Журнал «Если» - Журнал «Если» 2009 № 12

• Название: Журнал «Если» 2009 № 12
• Автор: Журнал «Если»
• Жанр: Научная Фантастика

Борис РУДЕНКО. МОЯ МАШИНА

Так называет ее хозяин. На самом деле это и лаборатория, и убежище, и дом, и крепость.

Алистер РЕЙНОЛДС. ГНЕВ

Все тайное становится явным, даже случись оно тридцать две тысячи лет назад и не оставь после себя почти ничего.

Лоурснс КОННОЛЛИ. ДРУГИЕ

И последние станут первыми…

Алексей КАЛУГИН. НА ДЕСЯТЬ МИНУТ ПОЗЖЕ

Это мало или много? Вопрос отнюдь не риторический.

Джордж ЛОКХАРД. РАЙСКИЕ ПТИЦЫ

Для кого-то вся жизнь – театр, а для драконов – совсем другой вид искусства.

Святослав ЛОГИНОВ. СТАТУЯ ВЕЛИКОЙ БОГИНИ

Вольный торговец заключил рядовую сделку и этим, похоже, подписал себе смертный приговор…

Элизабет БЕАР, Сара МОНЕТТ. БУДЖУМ

У Кэрролла его сумел увидеть только один из героев. После чего пропал.

Джейсон СЭНФОРД. И КОРАБЛИ, КАК ОБЛАКА…

Вот только что грянет из такой тучки? Население пребывает в вечном трепете.

Аркадий ШУШПАНОВ. ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЭЛЕКТРОНИКОВ

Со времен азимовских НФ-детсктивов о людях и роботах жанр претерпел не такие уж большие изменения.

Александр РОЙФЕ. МУЛЬТТРАНЗИТ: ОТТАВА – БРЮССЕЛЬ

О, сколько нам открытий чудных представит материал об анимации фантастических «кинопровинций».

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

Шумная и дорогая экранизация популярного отечественного фантастического романа, увы, не оправдала изначально завышенных ожиданий.

Глеб ЕЛИСЕЕВ. ЖИВЫЕ КОРАБЛИ

Тоскливо лететь сквозь бездушный космос в бездушном корабле. Фантасты, как никто другой, это хорошо понимают…

Сергей ШИКАРЕВ. МУЗЫКА СФЕР

Новый роман известного датского писателя, по мнению критика, только для настоящих литературных гурманов.

РЕЦЕНЗИИ

На полке главное не количество книг, а их качество.

КУРСОР

В Крыму не только «тепло и яблоки», там еще и конвенты проходят.

Дмитрий ВОЛОДИХИН. МЫ НЕ ТАК УЖ ПЛОХИ

Эксперт решат продолжить разговор о жанровой критике. но уже, что называется, «напрямую» с читателем. Последние, кажется, его не порадовали.

Вл. ГАКОВ. ВОЗВРАЩЕНИЕ КОСМИЧЕСКОГО РОБИНЗОНА

Всю жизнь этот французский фантаст писал космические оперы, но его все равно любили советские издатели. А читатели любят и по сию пору.

ПЕРСОНАЛИИ

Бывший газетный репортер, бывший биолог, а ныне огорд-ник, бывший детективщик, музыкант, филолог и даже действующий ученый-физик – такие разные люди, и все они встре-тились под одной обложкой.

---

Во-вторых, роману дана неожиданная концовка. Мария Гинзбург довела заговор партизан почти до победного конца, а в финале… сделала поправку: одно дело – убить живое существо, другое – уничтожить в нем зло и безумие. А это уже ход на порядок более тонкий, чем положено по канонам незамысловатого крошилова.

Дмитрий Володихин

МУЗЫКА СФЕР. Питер ХЁГ. ТИШИНА. Симпозиум

Питер Хёг – один из самых известных датских писателей. Его роман «Смилла и ее чувство снега», переведенный на несколько языков и успешно экранизированный в Голливуде, представил читателю удивительную историю о снеге и льде, метеорите, поиске жизни на основе неорганических веществ, а также обо всем остальном. В центре его нового романа великий клоун, наделенный уникальным даром.

