Владимир Дэс - Человек укравший бога (сборник)

• Название: Человек укравший бога (сборник)
• Автор: Владимир Дэс
• Жанр: Научная Фантастика

В данный сборник вошли рассказы:

1. Человек укравший Бога

2. Всё последнее

3. Конспект

4. Нюрберг

5. Общее сумасшествие человечества

6. Пендоус

7. Письмо другу

8. Планета победителей

9. Плантация

10. Последнее откровение

11. Слепой

12. Старт и финиш

13. Безумие 1 (солдатики)

14. Безумие 2 (прогулка)

15. Безумие 3

16. Безумие 4 (монахи)

---

В это время вернулся Иуда с проводниками и мулами, но, увидев рядом с учителем злого Петра, растерялся. А Петр, увидев растерявшегося Иуду, заподозрил недоброе и, вспомнив слова Учителя, закричал:

– А, это ты, предатель!

Потом выхватил нож и отрубил ухо первому попавшемуся проводнику, думая, что тот – переодетый воин.

Иуда растерялся еще больше. «Меня обвиняют в предательстве?» Он бросился к Иошуа и, целуя полы его туники, начал клясться в верности.

Иуда громко клялся, Петр махал ножом, Иошуа в истерике катался по земле, а человек с отсеченным ухом орал во всю глотку. И всех, конечно, забрали солдаты, охраняющие покой ночного города.

Правда, в этой свалке все апостолы сумели смыться, кроме самого учителя.

Когда поутру римские чиновники стали расследовать скандал в Гефсиманском саду, неожиданно выяснилось, что там был задержан и сам Иисус Христос, новоявленный Бог. Но центурионы не стали ввязываться в дела духовные и передали его священникам.

Иошуа отвели к Каифе.

Тот сразу сообразил, кто попал к нему. И, не мудрствуя лукаво, быстро организовал судилище.

Иошуа обвинили в попытке разрушения Храма и в обмане о построении его в три дня. Свидетелей этих преступных речей конечно было много.

И Иошуа, видя, что дела плохи, решил всех напугать и впервые заявил, будто он и есть Бог. К его удивлению, никто не испугался. Наоборот, обрадовались. Фарисеи быстро объяснили людям:

– Раз он Бог, значит, бессмертен, а раз бессмертен, то если его римляне и распнут на кресте, вреда ему не будет.

Суд тут же признал его виновным и приговорил к смерти.

Затем новоявленного Бога потащили к римскому прокуратору Понтию Пилату, чтобы тот утвердил решение Синедриона.

Понтий Пилат, узнав, кого к нему привели фарисеи, отослал их всех к Ироду.

Ирод, «налюбовавшись» на Иисуса Христа, о котором очень много слышал, утвердил решение священников и отправил их опять к Пилату.

Пилату все это начало надоедать. У него в застенке полно было настоящих преступников, воров и убийц, которых надо было казнить сегодня, а тут какого-то сумасшедшего то и дело приводят к нему. Он решил выпороть Христа и прогнать на все; четыре стороны.

Но Каиафу и форисеев это не устраивало. Они пригрозили Понтию Пилату доносом в Рим, что он, римский прокуратор, помиловал человека, призывавшего народ Израиля не платить Риму подати.

Пилат задумался. Потом велел привести к себе этого странного человека.

– Правда ли, что ты призывал народ не платить Риму?

Если бы Иошуа ответил отрицательно, то спас бы свою жизнь. Но он, уставший и замученный, сказал:

– Все на Земле от Бога и платить надо только ему. И это – истина.

Услышав такое, Пилат велел распять Иошуа.

Он был римским патрицием. И процветание Рима считал святым делом каждого римлянина.

Положили Иошуа на спину крест – орудие римской казни – и вместе с еще двумя осужденными повели распинать.

На горе Голгофе солдаты вкопали три креста и распяли на них приговоренных.

Иошуа оказался посередине.

Воины, едва начальники ушли, как обычно, быстренько закололи двоих. Но Иошуа зеваки просили до поры не убивать. Многие еще верили, что он сын Божий, и все ждали, что он вот-вот явит свою силу и сойдет с креста. Но ничего такого не происходило.

Да и сам Иисус тоже ждал чуда, веря, что он и на самом деле сын Божий, что сейчас Господь придет и покарает мучителей, а его сведет с креста и одарит.

Но и этого не произошло.

Разочарованные люди стали кидать в лжесына Божьего каменьями, плевать в его сторону и всячески поносить. А когда он, изнемогая, попросил пить, кто-то предложил дать ему последний шанс: напитать губку не водой, а уксусом и подать ему на копье. Если Иошуа Бог, он превратит уксус в воду и напьется, а если нет… что ж, на все воля Божья.

Когда ко рту Иошуа поднесли губку, он с жадностью вцепился в нее, пытаясь высосать все до последней капли.

