Александр Беатов - Время дня: ночь

• Название: Время дня: ночь
• Автор: Александр Беатов
• Жанр: Современная проза

В романе "Время дня: ночь" сделана попытка нарисовать картину завершающегося расцвета советского декаданса — той "золотой" эпохи, которую назвали "застойной". В манере, лишённой "пафоса оптимистического соцреализма" вычерчивается бытовая линия круга, в который попадают различные выходцы из ушедшего в прошлое XX-го века. Поиск жизненного смысла, любви, страдание героев, преодоление недугов, преследование властей и противостояние им образуют негативный образ структурной нити, ведущей к сокрытым для первоначального видения горизонтам позитивного преображения читательского взгляда.

В отличие от автора "Мёртвых Душ", побоявшегося отступить от идеи ради правды жизни, создатель романа "Время дня: ночь" не решился предать своё детище огню. Может быть, образы героев Гоголя вовсе не вытянуты из больного сознания перфекциониста, который пытался переделать жизнь, но не нашёл ничего лучшего для разрешения своих сомнений, чем сожжение? Следуя этой логике, автор романа "Время дня: ночь" пришёл к мысли, что и его образы вовсе не являются какой-то новой выдумкой. Он только обрисовал контуры тех, с кем столкнулся в жизни; и если таковыми оказались персонажи, может быть, и не достойные уважения читателя, — за недостатком чего-либо значительного, автор попытался из обыденного создать что-то, вырвав у времени никем не замеченное сырьё и даже использовав свою собственную жизнь как материал для творчества. Художник в самом широком смысле — это "плагиатор жизни", с болью для себя поглощающий и переваривающий её пертурбации, чтобы продвинуть вперёд хотя бы немного то, чему мало кто придаёт значение, или, к сожалению, принимает даже свою собственную жизнь за нечто обыденное. Так ли это?

---

Поскольку Санитар наотрез отказался, Люда выбрала в крёстные Сашу. Нашли какую-то старуху в костёле — в качестве крёстной. И в один будний день Людочка крестилась в московском костёле и, растрогавшись тем, что она — такая молодая, священник подарил девушке редкое Брюссельское издание Нового Завета.

Несмотря на все эти обстоятельства, Саша продолжал надеяться на встречу с Ольгой. И хотя она почему-то перестала посещать костёл, он полагал, что пройдет время, они вновь встретятся, и девушка изменит своё отношение к нему. На его вопросы, как поживает Оля, Вова-хиппи прямо отмалчивался, а Санитар говорил, что у неё — много проблем семейного характера.

— Что, может быть, она "отпала"? — спрашивал Саша.

— Нет… — отвечал вежливо Санитар.

— Может быть, объявился американец?

— Нет, брат…

Санитар был немногословен. Расспрашивать далее было нетактично и излишне. Саша молился и надеялся на будущее.

Одной из его надежд была организация "Экуменического Университета", идею о котором ему подал сам Санитар. Он полагал, что если такой "Университет" начнёт регулярную работу — будут читаться лекции, вестись конспекты и проводиться экзамены, — то все члены группы, и тем более — Ордена — не смогут обойти такого важного начинания. И тогда-то он снова будет видеться с Ольгой…

Но Санитар никак не проявлял особенной инициативы в организации "Университета".

— Если мы станем организацией, — говорил он, — То власти неминуемо узнают об этом. И тогда всё дело экумены потерпит крах…

— Разве мы сейчас — не организация? — спрашивал Саша.

— Нет…

— А как же Орден? Ведь это — больший криминал, чем какой-то "Университет"…

— И тем не менее, брат, наш Орден благословлён самим папой Павлом Шестым…

— Хорошо, Санитар, — не унимался юноша. — А что, если мы получим благословение и на "Экуменический Университет"?

И Санитар был вынужден согласиться. Он, Саша, сестра Наташа, — начали встречаться втроём раз в неделю у Санитара и изучать современную философию по предложенной Сашкой критической обзорной советской книге, под редакцией некоего Богомолова. Неотомизм, экзистенциализм, фрейдизм, неореализм и тому подобное… Правда, только один Саша вёл конспект, подробно прорабатывая главу за главой и, фактически редактируя книгу, отбрасывая из неё все антирелигиозные выпады.

Однажды Наташа не выдержала, перестала посещать занятия. А после двух-трёх занятий Саши наедине с Санитаром "Университет" как-то сам собою заглох.

И когда Саша напомнил об этом Санитару, то он предложил юноше другое: начать серьёзную катехизацию Люды. Для этого он предложил ему свозить девушку к литовскому священнику патеру Станиславасу, передать ему экземпляр экуменического самиздатского журнала, поведать об их группе и предложить сотрудничество в евангельской деятельности… По их возвращении Санитар обещал Саше заняться серьёзной организацией "Экуменического "Университета" с привлечением Никанорова…

"Пусть только попробует опять замять!" — подумал Сашка. — "Он думает, что я забуду об "Университете"… Но, однако, посмотрим…"

Саша забыл уже, что главным движителем в идее об "Университете", было его желание видеть Ольгу. И теперь его идея сделалась, как бы, его знаменем или символом. И случись, если Санитар снова "спустит всё на тормозах", — это даст ему право на какой-нибудь решительный шаг… Какой шаг? Он ещё сам не знал, что сделает в этом случае… Он что-то чувствовал вперёд и делал так, как подсказывало ему его чутьё. Вся логика и поступки были вторичны. И несмотря на их обусловленность обстоятельствами, они должны были вступить в противоречие с самими обстоятельствами. Но они не могли противоречить без обусловленности самого противоречия. И чувство, а точнее, какая-то интуиция, руководили Сашкиной болезненной логикой, чтобы выстроить события в той последовательности, которая привела бы к разрыву замкнутой цепи.

