Ханс Хенни Янн - "Угрино и Инграбания" и другие ранние тексты
Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги ""Угрино и Инграбания" и другие ранние тексты"
Описание и краткое содержание ""Угрино и Инграбания" и другие ранние тексты" читать бесплатно онлайн.
Второй остров (и город), Инграбанию, видимо, следует понимать как место пребывания уже завершенных творений (стр. 124-125):
Место покоя, которое больше не даст тебе заблудиться в мирской суете... <...> Обнаженные тела, высеченные из черной скальной породы. Безжизненные и полные жизни, немые и все же красноречивые, неприступные, но подобные музыке. <... >
О Энкиду, почему я забыл собственное творение? <...> Я знал, что поцеловал и его, его тоже: того, кого любил, и от кого давно ушел, и чья плоть росла с тех пор без моего участия, без моего знания о ней.
Завершается этот отрывок удивительной глоссой, объясняющей отношения мастера-творца и Другого (стр. 125-126):
[О храме на острове Инграбания.] Это творение тоже мое: мое небо и мой - рассчитанный на одного постояльца - ад. О Боже, мой Боже! Это творение и есть я. А другой, кто не есть я, - Ты. Но Ты превосходишь меня и мои творения его бытием. <...> Он: невеста или друг, мужчина или женщина, Энкиду или черная возлюбленная -безымянная, погребенная в саркофаге, истлевшая или живая, жаркая или холодная как лед...
Инграбания упоминается также в пьесе Янна «Украденный бог» (1924), где Зебальд говорит жене о двух пропавших молодых людях, влюбленных друг в друга, Леандре Зебальд и Венделин Хигин (Dramen I, S. 706): «Они - в Исландии, или на Лофотенских островах[19], или на Инграбании». Идея такого острова нашла отражение в драме «Пастор Эфраим Магнус» (1919; Dramen I, S. 85), в реплике Эфраима: «Тот из нас, кто чувствует смерть, должен строить гробницы со стенами толще, чем у любого собора, - на острове, который может погрузиться в молчание моря...» И - в пьесе «Врач, его жена, его сын» (1921-1922), где фрау Менке говорит юному Ульриху Амброзиусу (Dramen I, S. 560): «Я боюсь, что вы [молодые люди. - Г.Б.] слишком нерешительны, постоянно пленены текущим мгновением, что вам не хватает душевного подъема, чтобы завершать гигантские конструкции мостов, которые через времена, пространства и вещность ведут к воздвигнутому навечно».
Остается нерешенным еще один вопрос: почему юнга в конце романа обвиняет Забывчивого в убийстве (или: многократных убийствах) возлюбленного? (А в «Прологе» упоминается «странное учение о любящем, который должен убить»?) Не потому ли, что всякий пишущий должен рано или поздно убить своего персонажа, чтобы завершить книгу? Более того, пишущий - как понимает его задачу Янн - должен создать в тексте пример достойной человека, героической смерти (см. «Пролог», стр. 92):
Пылкий Марло, у которого кровь бурлила в жилах, когда он описывал тайное бракосочетание Геро и Леандра, и который потом не смог изобразить их смерть, потому что счел это безответственным - позволить двум любящим умереть в разлуке, а не в объятиях другу друга... Так вот: у него, конечно, не было доводов, показывающих, что предание в этом пункте не правдиво... Но он боялся сделать предание еще более правдоподобным, если ему удастся изобразить эту не достойную Бога ситуацию...
Янн убивает многих своих героев совсем молодыми, в лучшую пору их жизни, потому что, как он пишет в дневнике (стр. 340), большинство из них в момент вступления в мир взрослых портятся, «- и, как правило, душа у них умирает; только очень немногим удается спасти ее для новой святой жизни - только очень, очень немногим. Я полагаю, что в большом городе таких наберется лишь несколько десятков». Характерен в этом смысле диалог, который в драме Янна «Врач, его жена, его сын» (1921-1922) происходит между врачом Менке и встреченным им в штормовую ночь Чужаком -одним из тех неземных существ, или ангелов, что, по убеждению Янна, помогают творцам (Dramen I, S. 501-502):
Менке. Почему ты не встретился мне, когда я был мальчиком? Чужак. Я еще никогда не встречался мальчику. Я - страж долгого пути. Пути мальчиков короткие. <...>
Менке. Что же мы будем делать?
Чужак. Начинать.
Менке. С какой целью?
Чужак. Ради дикости малой бесконечности.
Менке. Что это значит: малая бесконечность?
Чужак. Сотворенный мир (Schöpfung). <...> Спасение принесет только то желание, которое, коли исполнится, будет стоять в тесном пространстве.
В этой пьесе два подростка, влюбленных друг в друга, попав в снежный буран, совершают самоубийство из-за ощущения безнадежности, страха перед взрослой жизнью. Один из них, Ульрих, говорит второму, Карлу (там же, стр. 572-573):
Теперь я боюсь борьбы. Я боюсь взросления, зачатия, творчества. <...> Убей меня. Я пока еще молод, пока еще красив, и тебе пока еще хватает мужества для такого поступка.
