Барбара Брэдфорд - Голос сердца. Книга первая

• Название: Голос сердца. Книга первая
• Автор: Барбара Брэдфорд
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7027-0152-6

После удачного дебюта в кино безвестная актриса Катарина Темпест буквально взлетает на вершину славы, обретает верных друзей. Казалось, их творческому и дружескому союзу уготована долгая и счастливая жизнь. Однако подозрительность новоявленной звезды, ее психическая неуравновешенность, все мыслимые и немыслимые комплексы приводят к тому, что она предает своих друзей в безудержном стремлении к успеху. Но за все в жизни приходится платить. Катарина проваливается в пучину тяжкого нервного срыва, граничащего с безумием. Врачи побеждают этот недуг, но внезапно выясняют, что ей угрожает новая, неизлечимая болезнь. Зная о близкой смерти, актриса посвящает остаток жизни тому, чтобы добиться прощения старых друзей, которым она причинила столько горя.

---

Сегодня Катарин не нужно было изображать усталость. Она действительно была вымотана. Спина и ноги болели, плечи были скованы напряжением, которое переходило на шею. Но голова была совершенно ясной, и события последних двенадцати часов вставали перед ней с поразительной четкостью. Что за удивительный день выдался — в начале эта странная встреча с Эстел Морган, а в конце — Норман и проблемы с Терри. О, как ей хотелось бы побыть одной, собрать энергию для следующих шагов, каждый из которых должен быть продуман в деталях, если им предстояло стать шагами к успеху. Главным из этих шагов был предстоящий разговор с Виктором. Из спальни, после того, как она переоделась, Катарин пыталась дозвониться до него в «Клэридже». Номер не ответил. Тогда она оставила для него еще одно сообщение, что позвонит утром, понимая, что ей будет очень неловко говорить с Виктором в присутствии Кима, если Виктор решит позвонить ей сам. Информация, которую ей предстояло передать, была сугубо конфиденциальной. Катарин улыбнулась сама себе. Виктор будет ей доволен. Норман выразил мнение, что ее планы чересчур сложны и поэтому трудновыполнимы. Она не согласилась с ним.

— Ну вот, я закончил, — воскликнул Ким, в очередной раз влетев в гостиную. — Еду я поставил в холодильник, а грязные тарелки — в раковину.

Катарин устало открыла глаза.

— Спасибо, Ким. Это было очень мило с твоей стороны.

— Как насчет чашки кофе, дорогая?

— Спасибо, не хочу. Правда.

— Тогда и я не буду. Давай допьем вино и расслабимся. Поставить музыку? — продолжил он счастливым голосом и направился к небольшому встроенному шкафу возле камина, в котором стоял проигрыватель. — Я бы не возражал против какой-нибудь романтической мелодии…

— Ким, умоляю тебя, я ужасно устала, — не повышая голоса, произнесла Катарин, но бросила на него холодный упрекающий взгляд. — Я бы предпочла обойтись без музыки, если ты не возражаешь.

— Прости, пожалуйста, — извинился он. — Давай тогда просто посидим и поговорим. Я уже сто лет не говорил с тобой наедине.

Прежде чем Катарин смогла вставить слово о том, что ему пора бы и честь знать, Ким быстрыми шагами прошел через комнату и опустился рядом с ней на полу. Глядя на девушку сверху вниз, он улыбнулся и внезапно понял, почему Терри называет ее киской. В эту минуту в Катарин было что-то невероятно кошачье — осторожный взгляд широко расставленных глаз под длинными шелковистыми ресницами, грациозная поза, в которой она, слегка согнув голову, облокотилась на подушки. Все те мелкие вопросы, которые он собирался ей задать, куда-то мгновенно улетучились. Не было ничего, кроме этого манящего, обрекавшего его на танталовы муки лица. Оно вводило его в состояние транса, гипнотизировало.

Ким улыбнулся, прикоснувшись к щеке Катарин указательным пальцем.

— Моя любимая, сладкая моя девочка, — пробормотал он так тихо, что Катарин его почти не расслышала, а затем, наклонившись вперед, обнял ее и бережно поцеловал. Это был нежный поцелуй, и Катарин не сопротивлялась, хотя мысли ее были очень далеки от Кима и его ласк.

Но постепенно его губы становились более требовательными. Страсть требовала выхода, и он прислонил Катарин к подушкам, поглаживая ее шею и ища языком ее язык. В следующую минуту его вторая рука, бережно лаская, переместилась на ее грудь, а затем поползла по изгибу бедра. Ласки Кима становились все более настойчивыми. Он слегка придвинулся к ней, частично покрывая своим телом ее, и Катарин ощутила через тонкую ткань платья его эрекцию, услышала, как гулко бьется его сердце, как тяжело он дышит в коротких перерывах между поцелуями. Страсть Кима становилась неуправляемой.

Катарин почувствовала, что ее охватывает чувство страха. Она задержала дыхание и плотно смежила веки, стараясь придумать приличный способ отделаться от Кима так, чтобы не обидеть его. Она не хотела, чтобы его ласки продолжались, и несколько раз непроизвольно вздрогнула.