И когда Санитар пообещал серьёзно заняться организацией "Университета" после Сашиного возвращения из Прибалтики, юноша почувствовал себя в роли Гамлета, отправляемого отчимом в изгнание. И тогда же он решил, что будет дальновиднее Санитара…

Саша открыл глаза… Автобус уже выехал за город, ехал по шоссе. За окном мелькали высокие стройные сосны старого леса. Людочка, прислонившись лбом к окну, дремала. Он вытащил из сумки тетрадь, где был набросок его рассказа, стал перечитывать.

2. "Дядька"

Анна Алексеевна готовила на кухне. Скоро Новый Год, а столько ещё предстояло сделать! В комнате был беспорядок, и дочь Анны Алексеевны — девятилетняя девочка — увеличивала его, вырезая из гофрированной бумаги "снежинки", склеивала их между собой и обрезки бросала на пол. На тумбочке стояло блюдо с грецкими орехами и конфетами вперемешку. По обеим стенам, на полках, размещались книги — многотомные собрания сочинений. Во всём чувствовался уют и трепетное ожидание новогоднего праздника, хотя ёлки в комнате ещё не было. Николай Николаевич, муж Анны Алексеевны, задерживался. Он "доставал" к празднику продукты.

В это время Волгин ждал автобус. На остановке он нашёл среди мелочи в кармане "пятак", зажал его в ладони и поскорее надел перчатку. Было много людей, и когда подъехал автобус, все в беспорядке бросились — кто к передней, кто к задней двери. Волгин не торопился. Ему было неприятно участвовать в этой борьбе за место. Только когда осталось несколько человек, он ухватился правой рукой за дверь и повис на ступени. Кто-то сзади нажал, и, не обращая внимания на "пятак", врезавшийся ребром в пальцы, Волгин подтянулся и перехватил поручень. Сзади нажали ещё раз, и двери с трудом закрылись за человеком, втиснувшимся после него. Автобус поехал. А через несколько остановок Волгин оказался у кассы, вспомнил о "пятаке" и взял билет.

Народу стало меньше. Молодой человек ехал и размышлял. Что-то странное и страшное творилось в его душе вот уже долгое время. Он пробовал анализировать, отчего это с ним, но ничего не получалось, а наоборот, он только вредил себе этим ещё больше, так что даже спрашивал себя, не сходит ли он с ума. Он находил множество причин своего душевного недуга, сплетшихся друг с другом так, что, казалось, распутать их и сказать, которая главная, было невозможно.

"Как это случилось?" — думал он, — "Когда? Что-то неожиданно изменилось во мне. И я перестал быть самим собой…"

На заднем сидении, лицом к кассе, уткнувшись виском в заиндевелое стекло, сидел пьяный парень. Его шапка, готовая сорваться с головы и упасть на грязный пол, далеко слезла с широкого лба, сморщенного как будто от сильнейшей головной боли. Рядом с ним в неудобной позе, но с безучастным видом, ехал пожилой мужчина в точно такой же шапке. Одной рукой он ухватился за поручень, другая сжимала ручку объёмистого портфеля, стоявшего у него на коленях.

"Всё окружающее стремится сделать из меня обывателя…" — продолжал думать про себя Волгин. — "Но поставленное когда-то правило: оставаться верным себе, — не даёт меня засосать и поглотить… Я барахтаюсь и не знаю, как выбраться из омута. Чего-то жду и на что-то надеюсь. Может быть, надеюсь на то, что когда-нибудь настанет свободное для моей личной жизни время?"

Волгин вылез из автобуса. Был вечер и сквозной ветер. Напрямик, по сугробу, он пошёл к недавно выстроенным высотным домам, всматриваясь в большие цифры, временно выведенные чёрной краской на углах стен.

Из лифта он вышел не на том этаже, и ему пришлось долго ждать, чтобы электрическая память вспомнила о нём, и тогда вместе с какими-то людьми он доехал до первого этажа, а потом с другими — до необходимого ему, десятого.

"Сколько тут людей!" — думал он, — "И все работают… "Иначе не проживёшь" — говорят. Может, нужно быть, как они? Чтобы с работы — домой, а из дома — на работу: кормить семью, и ни о чём больше не помышлять…"

Он позвонил. Ему открыла Анна Алексеевна. Он спросил Николая Николаевича. — "Его нет…" — Тогда он стал объяснять, по какому пришёл делу. Анна Алексеевна не дала договорить и пригласила войти.

Он досказал. Без Николая Николаевича ничего нельзя было поделать. Он будет в восемь, сейчас было около шести…

— Как же быть? — спросил Волгин.

— Да уж не знаю, — сказала Анна Алексеевна. — Без него — никак.

— Да. Я понимаю. Придётся зайти к вам в восемь.

— Да. Хотя нет смысла ехать обратно. Как раз время уйдёт на дорогу.

— Да. Но я поеду. Что же делать…

— Вы, конечно, можете его подождать. Но смысла нет ждать два часа.

— Да. Спасибо. Я приеду к восьми.

Раздался звонок в дверь.

— О! Это он! Вам повезло!

Анна Алексеевна поспешила открыть дверь. Звонок ещё выдал какую-то весёлую дробь, и вошёл человек, высокий, улыбающийся, увидел Волгина. Они поздоровались. Анна Алексеевна быстро разъяснила ситуацию. С делом, по которому пришёл Волгин, выходила какая-то неувязка. Нужно было позвонить начальнику Волгина и, как выразился Николай Николаевич, "провести консультацию". Он попросил это сделать Анну Алексеевну.