Йен Пирс - Падение Стоуна

• Название: Падение Стоуна
• Автор: Йен Пирс
• Издательство: Астрель
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-271-41492-3

Роман-расследование, блестяще закрученный сюжет. История восхождения на самый верх финансовой пирамиды, рассказанная от лица трех разных людей. Все трое — ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ ЛЖЕЦЫ: репортер популярного издания, агент секретной службы и финансовый воротила. Возможно ли докопаться до истины в этом нагромождении лжи?

Перевод с английского И. Гуровой (часть I (главы 1–23), часть III); А. Комаринец, (часть I (главы 24–29), часть II).

---

— Полагаю, она очень приятна.

— Женщина, которую любят все мужчины. Ужасная судьба для любой молоденькой девушки, на мой взгляд. Но уверена, она способна о себе позаботиться. Скажите, вы не знаете, насколько в действительности увлечен ею мистер Стоун?

— Я и не знал…

— Для журналиста вы крайне ненаблюдательны, — заметила она. — За последние две недели она дважды выезжала с ним в оперу, а из надежных источников известно, что оба оперу ненавидят. Каждый ходит, чтобы доставить удовольствие другому. Как по-вашему, следует намекнуть им, что они подвергают друг друга пытке без веской на то причины?

— Меня увольте.

— И я того же мнения. И все-таки какое было бы благо, разве не так? Еще одно оскорбление Франции от ее врага — если он похитит нашу самую блистательную драгоценность.

— Сомневаюсь…

— Да взгляните же на него! — пренебрежительно сказала она, отметая мои сомнения. — Если сделать скидку на тот факт, что он понятия не имеет, как ухаживать за женщиной или ее соблазнить, посмотрите, как он с ней разговаривает. Надо признать, он, возможно, рассказывает ей о ставках прибылей в производстве пулеметов, но посмотрите, как его голова поворачивается к ней, посмотрите на его глаза! Посмотрите, как легко она с этим справляется: не отвергает, но и не поощряет. Несчастный! Это может обойтись ему в кругленькую сумму.

— Прошу прощения?

— Вы никогда не задумывались, дорогой мальчик, откуда берутся все эти брильянты?

Она поглядела на меня жалостливо.

— Э… мм…

К счастью, моим вниманием завладел брокер справа, разговор с ним был менее увлекательным, но более полезным. Мы представились друг другу, причем я подчеркивал мои нынешние потуги писать о развитии банковского дела во Франции, эволюции рынков капитала, удручающем состоянии французской Биржи в сравнении с энергичностью лондонского рынка ценных бумаг. Он удивился, что журналист интересуется подобными вещами.

— Например, — сказал я, — французские банки так и не воспользовались шансами, какие предоставляла империя. Я бы подумал, что возможность займов колониям стимулировала бы огромнейшую активность на столичных рынках ценных бумаг, а я не вижу почти никакой.

Мсье Штейнберг кивнул.

— У нас тут риска чураются, — сказал он. — Слишком много было катастроф, чтобы люди поверили в кредитные рынки. Все это вопрос доверия. Нашим собратьям в Лондоне тут тревожиться нечего. Банки Лондона преуспевают в самых рискованных операциях, потому что люди считают, что они преуспеют. Ваши банки могут опираться на вековое доверие. Но иногда они им злоупотребляют, что когда-нибудь им аукнется, и, возможно, раньше, чем они думают.

— Правда? И почему?

— Ну, — он чуточку подался вперед, — странные слухи ходят, знаете ли. Про «Барингс».

— Господи всемогущий! Что теперь они удумали?

— Хороший вопрос. Я слышал, у «Барингса» могут возникнуть неожиданные затруднения с поиском подписчиков на аргентинский заем, бумаги по которому они выпускают.

— Тут нет ничего сверхординарного. Это часть переговорного процесса, разве нет? А учитывая, каково положение в Аргентине…

— На мой взгляд, все несколько серьезнее. Я слышал, «Креди Интернасьональ» вот-вот наотрез откажется от каких-либо облигаций. Очень невоспитанно с их стороны.

— Что это за заем?

— Для «Аргентинской водопроводной компании», пятипроцентный.

— А причины?

— Аргентинское правительство на грани краха, министр финансов отправлен в отставку, слишком много долгов, фискальная политика нежизнеспособна. Обычное дело. Но это уже какое-то время было известно, и никогда раньше никого не отпугивало. Вопрос в том, последуют ли другие за «Креди Интернасьональ» или магия «Барингса» снова развеет все сомнения. Но я никогда не слышал, чтобы раньше кто-то мешкал.

И я тоже. Не слышал я и о том, чтобы какой-то банк предал огласке (как бы то ни было тактично) свои колебания, принимать ли участие в операциях «Барингса». Как сказал мсье Штейнберг, это отдавало дурным тоном. И при сделках с «Барингсом» отказ обычно расценивался как слабость того банка, который отказывался.

— Крайне увлекательно, — сказал я. — Как раз то, что очень заинтересует читателей «Таймс». Как по-вашему, председатель «Креди Интернасьональ» согласится со мной встретиться?

Мсье Штейнберга как будто шокировала сама мысль.