Ведомый сейчас только страстью, Ким неправильно понял ее дрожь, приняв ее за эхо своего желания — желания безраздельно обладать обожаемым человеком, слиться с ним воедино, соединить свое тело с любимым телом. Навсегда! Как же долго он хотел ее — все эти долгие нескончаемые месяцы, — и, несомненно, этого же хотела и она. Даже если она не показывала этого раньше. Не показывала явно. Не так явно, как сейчас.

Его сердце, которому было тесно в грудной клетке, разрывалось от ничем не омраченной радости. «О, любовь моя, моя родная девочка, моя Катарин, моя единственная любовь…» — пронеслось в голове Кима. Она еще раз вздрогнула всем телом в его руках, и это разожгло его страсть еще больше. Ким сгорал от возбуждения. Он немного подтянулся на руках и теперь уже полностью покрывал тело Катарин своим. Она была такой мягкой, такой податливой под ним, такими близкими были ее ноги, ее прекрасная грудь, ее живот… Как идеально подходила ему эта девушка! Он нашел ее губы своим жаждущим ртом и впился в них со всей бившейся в нем страстью. Киму показалось, что он не выдержит этого напряжения.

Придавленная его весом, Катарин утратила всякую способность двигаться и пришла в ужас от этого. «Я не хочу этого. Я не хочу этого, — молоточками стучало в ее голове. — Я должна как-то заставить его остановиться. О Господи, что же мне делать?» Сейчас теплая любящая рука, мягко поглаживая, касалась ее голой икры и медленно поднималась к колену, прикрытому платьем. Задержавшись на мгновение на колене, она поползла вверх, на внутреннюю поверхность бедра. Умелые прикосновения кончиков его пальцев были легкими, почти неощутимыми. Катарин повернула голову, пытаясь вздохнуть, и неожиданно из ее горла вырвался протестующий крик. Это произошло в тот момент, когда рука Кима опускалась вниз по животу. Это было медленное и нежное движение, но тело Катарин мгновенно напряглось.

Хотя она не оттолкнула его, внезапное и неожиданное отчуждение Катарин в тот же момент передалось Киму. Он почувствовал, каким чужим стало ее тело, совсем недавно такое послушное под ним, такое отзывчивое к его прикосновениям. Он быстро отдернул руку, как будто его ошпарили, и через мгновение привстал, опершись на локоть. Озадаченным взглядом он всматривался в лицо Катарин, пытаясь по его выражению определить, что он сделал не так. Ким явно был смущен происшедшим.

Прошло некоторое время, прежде чем он, потрясенный ее эмоциональным бегством и физической фригидностью, смог обрести равновесие и выдавить из себя:

— Что случилось?

— Ничего. Ничего не случилось — начала Катарин и остановилась, встревоженная выражением гнева в прозрачных глазах Кима. — Я же сказала тебе — я очень устала. И вообще, я не ра…

— Тебе совершенно ни к чему напоминать о своей усталости еще раз. Хватит, ради Бога! Ты долбишь об этом целый вечер!

К его собственному изумлению, Ким почувствовал, что его бьет сильная дрожь. Он вскочил на ноги, пытаясь справиться с душившим его гневом. Схватив с кофейного столика пачку сигарет, он нервно прикурил и почти бегом бросился к камину. Затем он повернулся к Катарин и сказал ей незнакомым отчужденным тоном:

— Что-то я не понимаю тебя, Катарин. Тебя бросает то в жар, то в холод. А это очень выводит из себя, если не сказать больше.

— Меня никуда не бросает, — защищающимся тоном отпарировала Катарин, возвращая Киму ледяной взгляд. Чувствуя невыигрышность своего положения на полу, она живо встала, поправила платье и села на диван.

— Нет, бросает, — ответил Ким, гнев которого не уменьшился. — Когда мы в компании других людей, ты такая милая, такая любящая, такая в меру кокетливая — в общем, прелесть, что за девушка! Но когда мы вдвоем, ты такая же неприступная, как Эверест. И такая же, черт побери, холодная. Сегодня мне показалось, что в тебе что-то изменилось. Глупец! Боже мой, ты позволяешь мне целовать тебя, ласкать, ты не останавливаешь меня. Фактически, ты возвращаешь мои поцелуи, и я — как выяснилось, ошибочно — считаю, что ты возвращаешь и мои чувства. Во всяком случае, мне так показалось. А затем неожиданно ты превращаешься в кусок льда, — с бешенством закончил Ким. Его щеки пылали. — Ты не слишком справедлива, Катарин.

Она с достоинством выпрямилась на диване и приняла обиженный вид.

— Я как раз начала говорить, минутой раньше, я не распаляла тебя…

— Распаляла, душа моя! — прервал ее Ким с холодным смехом. — То, как ты оделась, как ты стоишь, ходишь — неужели ты не осознаешь, что ты настоящая соблазнительница, деточка?

Катарин уловила сарказм в его голосе и раздраженно ответила:

— В таком случае, ты можешь смело относить всех женщин к категории соблазнительниц по той лишь причине, что они родились женщинами. Я просто имела в виду, что не хотела доводить тебя до такого состояния сегодня, не хотела… расстраивать тебя…