Юрий Софиев - Синий дым

• Название: Синий дым
• Автор: Юрий Софиев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 9965-18-113-9

«Синий дым» — наиболее полное собрание сочинений известного поэта Русского Зарубежья Юрия Софиева (1899–1975), который в 1955 году вернулся на родину и жил в Алма-Ате.

В книгу вошли стихи из прижизненного сборника «Годы и камни» (Париж, 1936) и посмертного — «Парус» (Алматы, 2003), а также включены стихотворения из рукописных тетрадей, записных книжек и дневников поэта. Заключают книгу мемуары «Разрозненные страницы» — об эмигрантских скитаниях, о встречах с выдающимися людьми того времени.

Примечание: автор электронной версии книги бесконечно признателен Надежде Михайловне Черновой — хранителю архивов Софиевых-Кнорринг, составителю и издателю их книг, и автору произведений об этих безусловно интереснейших поэтах русской эмиграции — за тот гигантский, многолетний труд на благо Русской Литературы и сохранение памяти о культуре Русского Зарубежья и за бесценную возможность ознакомиться с этими редкими изданиями.

Тираж 50 экз.

---

«Сегодня месяц тонок и двурог…»

Сегодня месяц тонок и двурог.
Ловец играет в чаще «Смерть оленя».
Валторны звук прекрасен и высок
Над позднею зарёй осенней.
Ещё вчера дождём шумело лето.
И вот ты рвёшь осенние цветы.
Не притворяйся, друг, грустишь и ты
О том, что не хватает в жизни этой
Высокой нежности и теплоты.

Медонский лес.

«Помню всё — бережно складывал…»

Помню всё — бережно складывал
На самое дно души —
Запах крови, полей и ладана,
Всё, что думал, верил, вершил.

Ничего не забыл, не растратил —
Дотащил к чужим берегам.
Столько было рукопожатий,
Поклонялся стольким богам.

Эй, прохожий, может быть, нужно?
Хочешь, весь этот хлам отдам?
Только б стать опять неуклюжим
И тоскующим по лесам.

В блеске, в гуде парижских улиц
Двадцативосьмилетний старик,
Бледный, худой — сутулюсь
В вечно поднятый воротник…

Париж, 1928.

Олеся

Вышла встретить путника к воротам,
Взмыленную лошадь увела.
А потом с улыбкой и охотой
На столе вечерю собрала.

Сразу же, как заглянул я в очи,
Так тебя за плечи и обнял.
И остался на три дня и ночи.
На дворе в то время март стоял.

Вечером на стол ложились карты.
Оплыв ада сальная свеча.
За окном украинского марта
Чернота и звёзды по ночам.

Короли, тузы, валеты, дамы
О судьбе рассказывали мне.
А забрезжит за оконной рамой —
Мы раскидывались в жарком сне.

Лучше сердца своего не трогай —
Ненаглядного не уберечь!
Нагадай мне дальнюю дорогу,
Неожиданную радость встреч.

1928.

ВЕСЕННЯЯ СВИРЕЛЬ[14] (из книги «Пять сюит»)

Тамо далече,
Тамо у край мора
Тамо е село мое,
Тамо е любав моя,
Тамo далече,
Где цвеча нема край,
Тамо е за мене среча,
Тамо е за мене рай.

Сербская песня

«В моей судьбе, обманчивой и зыбкой…»

В моей судьбе, обманчивой и зыбкой,
Прекрасная славянская страна
— Она в твоих глазах отражена —
Мне просияла женскою улыбкой.
И сколько б я не странствовал по свету,
Храню ревниво памятью живой
Виденья те
И с ними образ твой.
Ах, ими сердце навсегда задето!

Черногория

Соперничают стройностью друг с другом
Забытый минарет и тополя.
И славянин своим взрывает плугом
По горным склонам легшие поля.
Шумит Морача в русле из гранита,
И Зета мчится с гор навстречу ей.
В прозрачном горном воздухе разлиты
И синева, и блеск сухих камней.
По склонам козы резвыми ногами
Взбираются.
Грохочет водопад.
И ель цепляется за голый камень.
В долинах зреет крупный виноград.
И очень высоко в глубокой сини
Парит орёл.
И вдруг сверкнёт крылом.
А римские развалины поныне
Солдатам служат «боевым постом».
У очага, где тихо пляшет пламя,
Беседуют и табаком дымят.
Над чёрными лесами и горами
Спокойные созвездия горят.
И, помнишь ли,
Когда летели клином
В Россию журавли и цвёл апрель,
На той скале, что виснет над долиной,
Мы слушали вечернюю свирель…

«Идём опасной и кремнистой…»

Идём опасной и кремнистой
Капризной горною тропой.
Над скутарийской гладью чистой
Динарских Альп хребет лесной.
Смотри,
Уже оделись буки
Осенней красною листвой.
Как смуглы от загара руки,
Как чист и звонок голос твой.
И выученные заранье
На языке твоём родном
Слова любви, слова признанья,
Мы полным голосом поём.
Счастливым отвечаешь смехом
И тянешься несытым ртом.
И смех твой повторяет эхо
За лесом где-то,
За хребтом.
Мы поднимаемся всё выше.
Там, где альпийские луга —
Прямой струёй над острой крышей
Синеет дым от очага.

