Наталья Солнцева - Иван Шмелев. Жизнь и творчество. Жизнеописание

• Название: Иван Шмелев. Жизнь и творчество. Жизнеописание
• Автор: Наталья Солнцева
• Издательство: Эллис Лак
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-902152-45-3

Книга посвящена личной и творческой судьбе выдающегося писателя Ивана Сергеевича Шмелева, автора таких известных произведений, как «Солнце мертвых», «Богомолье», «Лето Господне». Среди героев жизнеописания — И. Бунин, И. Ильин, А. Деникин, К. Бальмонт, А. Карташев, А. Куприн, Б. Зайцев, Д. Мережковский, З. Гиппиус, Г. Адамович, Г. Иванов, С. Маковский и многие другие яркие представители русской эмиграции, — те, с кем Шмелев был непримирим, и те, с которыми он был духовно близок.

---

У него есть рассказ «Свет Разума» (1926), в котором как раз речь шла о том, что местного батюшку «бесы в Ялту стащили». Однако после ареста батюшки ясный и смешливый дьякон ревностно исполнял церковную службу и проповедовал: «И свет во тьме светит, и тьма его не объя!», укреплял веру в Свет Разума, справлял Рождество. Шмелев указал на врагов Церкви: бес-каратель и отрицающий видимую церковь интеллигент — новый христианин, которого дьякон уличает не только в ереси, но и в политической недальновидности, поскольку в революцию «интеллигентки, высуня язык, бегали, уж так-то рады, что светопреставление началось…». Собственно, в рассказе и происходит посрамление «мудрецов» Светом Разума. Рассказ вышел в свет в «Современных записках» в православное Рождество, 7 января, и был хорошо встречен.

Шмелев в философских тонкостях не разбирался. Но знал, что в основе философии русского возрождения должна быть идея Бога, что без Бога невозможно творить философию русского бытия, невозможно дать поколению новые идеалы. Размышляя о революции, об эмигрантском исходе, русском Апокалипсисе, он пришел к мысли о необходимости создания катехизиса. Ильину он, автор «Солнца мертвых», писал о том, что у России должно быть и свое Евангелие. Заметим, что идея эта не так уж нова. Например, В. Хлебников еще в 1913 году в статье «О расширении пределов русской словесности» рассуждал о русской Библии, из которой пока существует лишь несколько глав: «Вадим», «Руслан и Людмила», «Боярин Орша», «Полтава». А В. В. Розанов в маленькой статье «О Лермонтове» (1916) утверждал, что поэт дал бы в русских тонах нечто вроде «Песни Песней», «Экклезиаста», «Книги Царств», что он уже начал выводить «золотое наше Евангельице», «Евангельице русской литературы», наконец, «Священную книгу России»[262].

Известен сарказм Бунина по отношению к вере старой интеллигенции в особую роль России, несущей миру свет: «Отсюда и все эти Блоки!»[263] Шмелев же в эмиграции лишь утвердился в мысли о том, что на России — блистание Божества. У русского народа, считал Шмелев, должна быть своя священная история; такой истории нет ни у кого, кроме еврейского народа; два народа были даны миру, и один народ дал миру Христа, лишившись Его, другой должен Христа «пронести и воплотить»[264]. Послереволюционное десятилетие России — не Голгофа ли, и в сем акте не замешан ли «сок народа I-го, у которого была свящ. Ист<ория>?!»[265]. И С. Булгаков выделял эти два народы из всех иных: в России и Израиле он видел «средоточие всего совершающегося в мире, к ним более всего влечет уразумление пророчества. Страшные и роковые судьбы обоих народов, каждая по-своему знаменует их исключительное значение и в жизни всего человечества, и именно теперь, больше, чем когда-либо, становятся они в центре мировой истории…»[266] Шмелев в осуществлении замысла полагался на Ильина, только на Ильина. Но Ильин сознавал свои малые для столь колоссальной задачи силы: он держался лишь за краешек Божией ризы, но держался всем существом своим…

IX Раскол в «Возрождении» Конфликт с С. Маковским Разрыв с «Возрождением»

Душевное самочувствие Шмелева, его материальное существование зависело от отношений с ведущими газетами и журналами. Вольно или невольно он оказывался в центре общественных битв и подвергался крайне некорректным нападкам со стороны недоброжелателей.

В Париже, как писал Куприн, газеты читались с неимоверным рвением: «Хлеб, вино и газета составляют насущные потребности одинаковой важности. От министра до каменщика, до кондуктора из метро — каждый парижанин покупает утром „свою газету“ <…> Газета обладает здесь страшной движущей силой»[267]. Это же относится и к русской среде. Русские газеты и журналы — духовный хлеб эмигранта. Они формировали общественное мнение и влияли на творческие судьбы писателей, которым приходилось либо принимать точку зрения редакции, либо бранить ее. Редактор мог быть доброжелательным помощником, мог быть диктатором, мог быть агрессивным критиком. Редактор — источник терзаний литераторов.