История жизни Каспера Кроне разбита на кусочки. Они чередуются на страницах романа, решительно пренебрегая временем, словно играя с ним в прятки и показываясь на свет без очереди и без спроса. Вот он выступает на аренах самых известных цирков мира. Вот он – маленький мальчик, засыпающий на руках отца во время ночных переездов. Вот – бредущий по городу после любовной ссоры. Вот проходит реабилитацию после травмы, выявившей его особый талант.

Каспер Кроне умеет слышать.

Он слышит звучание людей и мест, ритмы города и окраин – их уникальные звуковые рисунки, читает мир, как по нотам, и знает, что один человек не остров, и звон колокола – это тоже чей-то звук, вплетенный в другие голоса и мелодии. Вместе, одновременно, сейчас они сливаются в притягательно шумную какофонию, которая и есть жизнь.

Сейчас для него звучат тревожные нотки.

Каспер Кроне – 42 года, характер нордический, не женат – оказывается фигурантом дела о неуплате налогов и рискует оказаться в тюрьме. Однако страшит его не это, а загадочное исчезновение Клары Марии – десятилетней девочки, обладающей притягательным даром тишины.

Вскоре оказывается, что похищение детей поставлено на широкую ногу, и одним ребенком дело не ограничивается. А все похищенные и похитители таинственным образом связаны с землетрясением, изменившим ландшафт и облик Копенгагена.

Роман превосходно иллюстрирует характерную тенденцию, связанную с традиционным разделением литературы и фантастики, а именно продолжающуюся их мирную конвергенцию. Главные места в литературе основного потока все чаще и все увереннее занимают книги, уклончиво атрибутируемые как «романы с элементами фантастического». А авторы мейнстрима все чаще и все охотнее используют идеи, приемы и сюжетные схемы, характерные для фантастического жанра.

Изменившееся, сверхчувственное восприятие главного героя является лишь уловкой, способом показать волшебство жизни – не приукрашенное, но подсвеченное и преувеличенное лишь самую малость. Что позволяет своевольно отнести роман к своего рода нордическому магическому реализму, суровому, но симпатичному. Или возвести его генеалогию к сказкам другого датчанина, Ганса Христиана Андерсена.

Удивительно ли, что поиски клоуном с манерами трикстера, склонным рассматривать свою жизнь как представление, девочки, которая способна даровать ему тишину, на деле оборачиваются поисками трансценденции. Поисками божественного Автора и исполнителя музыки сфер, доступной восприятию Каспера. Не случайно немалую роль в происходящих событиях играет восточная (то есть православная) церковь.

В романе вообще нет случайного. Встречи, события, люди, которые по сюжету могли бы претендовать на случайность, оборачиваются на поверку или результатом замысла персонажей, до поры сокрытого от читателя, или юнгов-ской синхронностью – свойством жизни проводить и пересекать параллельные прямые.

Круговорот действующих лиц – монахинь с загадочной миссией, африканок, мастерски владеющих айкидо, легендарных воров, работающих карманниками, морских офицеров, ставших королями преступного мира, детей с фантастическими способностями, ближе к финалу перестает быть смешением, напоминающим джазовую импровизацию, и обнажает внутренние связи и закономерности, причины и следствия.

Вслед за этим, сразу за наступлением развязки, повествование, совершенно в традиции Хёга, обрывается, едва ли не на полуслове, не давая затихнуть ее последним нотам, резко и беспокойно.

Напоминающий представление роман, пестрый и живой, то по-осеннему элегический, то бодрый, как цирковые марши, не ставит своей целью развлечение читателя.

Насыщенный музыкальными терминами и отсылающий к известным и малоизвестным произведениям классической музыки, роман не ставит своей целью и поучение читателя.

Демонстрируя мир по Касперу Кроне, преисполненный звуков и нуждающийся в божественной тишине, он предлагает читателю сопереживание.

Сергей ШИКАРЕВ

Крупный план: МЫ НЕ ТАК УЖ ПЛОХИ

Московский критик, постоянный автор журнала «Если», решил подлить масла в огонь дискуссий, пылающих последние годы вокруг жанровой критики. Он обратился к читателям с вопросом: «Почему у нашей фантастики нет столь же сильной критики, как у литературы «основного потока»?».

