Евгений Салиас-де-Турнемир - Принцесса Володимирская

• Название: Принцесса Володимирская
• Автор: Евгений Салиас-де-Турнемир
• Жанр: Исторические приключения

Салиас де Турнемир (Евгений Салиас) (1841–1908) – русский писатель, сын французского графа и русской писательницы Евгении Тур, принадлежавшей к старинному дворянскому роду Сухово-Кобылиных. В конце XIX века один из самых читаемых писателей в России, по популярности опережавший не только замечательных исторических романистов: В.С. Соловьева, Г.П. Данилевского, Д.Л. Мордовцева, но и мировых знаменитостей развлекательного жанра Александра Дюма (отца) и Жюля Верна.

«Принцесса Володимирская». История жизни одной из самых загадочных фигур XVIII века – блистательной авантюристки, выдававшей себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и претендовавшей на российский престол. Таинственные предсказания, головокружительные приключения, трагическая любовь и вероломное предательство…

---

Этот молодой человек, секретарь польского посольства в Лондоне, был граф Осинский, единственный сын богача магната и даже друга нового польского короля Станислава Понятовского.

Осинский был тоже увлечен красавицей, и, конечно, более других ее обожателей. Молодого человека, недавно выпорхнувшего из отчего дома и из-под крыла матери, из королевской почти обстановки замка предков, многое еще легко восхищало, смущало и пугало на миру божьем. Алина была первой женщиной сомнительного происхождения и со странной обстановкой, которую он встретил, еще не искусившись в грязи моря житейского.

Несмотря на то что красота и вообще вся изящная внешность г-жи Тремуаль сразу поразили его и околдовали, тем не менее он осторожно и ребячески относился к красавице и, будучи сильно влюблен в нее, почти избегал даже оставаться с ней наедине. Эта именно наивность непочатой души и юношеская чистота помыслов особенно и прельщали Алину. С графом Осинским она и себя чувствовала лучше, выше, чище…

Бежать с ним хотя в Ост-Индию Алина думала, но не решилась! Ей было жаль загубить юношу. К нему она вдруг обрела в себе какое-то хорошее чувство… Вдобавок, и средства, которыми располагал Осинский, были не очень велики. Отец не баловал единственного сына и наследника. Положение Алины, или лучше сказать падение, было таково, что Дитрих и Ван-Тойрс, не говоря уже об энергичном Шенке, не допустили бы Алину до связи с юным польским графом, располагающим недостаточными средствами, чтобы выручить их из долгов и дать возможность жить роскошно.

Дитрих ревновал Алину ко всем, кроме Ван-Тойрса, с которым подружился и который все-таки дорогой ценой – высшей, чем сам Дитрих, – купил любовь Алины, то есть пустил по миру и обесславил отца и всю семью. К Шенку оба они относились сначала с боязнью, чуя его тяжелую руку, а затем ввиду его простых дружеских отношений с Алиной и отчасти благодаря большой сумме, которую Алина от него получила, молодые люди терпели его присутствие.

Наоборот, граф Осинский был им ненавистен. Они оба боялись, что Алина, увлеченная «мальчишкой», способна на детскую и нечестную выходку: исчезнуть вдруг с ним, оставив обоих разоренных любовников на произвол судьбы.

Алина все это понимала, и это, с одной стороны, озлобляло ее, раздражало самолюбие, а с другой – увеличивало чувство к Осинскому, подливало масла в огонь.

За последнее время Осинский стал бывать чаще у г-жи Тремуаль, и взгляд его, простодушный и добрый, был грустнее. Алина видела и чувствовала, что он более чем когда-либо влюблен в нее.

Наконец однажды молодой человек явился встревоженный и, краснея, объявил красавице, что его повышают, переводят из Лондона в Париж, где посланником его родственник по матери, Огинский. Алину новость эта поразила…

Причудница мысленно решилась тотчас следовать за юношей, покинуть Лондон и бросить надоевших ей своей ревностью Дитриха и Тойрса. Вдобавок, она этим спасалась от уродливого и антипатичного Шенка…

Алина узнала день отъезда Осинского и, ничего ему не объясняя, попросила только отложить путь на несколько дней… ради одного важного обстоятельства, которое она обещалась ему объяснить.

В сущности, ей надо было самой все приготовить к бегству.

VI

В тот самый день, когда Алина готовила Осинскому неожиданность, счастье – взять ее в дорогу с собой и в полное распоряжение, – в этот же именно день явился барон Шенк со своим объяснением и предложением миллионов.

Алина призадумалась и колебалась.

Красавцев Осинских было на свете немало. Кроме того, бегство с ним давало ей трех новых врагов из трех друзей. С другой стороны, новая связь с юным аристократом приведет ли к браку и к высшему общественному положению? Если его семья не примет ее?! Если отец Осинского прогонит его и лишит всего? А здесь Шенк обещает иное! И по всей вероятности, он не лжет и даже не преувеличивает…

– Лучше остаться, – решила теперь Алина, – и иметь такого союзника, как Шенк! Если уж рисковать быть двумужницей, то, по крайней мере, при иных условиях. Выйти за человека более независимого и состоятельного и с высшим общественным положением. Единственное, что возможно и что, конечно, тотчас я позволю себе, – это каприз. Une partie de plaisir [10] .