Анна = Хенни? Комедия «Анна Вольтер»
Одна забытая «комедия» (Lustspiel) из наследия Янна, написанная в 1915 - начале 1916 года, похоже, скрывает в себе еще недостающие нам ключи к последующей жизни и творчеству ее автора. Эта история о странных любовных отношениях между братом и сестрой на всех уровнях - и начиная с первых произносимых слов - выдает свой символический характер.
Во-первых, имена действующих лиц значимы. Еврейское по происхождению имя Анна означает «Божественная благодать»[20], фамилия же Вольтер (Wolter) прочитывается как Волитон (Wollt-er, Волит-он). Anne Wolter = Анну-волит-он? В подтверждение такого прочтения, которое может показаться натянутым, сошлюсь на одно место из трагедии Янна «Ханс Генрих» (1913/1917/1921; Frühe Schriften, S. 920):
Немой.
Небо и ад борются за нас. Мы должны на что-то решиться. Мы -тот материал, из которого Далекий чеканит души.
Ханс Генрих.
Покажи мне Божественное, чтобы я пробудился или окончательно утонул! Я должен знать, чей я!
Робин (<истопник. - Т.Б. > кричит).
Единственное Божественное - это воля! Ничто не превышает ее и даже не стоит с ней рядом!
Ханс Генрих.
Я не могу волить, если мне не сияет свет.
Древненемецкое имя Хельмут означает «светлое мужество», и мужество в самом деле многократно упоминается в пьесе - чаще всего как качество, которого этому персонажу будто бы не хватает, но которым, как выясняется в конце, он обладает в столь полной мере, что может служить его олицетворением. Определенно значимо имя (прозвище?) сына Анны - Рука (Hand); а древнегерманское имя другого сына (и его отца, художника) - Конрад - означает «храбрый/дерзкий советчик». Фамилию супругов Лахман можно перевести как Насмех, а фамилию еще одного персонажа, Вальтера Дорна, - как Колючка/ Шип/Тёрн.
Во-вторых, выясняется (правда, не сразу), что дом Анны расположен где-то вне пределов обычного земного пространства:
<Реплика Хельмута, стр. 166> И еще: мне, прогони ты меня, пришлось бы жить в домах чужих и холодных, где стены так немы и пусты, будто сами понимают, насколько они плоски; где пол - тоже плоский и придавленный, будто как раз способность нести на себе ношу в нем сломлена... А окна, окна повсюду в других местах наверняка настолько прозрачны, будто они - ничто, будто они - дыры, сквозь которые в дом проникает весь холод кричаще-яркого света; они наверняка не многоцветно-прекрасные, как здесь, и не смотрят на цветы и деревья.
Прозрачные окна ведь бывают в любом человеческом доме, а окна «многоцветно-прекрасные» (то есть витражи) - разве что в храме.
Слова Хельмута в начале пьесы позволяют предположить, как это ни фантастично, что дом Анны - где-то в крови самого Хельмута; больше того, описание этих волн крови приводит на память фрагмент о выныривающем из вод и вновь погружающемся в них замке Угрино в дневниковых записях Янна:
Хельмут.
<...> я не могу говорить с тобой - я затаился и прислушиваюсь к своей крови: ведь я чувствую, что она вот-вот громко запоет или в ней поднимется большая волна. А это было бы ужасно, потому что ты тогда погрузилась бы в меня, как персонаж сновидения. <...> Кровь мальчика бьет ключом, неудержимо; она звенит, как колокола - глухо, но с подобающей примесью высоких тонов... Женщина же - словно пустой кувшин. В нее втекает редкостная сила, в ней находит отзвук то, что достается от мальчика, - и в результате женщина обретает душу.
(«Анна Вольтер», стр. 152);
Я оседлаю коней, и, отыскав то место, где когда-то затонул удивительный замок со стрельчатыми окнами, с просторными колонными залами, с высокими креслами, с оцепеневшей колокольной башней, мы велим лютне петь, а флейте играть: ту редкостную мелодию, которую я сохранил.
И тогда из глубочайшей, из дальней глуби прорвется наверх странный рокот колокола, и из вод высвободится удивительная мелодия, и над волнами вырастут стены со стрельчатыми окнами, и башня, и ворота, и колонные залы... И звуки будут нарастать, и с жарким ликованием удивительная мелодия польется сквозь витражные стекла.
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на ""Угрино и Инграбания" и другие ранние тексты"
Книги похожие на ""Угрино и Инграбания" и другие ранние тексты" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Ханс Хенни Янн - "Угрино и Инграбания" и другие ранние тексты"
Отзывы читателей о книге ""Угрино и Инграбания" и другие ранние тексты", комментарии и мнения людей о произведении.