Ответы распределились следующим образом:

Какая фантастика, такая и критика – 17%;

Как это – нет? У нашей фантастики критика не слабее, а зачастую сильнее, чем у «боллитры»! – 27%;

Да критика вообще никому не нужна. Нужны только короткие рецензии, чтобы люди знали, покупать или не покупать книгу – 12%;

Вся критика в фантастике выросла из фэндома: у авторов нет ни приличного профессионального образования, ни настоящей школы – 27%;

Просто «боллитра» сходит со сцены, и там интереснее читать не сами книжки, а то, что о них пишут критики – 7%;

Вот когда фантастика начнет умирать, тогда отличной критики расплодится видимо-невидимо – 10%.

Всего в голосовании приняли участие 410 человек.

Начнем с того ответа, за который подало голоса наименьшее количество читателей. В него была вмонтирована маленькая ловушка. Итак: когда какое-нибудь по-настоящему крупное, сильное, наполненное витальной мощью явление уходит, когда отдает концы великая эпоха, когда прерывается жизнь замечательной личности, появляется море текстов, созданных «в память», «в осмысление», «на роль справочного материала» и т.п. Иными словами, наступает время каталогизации, аналитики, а затем и составления энциклопедий на тему «О…». Допустим, немногие согласились с тем, что «боллитра» уходит со сцены. Старушка еще повоюет, хоть и старушка! Но… у нас нет сейчас ни уровня классики XIX века, ни уровня Серебряного века, ни даже уровня советского «биллона». Честно говоря, по-настоящему сильной критики и в мейнстриме не столь уж много. Зато каталогизация там идет вовсю, поэтому всё больше появляется… нет, не критики, а именно справочно-энцик-лопедических изданий.

А вот и ловушка: предпоследний и последний вопросы были, в сущности, одним целым. Только в последнем звучит сдержанный оптимизм: фантастика еще не умирает, а значит, для нее время каталогизации не наступило. Ждите аналитиков, когда на месте живого тела появится труп. Аналитик в литературе чаще всего – патологоанатом, а не терапевт.

Что ж, читательская аудитория отреагировала здраво: да, мы верим, что до смерти фантастике еще далеко; да, когда это произойдет, может, и будет много хорошей аналитики, но… лучше пусть будет много хороших романов. Зато если соединить две половинки одного вопроса, то получится 17%. Солидная цифра. И она внушает некоторый оптимизм – как по поводу того, что с «боллитрой» не все потеряно, так и по поводу того, что фантастике рано выкликать последний срок.

Как действующий критик я искренне порадовался другой цифре: среди опрошенных нашлось всего 12% тех, кому критика не нужна, тех, кто равнодушен к моему ремеслу. Нужны им аннотации? Некогда заморачиваться на что-то чуть более сложное? Понимаем. Кому поп, кому попадья, а кому и свиной хрящик. Критики, пожалуй, обойдутся остальными 88 с лишним процентами – то есть теми, кто к их работе способен проявить интерес.

Зато обнаружилось 17% тех, кто скептически относится и к нашей фантастике, и к нашей критике, – цифра, которая никого не приведет в восторг. Самая мрачная, пожалуй, цифра изо всех. Автор этих строк далек от того, чтобы объявить этих людей сплошь мизантропами или – упаси Господь! – предателями континента фантастики. Когда такая уйма народа говорит: «Тщательнее надо работать, ребята!», – обращаясь и к фантастам, и к тем, кто пишет об их текстах, самая адекватная реакция – и впрямь задуматься о том, как работать тщательнее…

Но гораздо серьезнее замечание, согласно которому у критиков нет школы, поскольку они представляют собой продукт варения фэндома в собственном соку. Я и сам когда-то писал об этом в статье «Ёрш мохито ин-корпорэйтед». И Дивов писал. И Пузий писал. Да, у большинства наших критиков нет школы. Да, многие в лучшем случае обладают начитанностью и бойким пером, но лишены аналитических способностей, а в худшем – просто берутся не за свое дело.