В тот вечер, который барон Шенк назначил для объяснений, у Алины случайно собралось много гостей, и дело пришлось отложить.

Осинский явился ранее других и, не спуская влюбленных глаз с Алины, вопросительно глядел в ее красивое и веселое лицо. Ему хотелось узнать скорее загадку, которую задала ему Алина, попросив отложить отъезд.

Но он не чуял, что в этот день все изменилось. Он не знал, на что еще вчера хотела решиться молодая женщина по отношению к нему. А теперь он равно не знал об отмене этого решения.

Вечер был такой же скучный, как и все предыдущие, но Алина была оживленнее, нервнее, и все заметили в ней какое-то особенное настроение…

Когда гости вдруг с общего разговора перешли в горячий спор по поводу какого-то политического события, всех взволновавшего накануне, кроме одной г-жи Тремуаль, хозяйка подошла к Шенку, отвела его в сторону, к окну, и заговорила тихо:

– Мне все равно, что именно вы мне предложите… Я согласна заранее! Я вам верю! И вы найдете во мне решительную и верную союзницу!.. Но только с одним условием… Я вам предложу одно условие, на которое вы должны согласиться… Условие пустое, ребяческое…

– Извольте… Скажите… – вымолвил Шенк, пронизывая женщину своим взглядом и тщетно стараясь понять, почему Алина, спокойная еще утром, теперь отчасти взволнована.

Шенк боялся загадочного в своих друзьях и знакомых. Он любил и отчасти привык видеть всех насквозь, и всякая тайна его раздражала.

В эту минуту он ничего не понимал.

– Без этого условия, – продолжала Алина, – я моего согласия на ваше предприятие не дам, какое бы оно ни было…

– Говорите, боже мой! – нетерпеливо произнес Шенк настолько громко, что многие обернулись и горячий cпop смолк на минуту. Алина увидела, что говорить теперь было мудренее, – их могли услышать.

– Надо обождать. Вы неосторожны. Говорите мне что-нибудь, – шепнула она.

Шенк громко стал говорить с ней о покупке лошадей.

Гости прислушались и снова заговорили и заспорили о чем-то.

– Слушайте же теперь внимательно! – произнесла, обождав, Алина несколько свободнее и громче. – Не удивляйтесь.

– Постараюсь. Хотя женщина вроде вас может удивить самого черта.

– Вы мне дадите важное поручение на неделю, по которому я должна буду уехать из Лондона. Не для англичан, конечно. А для Дитриха и Карла. Через неделю я вернусь…

– Куда же вы поедете? – мрачно и недоверчиво глянул на красавицу Шенк. Ее возбуждение, румянец на лице и особый блеск в глазах смущали его.

– Недалеко!

– Вы хотите бежать… не расплатившись со мной!

– Ах, как это глупо! Я вас считала умнее!

– Я вас считал проще… Я не люблю загадок, не люблю необъяснимых и таинственных поступков! Зачем вы поедете и куда? Вы хотите бежать от нас, то есть от меня!

– Если б я хотела скрыться от ваших преследований, то зачем же я сказала бы вам это, предупредила вас?

– Чтобы у меня же попросить денег на бегство от меня…

– Ошибаетесь. На это денег не надо! Я доеду отсюда до места назначения за несколько копеек.

– Куда же, наконец?

– За несколько улиц отсюда! Довольно с вас?

– Какое ребячество! Только женщины способны на такие выходки!..

– Но это серьезное и непоколебимое решение. Это мое условие sine quanon! [11] Согласны ли вы?..

– Конечно… но… право, дайте подумать. Зачем эта тайна? Зачем мне не сказать всего? Тогда я буду спокойнее. Ведь я – не Ван-Тойрс и не Дитрих. Вон они оба смотрят на нас и пожирают меня глазами, как если б я собирался убивать вас! Дураки! Нет, уж будьте милы, скажите мне все… Что это за проделка? Неужели глупое увлечение?..

– Я ничего более не скажу! – сурово произнесла Алина. – Согласны вы дать мне отпуск на неделю и обмануть моих аргусов?..

– Через полчаса я вам дам ответ! – выговорил Шенк.

– Хорошо… Но прибавлю еще… для вас. Не бойтесь. Я честная женщина. Столько же честная, сколько прихотливая и капризная. Je suis fantasque! [12] Но честная!..

– Да. Мы ведь все здесь честные! – выговорил вдруг Шенк с таким ядовитым смехом и таким презрением, что снова многие обернулись на него. Алину, еще не совсем примиренную с ее новым низким положением, кольнуло в самое сердце…

Через полчаса Шенк, передумав многое и взвесив многое, успокоился, убедился и поверил, что Алина его не обманет.

– Это просто какая-нибудь причуда! – рассуждал он. – Но чего же она церемонится с этими воробьями, если они ей настолько надоели и настолько стесняют? Сказала бы мне! Я их тотчас прибрал бы в сторону.

Подойдя к Алине, говорившей со стариком адмиралом, Шенк вымолвил, не стесняясь:

– Я согласен на ваше условие и совершенно спокоен. А об двух аргусах не беспокойтесь!..