Владимир Дурягин - По дороге к Храму

• Название: По дороге к Храму
• Автор: Владимир Дурягин
• Жанр: Русское современное

Роман в первую очередь о любви, о судьбах трёх поколений, о стремлении молодых людей к лучшей жизни, не смотря на всяческие неожиданные подножки типа «переходного периода от социализма к капитализму». Сама жизнь подсказывает разумному, с благородными (либо напротив) генами человеку как ему нужно прожить данный неизвестно кем, (в моём случае Богом), отрезок времени – с конца восьмидесятых и до наших дней. Первые главы романа напомнят о недалёком социалистическом прошлом, в котором существовали дедушки и родители главных героев произведения, Алёнки, Сергуни, и др. Но дальше, под влиянием политических событий, они становятся самостоятельными, зависящими только друг от друга молодыми людьми и, прорвавшись сквозь репейником прилипающего к ним криминала, подростки в конце концов приходят к Богу, и обретают нормальное жизненное состояние. Но и это ещё не всё – лукавый повсюду, и необходимо постоянно держать ухо востро.

---

– Ну, что тут поделаешь? – после длительного молчания сказал отец, присаживаясь к столу. – Хоть вперемешку с горечью, но рождение отметить надобно. Так что ли, мать?

– Так, так. Присаживайтесь к столу. Греха в этом нет никакого. Мы же не родня им.

– Действительно. – Сказал чуть слышно Андрей и глазами указал единственной гостье место за столом. Затем, он взял бутылку с красным вином, небрежно раскрыл её, протолкнув пробку пальцем внутрь, и налил два полных хрустальных фужера. Отцу наполнил стопку водкой из графина. Нина Ивановна была совершенной трезвенницей, и потому в её фужере рубином отражался клюквенный морс. Андрей встал, подмигнул Иришке, громко произнёс:

– За тех, кто на борту! Кто за бортом без нас напьётся…

Он, не дожидаясь, пока выпьют остальные, налил себе ещё и снова осушил фужер. Отец на него с любопытством глянул, но промолчал. Мать осуждающе покачала головой. Гостья чуть отпила и поставила фужер на стол.

– Вкусное вино. – Промолвила Иришка, стараясь вести себя, как можно скромнее.

– Вино вкусное, а выпила не всё. – Сказал Андрей, намереваясь наливать снова.

Иришка послушно подняла фужер и осушила его, но теперь вино уже не казалось таким вкусным. Она даже немного поморщилась, почувствовав, как последний глоток сводит скулы. Через мгновение, фужеры снова были полны.

Дождь беспрестанно хлестал по лопухам, по листьям одиноко стоявшей посреди огорода березы и лязгал по накопившейся в бочке воде. Под влиянием спиртного отступили мысли о смерти, напомнившей, что все не вечны, и разрумянившаяся столовская булочка, теперь словно мощным магнитом притягивала Андрея к себе. Он догадался включить медленную музыку, и молодая пара, прильнув друг к другу вплотную, долго топталась в полумраке залы, оставив родителей за перегородкой, у стола вести их жизненно важные разговоры. От её волос исходил такой же дурманящий аромат, что и от волос Антонины, потому Андрей не мог выпустить из рук это милое, нежное создание. И, хотя заиграла более быстрая мелодия, они продолжали топтаться в том же медленном темпе. Когда, она уставшая, наступила ему на ногу и, засмеявшись, запрокинула назад голову, в ожидании неизбежного поцелуя, он осторожно прикоснулся к её пухленьким губам своими, почувствовав возбуждающий сладковатый привкус. Уже не стесняясь, Андрей ещё плотнее прижался к Иришке и начал жадно целовать, издавая громкие чмокающие звуки…

… Они очнулись от настойчивого хрустального звона. Отец призывал молодёжь к столу.

– За стол! Иначе посуда заржавеет. – Ему видать надоели разговоры о кроликах да, о бруснике, которой прямо-таки усыпано на том берегу Сужи.

Иришка со смущённой улыбкой поправила на себе платье и, глядя на взъерошенного Андрея, спросила:

– Пойдем, посидим?

– А-ага, – заправляя выехавшую из брюк рубашку, ответил тот, – посидим, к-конечно посидим…

Каждый час, высовывалась кукушка из ходиков, напоминая гостье, что пора и честь знать. Но уходить не хотелось, так приятно было чувствовать его рядом, почти завоеванного.

Гроза прекратилась, а дождь не унимался. Засидевшейся допоздна Иришке, становилось неловко. Она поднялась со стула и почувствовала тяжесть в ногах. Покачнувшись, шагнула к порогу, в который раз озарив всех своей добродушной улыбкой. Хозяева хитровато переглянулись, и Андрей поднялся со своего места.

– Я провожу.

– Надеюсь… – рассмеялась гостья. – Только, ведь, дождь на улице.

– А мы, во!.. Батину накидку возьмем, ладно, па?

– Ладно. Двери, скажи, запирать?

– Запирайте. Я в гнезде заночую, под дождичек.

На улице было темно и прохладно. Иришка подставила лицо под дождик, прогоняя хмель. Ей снова стало хорошо, когда Андрей притянул её к себе, накрыв широкой отцовской плащ-накидкой. Уставшая от поцелуев, она лукаво спросила:

– А про какое ты давеча гнездо говорил? У тебя есть гнездо? Как у птицы, что ли?.. – и беззвучно засмеялась ему в ухо.