Высосал. Глотнул. И умер.

Люди же в толпе, поняв, что распяли не Бога, а обыкновенного плотника, разочарованно пороптали и разошлись по домам.

Ангелы приняли израненную душу мечтателя и явили пред суровые очи Создателя.

– Да, натворил ты дел, парень, – покачал головой Создатель. – Наломал дров в моем царствии Земном. Но что сделано, то сделано. Я сам прохлопал. Хоть и не без твоей помощи, конечно.

И задумался.

– Вот мое решение! – объявил он наконец. – Будешь жить на Земле в виде учения своего. И будешь страдать болью и горем от дел твоих и имени твоего до той поры, пока не восстановиться естественный ход жизни и событий на Земле.

И отпустил душу Иошуа на муки, дотоле на Земле невиданные.

Вот уже третье тысячелетие плачет Ангел Добра, жалея своего господина, бедного плотника Иошуа, более известного людям под именем Иисуса Христа, проповедника из Назарета.

Всё последнее

С самого момента рождения, с самой первой встречи человека с Новым Миром его постоянно преследует обязательность наступления ПОСЛЕДНЕГО.

Последняя капля материнского молока.

Последний шлепок по попе.

Последняя воспитательница в детском садике.

Последний Кощей Бессмертный и последняя Баба-Яга.

Последний самокат.

Последний первый звонок в школе.

Последняя выученная буква в алфавите.

Последняя двойка.

Последняя учительница.

Последняя детская любовь.

Последний институтский вечер.

И наступает другой, длительный период в жизни, когда ты живешь, не думая и не подозревая, что скоро все то, что тебя окружает, и что ты делаешь, опять встанет в шеренгу за право переступить линию падения финишного флажка, то есть стать последним в жизни.

У кого-то это «последнее» наступает раньше, у кого-то позже. Но все же наступает.

И как не крутись по жизни, как не вертись в изобретательности отсрочки этого «последнего», наступает:

Последняя рюмка вина.

Последний танец.

Последняя любовь.

Последнее «Прости».

Последний друг.

Последний рабочий день.

Последний луч солнца.

Последний всплеск сознания.

Последний путь.

И наконец последнее пристанище, где ты становишься полноценной пылинкой мироздания и вместе со всей Вселенной, как ее неделимая часть, несешься в бесконечном Космосе туда, где, оказывается, только теперь наступает начало.

Первая встреча с Создателем…

Первый справедливый взгляд на земную жизнь.

Первое ощущение великого и бескрайнего.

И первые минуты того Первого, которое теперь уже никогда не станет Последним.

Конспект

«Происхождения меня, моей семьи, моей собственности и моего государства».

Произошел я, как это ни странно, от женщины, но самое странное, что к этому каким-то образом оказался причастен и мой отец.

А ведь в истории человечества бывалой так, что женщины производили на свет весьма достойных сыновей без непосредственного участия своих мужей.

Впрочем, тривиальность моего происхождения меня особо не удручала.

Рациональность, присущая моему характеру уже тогда, надежно страховала меня от огорчений по поводу таких вот пустяков.

Итак, я родился.

И на низшей ступени своего развития был еще диким. Ареалом же моего первого постоянного жизнепребывания была сладкая и теплая материнская грудь.

Кормили меня в то время исключительно материнским молоком.

А поскольку мне это очень скоро надоело, я решил от невнятного писка перейти к членораздельной речи, чтобы разъяснять окружающим полезность для меня других напитков, изобретенных человечеством.

Такого же рода стимул побудил меня и ходить.

Когда я продемонстрировал окружающим, что есть такая штука, как огонь, и что он применим не только для разжигания сигарет и войн, но и для поджаривания рыбок из аквариума, эту новую инициативу мои воспитатели оценили по достоинству.

Первым оружием, увиденным в руках взрослых, был брючный ремень моего родителя. С его помощью он пытался доказать мне несостоятельность эмпирических методов познания окружающего мира.

Стоя потом в углу, я прикидывал, не лучше ли поджарить и съесть вместо рыбок моих воспитателей.

Теперь-то я понимаю, что это было бы жестоко, но что делать: тогда я делал только первые шаги от дикости к варварству.

И в таком состоянии я пребывал довольно долго: бил посуду, обламывал ветки с деревьев во дворе – изобретение рогатки, а затем и лука значительно продвинуло меня по пути к цивилизации.

Все мои новые начала находили преданных последователей на соседних улицах, и это привело не лучшую часть человечества, то есть взрослых, к пониманию, что как варвар я созрел вполне.

Так для меня наступила следующая фаза развития – варварство.

У этой ступени моего развития было одно несомненное преимущество перед дикостью – я все же отказался от идеи людоедства.

Я освоил металлургию: переплавлял свинцовую оболочку телефонного кабеля, который воровал на стройках, в грузила для донных удочек и стволы для самодельных пистолетов.