Юрий Софиев - Синий дым

• Название: Синий дым
• Автор: Юрий Софиев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 9965-18-113-9

«Синий дым» — наиболее полное собрание сочинений известного поэта Русского Зарубежья Юрия Софиева (1899–1975), который в 1955 году вернулся на родину и жил в Алма-Ате.

В книгу вошли стихи из прижизненного сборника «Годы и камни» (Париж, 1936) и посмертного — «Парус» (Алматы, 2003), а также включены стихотворения из рукописных тетрадей, записных книжек и дневников поэта. Заключают книгу мемуары «Разрозненные страницы» — об эмигрантских скитаниях, о встречах с выдающимися людьми того времени.

Примечание: автор электронной версии книги бесконечно признателен Надежде Михайловне Черновой — хранителю архивов Софиевых-Кнорринг, составителю и издателю их книг, и автору произведений об этих безусловно интереснейших поэтах русской эмиграции — за тот гигантский, многолетний труд на благо Русской Литературы и сохранение памяти о культуре Русского Зарубежья и за бесценную возможность ознакомиться с этими редкими изданиями.

Тираж 50 экз.

---

«Шумит вода, бурлящая в камнях…»[21]

Шумит вода, бурлящая в камнях.
Сияют звёзды над моей палаткой.
И голубая Вега в небесах
Горит над жизнью и судьбою шаткой.

Ночные мысли медленно текут,
Ночные мысли паутину ткут,
Ночные мысли пробегают годы
Под этим тонким полотняным сводом.

Но вопреки всему опять пожаром
Пылает жизнь. И в шуме поздних гроз
Под нимбом золотых густых волос
Волнующий овал, что я унёс
В мою судьбу с полотен Ренуара.

Ты мне явилась, как благая весть
О том, что радостью не оскудела
Вот эта жизнь, хоть с ней утрат не счесть,
Хоть сердце бедами переболело.

Сияй, моя вечерняя звезда,
Дарованная щедрою судьбою,
Чтоб озарить последние года
Большой, прекрасной радостью земною.

ущелье в горах Киргизского Алатау, 1957.

«Бутылкой, выброшенною за борт…»

Бутылкой, выброшенною за борт,
Скиталась жизнь моя по океанам,
Внимательный не привлекая взор,
Но полнилась и солнцем, и туманом.

Её щадили бури много раз!
И ветер бедствий гнал её по свету.
Ещё в младенческий далёкий час
Судьба вручила тяжкий дар поэта.

Среди великих бед и певчих слов
Я прожил жизнь.
Как? толком иль без толка?..
И на песке у отчих берегов
Она лежит сверкающим осколком.

октябрь, больница, 1961.

«Полуправда — порожденье лжи…»

Полуправда — порожденье лжи.
Полуправда — порождает ложь.
Мы хватаемся «во имя» за ножи.
Только нож всегда есть нож.
Полуправда всё разъест, как ржа.
Всё опошлит, всё перевернёт:
Совесть — в вёрткого ужа,
А свободу — в гнёт.

Замок[22]

1. «Замок стоит на горе…»

Замок стоит на горе.
От начальных времён
Только стены его сохранились.
Врылись глубоко в землю
И дремлют
С угрюмым челом,
Будто чёрной оспой изрытым.
Тяжело их невольное бремя —
Хранить память стольких веков!
Люди разрушили древние башни
И замок отстроили заново.

Вечер благостный близок.
Отдыхая, синеют просторы.
Много киновари и охры
Разбросал осенний закат,
И обвёл золотою каймою
Нарастающие облака.

Горизонт засинён лесами
Благодатного Гатинэ,
И к подножью замка
Взбегает
Многовековой город.
Выщербленный ветрами веков,
Голый и серый камень.
Черепица буро-зелёная,
И изломанно-резкие линии
Островерхих старинных крыш.
И на трубах,
Как птицы на скалах прибрежий,
Рыжие чинно сидят горшки.
Синеватые жилы каналов
Пролегли у подножья домов,
И несут свои быстрые воды,
Будто венозную кровь.

В узких каменных руслах улиц
Автомобили лучами света
Сумерки синие режут.
И бесстыдно кричат витрины
О победе последнего дня.