– Не как у птицы, а как у орла! – Икнув, засмеялся Андрей. – Хочешь, покажу?

– Ага-а…

Он подвёл её к сараю, внутри которого, что-то шевелилось и постукивало. Иришка плотней прижалась к Андрею и вновь ощутила его приятное тепло.

– Кто там? – испуганным шепотом спросила она.

– Где?

– Там, внутри… кто-то шевелится…

– А, это? Кролики.

– Правда? Братцы кролики?!

Андрей открыл дверь, и они вошли в тёплый сарай. Нащупав выключатель, он зажег одиноко висевшую под потолком лампочку. Этот неяркий, интимный свет, так же обрадовал гостью, как и его приглашение на вечер. Напрягая зрение, Иришка осмотрелась. Вдоль всей задней стены, располагались сетчатые кроличьи клетки, с высунувшимися на свет глазастыми мордашками. У другой стены стоял стол-верстак, с разложенными на нем инструментами. В затенённом углу виднелась лестница, по которой можно было подняться в «орлиное гнездо».

– Ух, вы, какие пушистенькие! – Наклоняясь к клетке, радовалась вконец разомлевшая Иришка. Но кроликам она почему-то не нравилась, и они шарахались от неё к задней стенке клетки, в тень. Прижавшись там, испуганно шевелили ушами и подергивали носиками.

– От тебя духами пахнет. – Промолвил Андрей, глядя на её заголившиеся ноги, когда она, споткнувшись о доску, приняла неудобную позу. – Не любят они этого…

Она выпрямилась и, снова запнувшись, со смехом повалилась на него, обхватывая за шею обеими руками.

– А, где гнездо?

– Надо наверх лезть. Ты не в состоянии… Сорвешься еще.

– Я сорвусь? – она, пошатываясь, подошла к лестнице и, поставив ногу на первую проступь, серьёзно подумала, оглядываясь на Андрея: – «Да ты попробуй меня оттуда столкнуть! Запаришься!».

Иришка неторопливо стала подниматься по лестнице, соблазняя стоявшего внизу Андрея, белевшими из-под платья трусиками. Когда в гнездо взобрался «орёл», она уже лежала на его постели, прямо поверх покрывала, закинув руку за голову и свесив одну ногу на пол. Хозяин гнезда воровато огляделся и, подойдя к ней на носочках, присел и аккуратно снял с неё туфли. Подождав немного, дрожащей рукой, занес её ногу на постель и… опустил марлю полога. Хотел присесть на посылочный ящик, но услышал бархатный голос Иришки:

– Ну, что же ты, «орёл»? – насмешливо спросила она, откидывая марлю обратно. Не ожидавший с её стороны такой активной деятельности, Андрей поначалу замешкался, но взял себя в руки и принялся поспешно раздеваться, снова загоревшись желанием. Через какое-то мгновение, он жадно целовал её губы, волосы, носик, водил шершавой ладонью по гладкой коже и грубо тискал твердую девичью грудь… Она полностью была в его власти.

Глава 5

После насыщенных событиями выходных, настали хмурые рабочие будни. Начавшийся с грозы дождь не мог успокоиться третьи сутки. Всю смену, никому не давая спуска, Андрей дубасил молотком, вгоняя стальные костыли в ядреные смоляные шпалы одним ударом. Насквозь промокшие труженики, про себя поругивались, но в открытую высказать своё недовольство бригадиру, не смели. Объявленная на весь мир гласность, в данном случае могла навредить, так как безработица уже наступала широким фронтом во всех отраслях промышленности.

Смена подходила к концу и рабочие с нетерпением поджидали обещанную дрезину со шпалами, желая поскорей её разгрузить, да разойтись по теплым квартирам.

– А, вон, мастер идет. Сейчас спросим… – донесся чей-то голос.

– Чего спросим? Не до нас ему теперь. Видишь он с барышней.

– С какой барышней? Тоня это, табельщица…

– Так я, и, говорю… – нарочно громко, чтобы зацепить бригадира за живое, разговаривали путейцы. Андрей разогнул уставшую спину и увидел идущих по насыпи, под одним зонтиком, Антонину с Григорием. Она прижимала под плащом папку с табелями, а мастер усердно жестикулируя, что-то ей объяснял. Андрей, глядя на них, скрипнул зубами:

– Ну, я тебе сделаю!..

Почти одновременно с появлением начальства появилась груженая шпалами дрезина. Дождь не стихал не на минуту.

– Здравствуйте! – Крикнула Антонина. – Я, кажется, не вовремя?

– В самый раз! Залезай на платформу! – Сердито крикнул кто-то из рабочих, но остальные осуждающе на него зашикали.

Не дожидаясь пока стропальщик вскарабкается наверх, Андрей в два приема стоял уже на платформе. Григорий, протерев рукавицей шаблон, направился проверять отремонтированный участок.

Для ускорения разгрузочного процесса, нарушая правила строповки, бригадир подцепил тонкими, за то длинными стропами, сразу оба штабеля шпал. Крановщик неодобрительно покачал головой но, зная нрав Терёхина, подчинился его команде.

– Вира! – Настойчиво показывал рукой вверх Андрей. Крановщик знал, что рискует, но команду выполнил и непосильный груз приподнял над платформой… Не успел Андрей показать поворот, как стрела качнулась в обратном направлении, и лопнувший строп взмыл вверх. Шпалы через борт платформы, словно игрушечные посыпались под откос.