмерно поезда, поэтому мы занимали друг друга беседой. Я нашла его весьма воспитанным и истинным джентльменом.

Мне отчаянно хотелось спросить, но я сдержался.

— Нет, — сказала она.

— Прошу прощения?

— Ответ на вопрос, который ты стараешься не задать.

— О!..

— Мне нравится его общество, как нравится твое. Про мою жизнь ему известно только то, что я ему рассказала, то есть немногое. Я очень надеюсь, что так и останется впредь.

— Тогда, если он услышит, то не от меня.

— Я знаю. Ты продвинулся в…

— Я знаю, где живет Симон, и планирую вскоре его навестить, — сказал я. — Если он будет разумен, то есть умеренно алчен, все завершится довольно скоро.

— Спасибо. — Она произнесла это слово просто, почти гордо, но для меня оно многое значило.

Потом экипаж замедлил ход, и мы остановились у ресторана. Вся манера Элизабет изменилась, она преобразила себя, я бы даже сказал, преобразовала у меня на глазах. Она готовилась выйти на свою сцену.

Если в ней еще оставалась толика неуверенности, она никоим образом ее не проявила. Не позволила она и проскользнуть хотя бы намеку на огромное напряжение, в котором жила из-за своих дневников. Она была великолепна, беззаботна, восхитительна. Каждый мужчина в зале (Стоун снял один из приватных) подпал под ее чары уже через несколько секунд, а она не делала ничего, разве только дышала. Она была очаровательна, умна, остроумна, серьезна — в зависимости от той или иной ситуации. Никогда не кокетлива — это было бы неуместно, — но всегда любезна и вдумчива в манерах. Ей даже удалось смирить свое отвращение к другим приглашенным женщинам: с ними она была вежлива, и лишь однажды промелькнуло, что их присутствие она считает пустой тратой пространства. Зачем кому-то больше одной женщины в комнате, если эта женщина она? Она превратила обед, который иначе был бы довольно скучным собранием бизнесменов, в полный жизни и блеска прием. Стоун не был прирожденным хозяином, и я не понимал, ему-то зачем понадобился этот обед. Он предоставлял фон, на котором могла блистать Элизабет, и она ухватилась за такую возможность, исполнив роль безупречно и ни разу не оступившись.

Я оказался на конце стола между женой одного банкира и старшим биржевым брокером из «Петье-Крамштейна», в то время одного из самых надежных игроков на французской Бирже. Первая была забавной, второй — полезным. Иммунитет к хотя бы тени ревности или зависти мадам Коллвиц порождался тем, что она была приземистой, лет пятидесяти пяти и даже в молодости не красавицей. Это позволило в полной мере проявиться ее обильному юмору и проницательности.

— Вот вам приходится разговаривать со мной, тогда как вы предпочли бы вращаться вокруг солнца, — сказала она, подмигнув, когда мы покончили с обычными любезностями.

— Разумеется, нет… — бодро начал я.

— Разумеется, да. Кто не предпочел бы? Она очень хороша собой и, по всем рассказам, крайне мила. Разве не так?