— Должен же быть какой-то способ разузнать побольше, — сказал я. — Вы мне не поможете? Я был бы очень вам обязан.

В практике шпионажа попросить о помощи — зачастую самый эффективный способ добиться результата. И опять приключенческие романы обычно рисуют ложную картину, живописуя обманы и уловки, заумные стратагемы и коварные манипуляции. Надеюсь, из моих записок вполне ясно, что, напротив, самое эффективное оружие в арсенале разведчика — деньги и добрая воля. Если не можешь купить то, что тебе нужно, попроси. Если попросишь верного человека, верный ответ получишь почти во всех важных делах.

Мсье Штейнберг, например, был счастлив помочь. А почему бы нет? Ему так же сильно, как и мне, хотелось знать, что происходит, и пока я обещал делиться с ним любыми своими находками, он был вполне готов адресовать меня в нужном направлении. Через несколько минут у меня было имя высокопоставленного чиновника в «Креди Интернасьональ» и информация, что у него большая слабость к скачкам и потому его можно найти в Лоншане всякий раз, когда назначен забег, а также фамилии чиновников других банков, которые в прошлом вели дела с «Барингсом».

Мне предстоял день на ипподроме, и у меня было такое ощущение, что я наконец сдвинулся с мертвой точки. Я расслабился и начал получать удовольствие от обеда как такового, а не по профессиональным соображениям. Сам обед был великолепен, главным образом благодаря тому, как руководила им Элизабет: не оставалось ни тени сомнений, что хотя платил Стоун, это был уже не его прием. Он был ее гостем в той же мере, что и я. И как будто не возражал. Наедине он был весьма приятным собеседником, пусть и чуточку серьезным, но в обществе съеживался, подавал краткие и резкие реплики, не умел обращаться ко всему столу в целом, а напротив, останавливался на одном человеке зараз. Я видел, каких усилий ему стоило не сосредоточить все свое внимание на женщине подле себя. Чуть разговор сникал, он оборачивался к ней за помощью. Мадам Колвиц была права: он был очень и очень увлечен. Не знаю, были ли у нее вакансии, но если таковая имелась, Стоун выглядел так, словно согласился бы заплатить немалые деньги, лишь бы попасть в список. Но достаточно ли он ей нравился? Она была веселой, забавной, дружелюбной, участливой, но, когда требовалось, могла держаться так и с теми, кого презирала.

Когда обед все же подошел к концу и собравшиеся готовились разойтись, один гость, врач, с которым я не разговаривал, упомянул, что у него есть приглашение на развлекательный вечер, и спросил, не хочет ли кто-нибудь пойти с ним.

— Спиритический сеанс, — сказал он со смехом. — Столоверчение. Духи. Мадам Бонинская. Говорят, она очень хороша.

— Я пойду, — сказала Элизабет. — Почему бы нет? Хотите проводить меня, мистер Стоун? — продолжала она игриво. — И мы выведаем все ваши секреты.

Реакция Стоуна оказалась неожиданной.

— Нет, — отрезал он. — И вы тоже не пойдете.

Элизабет едва удалось совладать с яростью, которая промелькнула у нее на лице, как грозовая туча, и все же она не сдержалась:

— Прошу прощения? — В ее голосе звенел лед.

Я знал ее достаточно долго, и мне захотелось подать знак Стоуну, что лучше бы ему оставить эту тему, и побыстрее. Он же был совершенно невосприимчив к тонкостям интонаций и равно неспособен истолковать выражение ее лица. Возможно, он просто не слишком хорошо ее знал.

— Это шарлатанство. Чепуха, существующая исключительно для глупцов. Любой разумный человек… Я видел, что делают эти люди со слабыми или восприимчивыми натурами.

— И кто же я из двух? Глупая или слабая? — надменно спросила Элизабет.

— Если верите в подобное? И та и другая.

— Вот как?

— Да. Не ждите, что я стану потакать вашей жажде модных развлечений.

— А при чем тут вы?

— Вы, кажется, меня пригласили.

— Мистер Корт, — произнесла вдруг жена банкира, которая разговаривала со мной за столом, а сейчас, взяв под руку, потянула прочь, — не окажете ли вы мне большую услугу, проводив меня домой? Мой муж решил бросить меня и вернуться в контору. Поэтому я совсем одна и нуждаюсь в эскорте.

— Почту за честь, — ответил я.

Хотя, должен сказать, испытал скорее облегчение: мне не хотелось наблюдать ссору между Стоуном и Элизабет. Нет, конечно, хотелось, она завораживала, но я понимал, что безопаснее будет уйти с линии огня. Я подозревал, что ни один не пойдет легко на уступки и оба могут быть неприятны, когда их авторитет ставят под сомнение. Оба вели себя неподобающе и нескромно, а Элизабет ни того ни другого себе не позволяла. Стоун сумел затронуть ту ее сторону, которую никогда, никогда не показывали публике, и вынудил ее выйти на свет. Он разоблачил ее и тем самым ослабил. Ему нелегко будет заслужить прощение. Я покинул их как можно поспешнее (впрочем, ни один не заметил): лицом к лицу они — на учтивейший манер — готовились к схватке не на жизнь, а на смерть.