Взглядам Шмелева отвечала умеренно-консервативная направленность «Возрождения». Он активно публиковался на страницах этой газеты и как прозаик, и как публицист. В «Возрождении» он стал своим человеком. Наступление нового, 1926 года он встречал в замечательном содружестве актива газеты. На ужине были близкие ему Иван Алексеевич Бунин и Николай Карлович Кульман. Угощал Абрам Осипович Гукасов (Гукасянц).

«Возрождение» и было создано нефтепромышленником и меценатом Гукасовым, выходцем из Азербайджана, образованным человеком, обучавшимся в Москве и Лейпциге. Возможно, в щедрости Гукасова сказались его политические амбиции. По его приглашению главным редактором стал историк, философ и публицист Петр Бернгардович Струве, который впоследствии писал: «Я руководствовался соображениями чисто политическими. Мне нечего было составлять себе литературную или политическую карьеру. Я не был ни безработен, ни заинтересован в оставлении научной работы <…>. С большим сожалением об упускаемой академической возможности, но вполне сознательно я решил посвятить свои силы, умение и опыт — созданию большого национального органа в русском Зарубежье»[268]. Прежде всего Струве привлек к сотрудничеству Бунина, вслед за ним в газету пришел Шмелев с циклом публицистических рассказов «Сидя на берегу». Он не давал газете политически острых, аналитических статей и этим, может быть, не вполне соответствовал ее политическим и полемическим задачам, но Струве писал Бунину: «Его вещи очень быстро печатаются, хотя они не принадлежат ни к злободневной, ни к занимательной литературе. Это доказывает, что мы очень дорожим его сотрудничеством»[269]. Дали свое согласие печататься на страницах «Возрождения» А. Куприн, А. Амфитеатров, И. Лукаш, А. Яблоновский, Н. Тэффи и многие другие.

Газета соответствовала монархическим, охранительным настроениям эмиграции, выражала идеи Белого движения, пропагандировала общенациональную идею сильной и свободной России, религиозную мысль и была полемически настроена по отношению к либералам, республиканско-демократическому крылу эмиграции, в частности ее органу — газете Павла Николаевича Милюкова «Последние новости». Благодаря усилиям газеты и на основе ее программы 4 апреля 1926 года в Париже был созван Всемирный русский съезд зарубежья, собравший патриотические силы эмиграции.

Среди идеологов «Возрождения» были Ильин и политик, в прошлом представитель правого крыла нескольких Государственных Дум Василий Витальевич Шульгин. Ясны причины отказа сотрудничать с «Возрождением» Мережковского, который написал Струве 19 июня 1925 года: «Ваша воля к центру („либерально-консервативному“) мне очень по душе. Весь вопрос в том, откуда идти к центру, слева или справа. Но и расхождение в этом не было бы „противопоказанием“, если бы не два имени в Вашей газете: Ильин и Шульгин. Вы, должно быть, не знаете, что Шульгин не очень давно, в газете Филиппова, написал обо мне такую гнусность (что я „основатель комсомола“!), что мне после этого невозможно сотрудничать рядом с ним. А Ильин типичный „крайний“, русский максималист. Его теория „теократического самодержавия“ („православный меч“) мне глубоко враждебна и кажется вредной, помогающей большевикам. Я ведь всю жизнь свою употребил, и не раскаиваюсь в этом, даже после того, что случилось (а безмерную преступность того, что случилось, и нашу ответственность я сознаю так же, как и Вы), всю жизнь я употребил на то, чтобы доказать, что связь православия с самодержавием (царь — наместник Христа, папа — кесарь) нечестива. А Ильин, после страшного опыта, наивно и безответственно („евразийски“ невежественно и дико) опять утверждает эту связь»[270]. Был получен отказ и от Бердяева, который заподозрил небрежность в самом стиле приглашения: «Согласитесь, что характер приглашения не свидетельствует о слишком большом желании видеть меня в числе сотрудников. Совершенно ясно, что я по своему образу мыслей не подхожу для газеты и газета не подходит для меня. Вы это и подтвердили, пригласив меня за один день до выхода Вашей газеты официальным циркуляром. Но я нисколько бы не обиделся, если бы Вы меня совсем не пригласили. Это ведь вопрос идейный, а не личный. У меня с направлением „Возрождения“ есть очень существенные идейные расхождения. Для Вас они должны быть вполне ясны, если Вы читали мою книгу „Новое средневековье“. Разница между нами совсем не в том, что я будто бы проповедую аполитичность и пассивность. Я просто совсем не верю в реальность Вашей политики и Вашей активности и считаю ее вредной для духовного состояния русской эмиграции, поддерживающей в ней жизнь фантазмами и призраками, а косвенно вредной и для русских в России, которыми я особенно дорожу. Я хотел бы другого рода политики и другого рода активности, которые преодолеют большевизм на деле. Политически мне ближе других евразийцы, они более реальны и более пореволюционны, хотя религиозно-культурно я довольно радикально расхожусь с ними»[271]. Отметим, что «Возрождение» вело наступление на евразийство. Среди отказавшихся от приглашения Струве был и Дон-Аминадо (А. П. Шполянский) — он печатался в «Последних новостях».