Слышны смутные шумы города.
Вечерний смех женщины.
Нервная дробь каблуков.

И, повиснув над городом,
С башен собора Рвут пасти,
Тщетно пытаясь исторгнуть рёв,
Глухонемые химеры.

А кругом,
Широким кольцом,
Как охватом мохнатых рук,
Окружили город
Леса. Леса. Леса.

2. «Я стою со знакомым аббатом…»

Я стою со знакомым аббатом
Высоко в амбразуре стены.
И мечтатель аббат,
Со взглядом, закинутым в дали,
Голосом тихим,
Каким говорят на закате,
Мне повествует:

…Пели рога,
Траву красила кровь кабана
И земля была взрыта копытом.
Он добавил:
При этом топтались посевы.
Горе крестьянам! —
Эти леса укрывали
Скот и убогий домашний скарб.

Я подумал:
Они воевали всегда,
Горе крестьянам!

И припомнил восторг неуёмный
Славного трубадура,
Рыцаря-провансальца
Бертрана де Борн.

Его радовали без меры
Эти картины разбоя
Мелких баронских войн.
Его радовало без меры
И то, как в зелёные чащи
Бежали
Всё те же крестьяне,
Палками подгоняя
От страха ревущий скот.

В жизни не было мира,
И нравы были жестоки,
И ближайший сеньор —
Лисица —
Зорко следил за соседом.

И подобно взмаху крыла
Ночной и неведомой птицы,
Аббат всплеснул рукавом
Потёртой чёрной сутаны,
Мне указав на восток.
Там,
На высоком холме,
Среди тёмных осенних чащ
Дотлевали руины
Замка Лисицы.

И мой вдохновенный мечтатель
Начал рассказывать мне
О великой цельности жизни
И о могуществе Рима
В те времена.
— Путь был единый,
Едины стремленья,
И жизни людские сливались
В едином и мощном созвучьи:
Ad majoram Gloria Dei!

Я усомнился,
И осторожно напомнил аббату,
Что мы знаем не только Каноссу,
Но знаем и Авиньон.

И о том, как, корчась, шипело
Человечье мясо
На горящих смрадных кострах.
Чёрно-траурной лентой дым их тянулся
Над чередою веков.

3. «Умер последний бездетный владелец…»

Умер последний бездетный владелец
И замок стал королевским.
В глушь,
В тишину,
В приволье,
В сосновый, смолистый бор
Приезжали рожать королевы.

В этом же замке жила,
В окруженье искусства и знанья,
Дочь короля,
Наречённого pere du people
Ренэ де Франс,
Герцогиня Феррара.
Малый двор её составляли
Художники и поэты,
Поэты и мудрецы.

К ней приезжал на коне,
Из соседних владений,
Высокий и статный старик,
С открытым и смелым лицом,
Гугенот
Гаспар Колиньи.

Жарко пылали дрова
В огромном тяжёлом камине,
И нагретый розовый мрамор
Отражал полыханье огня.

На тёплых каменных плитах,
У ног адмирала,
Вытянув узкую морду
На мощные лапы,
Неподвижно лежала борзая.

В благочестивых беседах
О вере гонимой
С мудрым большим стариком
Коротала Ренэ вечера.

В этом замке она умирала,
Окружённая малым двором.

Всё, что осталось
От этой прекрасной принцессы —
Благодарная память поэтов,
Да горсточка жёлтых костей,
Случайно открытых недавно
В развалинах церкви подземной,
Разрытой учёным аббатом,
Что живёт в единственной башне,
Уцелевшей в веках,
Где должно быть жил
Капеллан.

О, флейта Экклезиаста,
Поющая вечную песню
О том, что всё преходяще,
Всё тленно и непоправимо,
О том, что растущее знанье
Преумножает печаль.

Розу сорвал я с куста,
Что с башней суровой дружен,
И бросил в сыром подземелье
На гробик деревянный
Ренессанса принцессы прекрасной.

Так же, как я, со стены
Смотрела в вечер закатный
На город,
Собор
И леса
Герцогиня Феррара.

И когда я пытаюсь представить
Благостный облик её —
Он неизменно являет Тебя.
А кругом,
Мохнатым кольцом
Обложили город леса.
Леса. Леса. Леса.

Монтаржийская собака (памятник в городском саду)