«Парит орёл в прозрачной синеве…»

Парит орёл в прозрачной синеве.
Поток сияет нитью голубою.
Как хорошо сидеть с тобой в траве,
Знать, что тебе быть радостно со мною.
Ты тёплой загорелою рукой
Ромашку рвёшь,
По лепесткам гадаешь,
Хотя отлично без ромашки знаешь,
Что я люблю и что любим тобой.
Как хорошо бывает жить на свете,
Как средь ненужных и полезных дел
Мы бережём, внимательные дети,
Сочувствие к орлу, цветам, воде
И нашу близость к голубой планете.

«Хребет“ Проклятье”…»

Хребет «Проклятье».
Хижина простая
Из грубых неотёсанных камней.
Вода из скважины.
И, извиваясь,
Тропинка узкая сбегает к ней.
Здесь сотни лет нетронутые буки
Шумят, шумят…
Им вторит шум воды.
Здесь с карабином в тесной дружбе руки
У мужей, крепнущих от дружбы и вражды.
Здесь поступь важная
Гружёной «мазги»[15]
И цоканье подковы о гранит.
И хищный профиль древнего пелазга[16].
(А пистолет за поясом торчит!)
И сложенные рупором ладони —
Албанца заунывный
Долгий зов.
Мохнатые ряды на диком склоне
Гниющих, бурей сваленных стволов.
Здесь женщина,
Сама подобна лани,
Мне приносила козье молоко.
Беседы наши, тайные признанья…
Ночной костёр был виден далеко.
О, молодость!
Награда иль возмездье?
Но навсегда — дарованные мне
Нависшие, ярчайшие созвездья,
Над соснами в звенящей тишине.

ЯГНЯТА

I. «Ты в весенний вечер принесла мне…»

Ты в весенний вечер принесла мне
Двух прелестных маленьких ягнят.
Мы сидели на горячем камне,
Над Скадаром полыхал закат.
По курчавой шелковистой шерсти
Ласковая двигалась рука.
Перед нами в каменном отверстье
Скал, сверкая, пенилась река.
— К осени, — сказала ты, — ягнята
Вырастут, а буки облетят.
И тогда из мирного Попрата
Ты уедешь в дальние края.

II. «Люляш чистил целый день винтовку…»

Люляш чистил целый день винтовку.
Ночью он засядет у оград,
Чтобы волк не утащил ягнят.
Муж твой мрачен.
Осторожней, Новка!
И я видел, как сверкнул твой взгляд.
Ты сказала:
— Счастью нет преград!

III. «Ты шла походкой быстрой над потоком…»

Ты шла походкой быстрой над потоком,
Тропинкою кремнистою в горах.
В той юбке черногорской,
В той широкой,
Что чёрной птицей реет на ветрах.
Весной овец с тупыми бубенцами
На пастбища альпийские гнала,
Где над обрывом
Солнечными днями
Следили мы за реяньем орла,
Где ночью голову мне на колени
Склоняла.
Тишина росла в горах.
Моей страны чудесные виденья
Вились и плыли в дыме от костра.
Рассказам о неведомой России
С какою жадностью внимала ты!
И, может быть,
Такой была впервые
От счастья,
Верности и теплоты.
Мы в этих скалах били из винтовки,
В соревновании дырявя цель.
Для быстроногой черноглазой Новки
Сиял её семнадцатый апрель…
Но шли года.
И мирный быт был скошен
Смерчем войны и яростью врагов.
Враги топтали кованой подошвой
Простой уют славянских очагов.
Не каждому дана судьба героя.
Хоть трудно женщине оставить дом,
Ушла ты партизанскою тропою,
Три трудных года воевать с врагом.
Судьбу твою запечатлел, запомнил:
Двенадцать пуль
В бестрепетную грудь!
Там, в той заброшенной каменоломне,
Где ты мне говорила:
«Не забудь!»

Черногория-Франция.

ВЕЧЕРНИЙ СВЕТ[17] (из книги «Пять сюит»)